Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

Оказывается, юную и смешливую Ростиславу мельком увидел в княжеской горнице Нелюд-челядин. Он как раз приносил туда кувшин с душистым медвяным квасом…

– И что делала служанка? – напрягся Довмонт.

Любартас тряхнул волосами:

– А ничего не делала. Нелюд сказал – просто сидела на лавке, его дожидалась.

– Дожидалась? Зачем?

– Сказала – за квасом пришла. Княжне, мол, пить захотелось. Очень уж ей медвяной квас понравился, ага.

Квас понравился, надо же… Что ж, неужели – Рамуне? Эта худенькая девочка-подросток, ромашка с соломенными косами. Рамуне… Впрочем, почему бы и нет? Мотивы ее пока непонятны, но они есть, обязательно есть. По какой-то неизвестной причине младшей дочке затерянного в лесах князька почему-то не хочется стать женой доблестного нальшанского кунигаса. Хотя сватает-то ее – сам Миндовг, с которым шутки плохи. Отец, лидский князь, наверняка ошалел от радости. А вот дочка его – что-то не очень. Кстати, вчера она чему-то бурно радовалась… Чему? На лодочке, говоришь, каталась…

* * *

Не слишком-то широка речка Утенайка, однако же и не очень узка. Не ручей все же. Не глубока, но и вброд не перейдешь, даже в середине июля. Потому как лес. Чаща кругом. Вытекают из болот, из пущи, ручьи, питают речку. Холодная водица, впрочем, на песчаном плесе нагревается, купаться можно.

Вот и сейчас там купались. Шум, гам, плеск! Детишки сбежались – тут луга, сенокосы рядом, вот, к вечеру ближе, родители и отпустили ребят. А те – и рады! Плещутся, кричат, верещат.

Чуть дальше, если пройти по плесу – заросли ивы да вербы, краснотал, смородина, густой камыш с рогозом. Там, за кусточками, обычно девчонки купались… а если еще чуток пройти, в самые-то заросли…

Туда князь и шел. Осторожно, стараясь не шуметь, не трещать ветками да сучками. Старался купальщиц не испугать, а то ведь те запросто могли физиономию расцарапать, не посмотрев, что князь. Князь, не князь, за девами купающимися подсматривать нечего! Вот и шел Даумантас, таился. Знал четко – куда.

Куда подальше, за краснотал, за ольху, за вербы. Там место – укромнее некуда. Обычно на лодочках приставали, но можно и по бережку пройти. Именно там и купалась юная Рамуне-ромашка, именно оттуда возвращалась потом веселая.

Совсем узенькой стала тропа. Звонкие голоса купальщиц далеко позади остались. Князь остановился, прислушался. Впереди, в ольховнике, пичужка защебетала, запела. Жаворонок, верно. Или, скорее, иволга – она как раз такую густую тень любит. Может, и малиновка – бог их там разберет, этих птиц, или, точнее говоря – боги. В таких вот укромных местах, говорят, и живет речной дух Упинис. Игривый дух, иногда и жестокий даже. Запросто может, кого захочет, в реку, на глубину утащить! Потому по весне еще и в самом начале лета, приносят Упинису жертвы. Девушки венок плетут, в реку бросают. Речной дух и куриной кровью не брезгует, а иногда – и человечьей. Вот тогда и тонут купальщики да рыбаки. Сердится Упинис, переворачивает лодки, держи ухо востро.

Вот щебетание оборвалось. Резко, вдруг, словно бы кто-то спугнул. Кунигас сделал пару шагов, затаился… и услыхал голоса. Один – нежный, девичий, второй – юношеский, ломкий.

– Ты все сделала, как я сказал, Рамуне?

– Да-да, милый! Верная служанка моя подложила ящерку. Никто и не заметил!

Девчонка злорадно засмеялась и тут же осеклась:

– Только вот – поможет ли?

– Здесь три наговора! И семь кровинок. Поможет! Обязательно поможет. Ты же знаешь, мой дед – криве, жрец.

Ах, вон оно что! Вон что вы, юные пионеры, задумали. Князя своего сгубить? Нынче спокойно было, так что действовал Игорь, а не Довмонт. Иначе бы, верно, все обернулось кровью.

– Он обязательно умрет! Зачахнет. Даже не сомневайся, любимая!

Недобро щурясь, Довмонт выбрался из кустов:

– Добрый день! Лабас ритас!

Влюбленные опешили. Вот уж поистине – не ждали. Рамуне хлопнула пышными ресницами и побледнела. Ее юный воздыхатель, парнишка лет пятнадцати с миловидным лицом и длинными каштановыми волосами, вдруг выхватил из-за пояса нож и бросился прямо на князя.

Довмонт ударил его слева в челюсть. Добротный вышел «крюк», любой бы боксер оценил, хоть кунигас не особенно-то и старался. Экое дело – справиться с сопляком!

От удара мальчишка отлетел к самой реке, плюхнулся головой в воду. Княжна тут же подбежала к нему, обняла и, обернувшись, с ненавистью глянула на князя. Карие глаза девчонки вдруг полыхнули такой лютой ненавистью и злобой, что Игорю на миг стало не по себе.

Парнишка между тем пришел в себя, застонал, приподнялся…

– Сядьте! – приказал кунигас. – Вот здесь вот, на песке, рядом. Можете даже ножки вытянуть.

– Мы умрем вместе! – с вызовом бросила юная лидская княжна.

Довмонт-Игорь озлился:

– Никто не умрет! А ну, притихни, Ромашка. Кому сказал! Значит, слушать сюда, сопленосые. Чтоб ты знала, дева, мое сердце занято. И жениться на тебя я вовсе не собираюсь. Усекли? Я вас спрашиваю, засранцы? Эй, тебя как зовут?

– А-альгис, – ответила за приятеля девушка.

– А-альгис! – усмехаясь, передразнил князь. – Он что, глухонемой, что ли?

– Н-нет.

Довмонт погрозил испуганным подросткам кулаком и неожиданно улыбнулся. Сел рядом на песок, подмигнул обоим:

– Ну, вот что, тинейджеры, слушай сюда! Сделаете, как я скажу – все будут довольны.

Они расстались друзьями. Вернее, даже и не расстались. Внук и сын великих жрецов Альгис получил милостивое разрешение сопроводить юную княжну в замок Утены и даже остаться при ней в качестве земляка и доброго гостя самого кунигаса.

Мальчишка, правда, долго не верил, что все обошлось. Лишь на следующий день, когда никто не ворвался в горницу, не схватил его, не убил, не бросил в темницу, не велел пытать… вот тогда поверил. Дождался, когда Рамуне выйдет в людскую, поклонился и, взяв ее узенькую ладонь в свою руку, прошептал:

– Я же говорил – древние боги помогут! Видишь, они образумили даже буйного нальшанского князя!

* * *

Утром приехали люди Тройната. Жмудский князь передал с ними послание, в котором просил Довмонта незамедлительно собрать людей и напасть на Штеллин, орденский замок, выстроенный совсем недавно в верхнем течении Даугавы реки. Укрепления замка еще не совсем достроены, нападения там не ждут, в любом случае рассчитывая на гарнизон соседнего замка Святого Эгберта Саксонского, где и орденских братьев хватало, и кнехтов, и разных прочих рыцарей. Так вот, крепость Святого Эгберта Тройнат как раз и обещал взять в глубокую осаду, с помощью своих войск и отрядов местных восставших крестьян-ливов. В таком разе Штеллин представлялся легкой добычей… и Тройнат очень не хотел, чтобы она досталось ливам.

Все эти земли располагались совсем недалеко от Утены, орденские замки нависали над княжеством Довмонта, исходя постоянной угрозой. Избавиться, наконец, от них – это было бы здорово! Предложение жмудского князя пришлось как нельзя более кстати. Кунигас и не скрывал радости, приказав воинам готовиться к походу. Только предупредил военный совет, чтоб не болтали о цели набега, иначе немцы могли подготовиться.

Военный совет. Сам князь, Альгирдас, Любарт, еще трое сотников из Утены, ну и, конечно, старый воевода Сирвид – куда же в таком деле без него-то? Все согласились с князем – молчать о цели пути. Придет время – воины ее сами узнают. Не так тут и далеко.

После совета князь навестил «невестушку» и ее дружка Альгиса. Подростки уже не зыркали, словно волки, а улыбались, правда, о полном доверии речи еще не шло, но первый ледок был сломан. Пообщались неплохо – Довмонт до самой ночи травил смешные байки, так что молодежь покатывалась со смеху.

Пока князь развлекался в компании своих юных гостей, неприметный человечек в сером плаще и круглой кожаной шапке покинул замок верхом на скромной пегой лошадке. Никакого внимания стражи он не привлек – один из княжеских слуг, каких множество. Он служил и Наримонту, и до него, и вот теперь – Даумантасу. Получал за службу кров и еду, иногда перепадало и кое-что большее, но так, изредка, скромненько. Хотелось куда большего, хотелось, чего уж тут! Человек же не виноват в том, что родился не князем, а простолюдином, слугой. Что же, слуги не люди и должны вечно пресмыкаться в самой суровой бедности и грязи? Ведь всемогущие боги могут помочь и простолюдинам. Если захотят. Если хорошо попросить. Не помог великий Дьявас? Поможет Перкунас. И он не хочет? Ну, тогда Велняс-Пикуолис, могущественный бог магии и подземного мира. Правда, Пикуолис потребует особых жертв… человеческих. Но и на это все можно пойти, иначе так и проживешь всю жизнь червем, покорно исполняя указания других.

Слуга умилостивил владыку подземного царства. Просто украл ребенка, мальчика лет шести. Тоже из слуг, на реке – никто особо и не хватился, посчитали, что утонул. Мать – приземистая, похожая на кадку, крестьянка, старуха лет тридцати – погоревала немножно, да пошла следующего рожать. К младенцам и маленьким детям родители не привязывались – уж больно часто те умирали, прямо дохли, как мухи.

А мальчик тот не просто так помер, а был торжественно обезглавлен под сенью старого священного дуба! Повезло голытьбе – не успел в рост войти, как сразу к Пикуолису в гости! Вот уж поистине достойная, добрая смерть.

Человек в сером плаще спокойно миновал городскую стражу и выехал из города. Свернул на Нальшанский тракт, где погнал лошадку во весь опор. Здесь, в лесах, некого было таиться.

* * *