Тайна синих озер

– Послезавтра. Русский язык.

– Ну, ни пуха, ни пера.

– К черту, к черту. Мне бы, главное, французский сдать. Насчет остальных я не волнуюсь.

– Сдашь.

– Сдам.

– Увидимся, Макс!

Макс… хм… Ну и что с того, что младшей сестры одноклассница? Никакого уважения. Совсем. Ох уж эти пионеры… А вообще Женька – счастливая. Никаких экзаменов нынче в седьмом классе сдавать не надо – сразу в восьмой, он выпускным считается, не как раньше – седьмой. Потому как реформа: не семилетняя школа, а восьмилетняя, не десять классов, а одиннадцать, и два дня в неделю изволь на производственной практике отработать: на ферме, в леспромхозе или еще где… Чтобы стаж шел. Без стажа – никуда.

Вот и Максим одиннадцатый заканчивал, экзамены остались – и все.

Кстати, а Женьку эту в детстве Горемыкой прозвали! За то, что в разные истории попадала: то в детском саду кипятком руку ошпарила, то в парке потерялась, а как-то ее с рейсового автобуса сняли – решила просто так покататься. Но все это давно: Катька, сестра Максима, иногда вспоминала, а вот Женька прозвища своего старого не любила. Да и позабылось оно уже.

К остановке наконец подъехал автобус из Тянска – желто-красный тупоносый ЗИС-155. Остановился, распахнул двери-гармошки, старых пассажиров выпустил, новых – впустил.

Макс посмотрел с любопытством: всегда интересно, кто в город приехал, может, знакомый кто… Нет. Знакомые – да, но все – народ пожилой и не интересный ничуть.

– Бонжур, Макс! Извини, припоздала.

– Бонжур, Лидия… Борисовна.

Молодая женщина – девушка двадцати трех лет отроду – спрыгнула с дамского, с низкой рамой, велосипеда. Красивая такая шатенка. Учительница французского языка, точнее сказать – практикантка. Старая-то учительница уволилась, вот ее и попросили до конца года поработать – сам директор попросил. А кого еще брать-то?

Ну да, «бабетту» носит – прическу такую, с начесом, как у героини французской актрисы Бриджит Бардо в кинофильме «Бабетта идет на войну». Так, «бабетту» в больших-то городах все молодые женщины носят, это вот в Озерске только косятся да всякие слова нехорошие говорят.

А Лидии Борисовне… Лиде… хоть бы что! Да и «бабетта» – это же не «колдунья», когда волосы распущены по плечам, без всякого к общественной нравственности уважения. Опять же, по фильму «Колдунья» – его в ДК недавно показывали – с Мариной Влади. Показывать-то показывали, а с такой прической не то что в школу не пустили бы, а и запросто могли бы привод в милицию оформить! Как за мелкое хулиганство. Стиляг же таскали…

Красивая Лидия Борисовна, уверенная в себе, ничего не скажешь! Волосы осветленные; большущие, серые, с подведенными стрелками глаза. Вся из себя стройная, ноги – ух… и грудь… ничего так себе грудь, парни вслед оборачивались… и не только парни, но и взрослые женатые мужики. Мужики оборачивались, тетки – плевались. Обещали на директора школы общественную кляузу написать.

Красивая… И велосипед у нее шикарный, дамский, так весь и сияет, не то что «колхозный» Максов «Урал», бог весть из каких деталей собранный.

– Еще раз извини – экскьюзе муа.

Лидия Борисовна поправила привязанный к багажнику небольшой саквояж.

– Спасибо, что помочь согласились, – поблагодарил Макс. – Мерси боку.

– Пустое, – учительница обворожительно улыбнулась. – Ну, Максим, где заниматься будем? Предлагаю на озеро. На дальнее. Там такой тихий пляж…

Юноша молча кивнул – согласился. Еще бы! Усевшись в седло, Лидия Борисовна закрутила педали. Максим выждал минуты три – для конспирации – и неспешно поехал следом. Чтобы не вместе. А то потом слухи пойдут – городок-то маленький.

Проехав мимо двухэтажной деревянной библиотеки, велосипедисты один за другим свернули по улице вниз, к бане, и, проехав краем ближнего – Среднего – озера, покатили по деревянным мосткам, ведущим к кустовой больнице. За больницей, на пологом холме, уже начиналась деревня, а сразу за ней синело озеро.

За деревней Максим наконец догнал свою спутницу. Дальше поехали рядом, а потом и вообще пошли пешком, зашагали по узенькой тропке. Вдалеке на склоне холма копошился колхозный трактор – что-то там боронил, поднимая тучи желтоватой пыли.

– К дальнему пляжу поедем? – обернулся шагавший впереди Максим.

Учительница пожала плечами:

– Наверное… Там ведь пусто сейчас.

– Ну да. Рабочий день, да и малышня вся в школе.

Спустившись с холма, тропинка нырнула в заросли орешника, затем пересекла луг, золотисто-желтый от лютиков и купавниц. И вот он – пляж! Узкая полоска песка, кусты, травища… И – пусто. Совсем никого.

– Ну, вот здесь.

Лидия Борисовна положила велосипед в тенечек, достала из саквояжа покрывало и… фотоаппарат «Зоркий» в коричневом кожаном футляре. Очень даже неплохой фотоаппарат, с автоспуском и объективом «Индустар» – Максим во всем этом разбирался.

– Ну что… Для начала повторим грамматику, а потом – диалоги.

Сняв сандалии, учительница уселась на покрывало и, вытянув босые ноги, принялась что-то быстро говорить по-французски. Максим понимал через слово. В пятом классе у них недолго был немецкий, с седьмого до девятого – французский, а потом вообще никакого иностранного языка не было – некому было вести.

Потом говорили о Ленинграде. Тоже по-французски. Не о Москве, как в учебнике, а именно о Ленинграде. Москву Лидия Борисовна не любила, а в Ленинград ездила часто, обожала этот город, так и говорила:

– Ж’адор!

Восхищалась Кировским театром, театром имени Пушкина, музкомедии… Вспоминала многие постановки – «Лебединое озеро», «Аиду», «Жизель»… Честно сказать, Максим во всем этом не разбирался, никаких театров в Озерске не было, в Тянске, правда, был, но и тот – народный.

– А что ты не загораешь? – Лидия Борисовна склонила голову набок. – Стесняешься?

– Да нет. Часы у вас… у тебя красивые.

– Еще бы! «Заря»! Золотые, между прочим.

Не особо-то Макс и стеснялся. Подумаешь, вместо плавок – черные семейные трусы! Не у всех эти самые плавки имелись… как и школьная форма. Провинция – это вам не Москва и не Ленинград, трудно живет народ, бедновато. Во многих семьях отцы с войны не пришли, а те, что пришли, частенько пили…

Он все же разделся. Тела своего он тем более не стеснялся – все же спортсмен-разрядник, значкист ГТО!

Лидия Борисовна повернулась спиною:

– Расстегни…

Сзади – пуговицы на платье, маленькие такие, пластмассовые.

– Будешь меня фотографировать! А сейчас я тебя на память щелкну.

– Да не надо меня…

– Ага, есть! Теперь закрой глаза. Ну закрой же!

– Закрыл.

– Все… Можешь открыть.