Повелитель потоков

– Дело есть, – сделал серьезное лицо Артур, – на сто рублей.

Не дождавшись ответа Маши, продолжил.

– Ты когда-нибудь думала о самоубийстве?

– Что?! – девушка чуть не вылетела из кровати.

– Спокойно. Я не просто так пришел – люди волнуются, что ты руки на себя наложишь.

– С чего это? – Маша демонстративно скрестила эти самые руки на груди, уперлась взглядом в точку на стене.

– Ну, мол, братец мой дурак, пришел, посмотрел на некрасивую девушку, а та его любит.

– Ты бы не лез не в свое дело, Артур, – Маша в упор поглядела на парня, – и вообще иди, успокой своих людей, ничего я делать не собираюсь.

– Ну и ладно, – Артур приподнялся. – Но если вдруг захочешь шрам убрать, скажи.

– Так, стопэ. Что значит шрам убрать?

– Если вдруг ты решишь не ждать полгода, а убрать шрам и синяки, скажем, сегодня, я могу помочь, – терпеливо разьяснил медбрат.

– Ага, волшебник. И как ты это сделаешь? – с одной стороны, продолжать разговор не имело смысла, а с другой, этот мелкий прыщ ее слишком раздражал, чтобы отпустить вот так, без последнего слова с ее стороны.

– Дай руку. Давай-давай, не бойся, не укушу, – Артур взял в ладонь нехотя протянутую Машей руку. – Видишь синяк? Желтый, некрасивый. Смотри, сейчас будет фокус-покус.

Он положил ладонь на гематому, даже не дотронулся толком, через секунду убрал, повторил:

– Смотри.

Мог бы этого не говорить. Маша уставилась на руку, где за несколько секунд до этого наливалось всеми оттенками от желтого до синего пятно размером с пятирублевую монету. Вот только сейчас его там не было. Вообще. Ровная кожа, если не знать, где была гематома – не показала бы.

Маша нажала на это место пальцем – никакой боли не было. Надавила сильнее. Посмотрела на широко улыбающегося Артура.

– Как ты это сделал? Ты что, волшебник?

– Немного, – тот скромно кивнул, – рейке. Японское искусство врачевания. Только учусь пока, но вот такие косметические вещи могу сделать.

– Ах-ре-неть! – Сказала Маша. И добавила еще кое-что. В отдельности эти слова значили не совсем то, что вместе, но в общем выражали изумление. – И шрам так можешь?

– Могу.

– Ну так давай.

– Нет, – Артур серьезно посмотрел на девушку, – сначала мы договоримся. Я уберу тебе шрам и синяки, доделаю колено и лучевую кость, а ты мне за это, во-первых, никому ничего не рассказываешь, а во-вторых – с тебя желание.

– Нет, – Маша посмотрела не менее серьезно. – Спать с тобой я не буду.

– И не надо. Просто в один момент ты должна будешь выполнить одну мою просьбу – без дополнительных условий, точно то, что я скажу.

– Бред какой-то, – Маша поежилась, – как в низкопробном детективе. Но это не будет во вред мне и моим родным?

– Нет, – Артур кивнул. – Принимается. Ну как, договорились?

– И Павлу.

– И Павлу, – снова кивнул Артур.

– Да, хорошо, договорились, – Маша усмехнулась. Происходящее ее начало забавлять. Словно она в сериале каком-то.

– Закорой глаза, – скомандовал парень.

Маша послушалась, некоторое время ничего не происходило, она подождала еще, и еще. И совсем уже собиралась возмутиться, как ее собеседник попросил открыть глаза.

– Не получилось? – ехидно спросила девушка.

– Ну почему же, – Артур встал, открыл дверь в туалет. – Иди, посмотри.

Маша вскочила, привычно уже поджав правую ногу.

– Смелее наступай. Колено у тебя здоровее, чем было до этого.

Девушка осторожно перенесла вес тела на правую ногу. Действительно, ничего не болело, даже сустав от долгой фиксации в одном положении.

– Прыгать можешь, – улыбнулся Артур, глядя, как Маша рванула в туалет.

Оттуда раздался радостный вопль. Один, второй, полураздетая девушка выскочила из санкабины, подхватила парня, закружила по комнате, откуда только силы взялись.

– Я не знаю, как ты это сделал, но ты лучший, – остановившись, проговорила она. – Желай что хочешь.

– Не сейчас, – Артур внимательно посмотрел на лицо девушки – даже следа шрама не было, только небольшая красная полоска. Конструкт, внедрившийся в плоть, сейчас растворял келлоидные ткани в глубине. – Краснота пройдет через несколько часов. Вот, держи.

Он достал из кармана баночку, протянул Маше.

– Это цинковая мазь, она плохо смывается. Нанесешь по всей длине, и дня три подержишь, чтобы люди привыкли. Постарайся сегодня выписаться, на рентгене будет виден перелом лучевой и разрыв мениска еще две недели, но в действительности их уже нет, завтра можешь снять гипс и ортез, спокойно ходить, зарядку делать. Ясно?

Маша с готовностью кивнула.

– Зубы, прости, восстановить не смогу. С дядей и дедом сама поговоришь, не знаю, как обьяснишь им все это, но про меня ни слова, да?

– Да! – девушка была согласна на все.

– Ладно. Пойду, дела, – Артур подошел к двери. – Мог бы сказать – выздоравливай, но ты уже здорова, не так ли?

Он подмигнул Маше и вышел. Кто говорит, что понедельник – день тяжелый? Нормальный удачный день.

Маша зевнула, и неожиданно для себя уснула.

Лев Иосифович Лейбмахер не считал себя одним из лучших пластических хирургов столицы, но вот коллеги считали иначе. Хоть звезды не ломились в очередь у дверей его клиники – штучным товаром он не занимался, зато там стояла очередь из других людей, готовых расстаться с сотней-другой тысяч за увеличение груди, губ, удаление морщин. Операции были поставлены на поток, четыре других, не таких известных, не слишком опытных, но и не слишком жадных хирурга трудились не покладая рук, вставляя силикон, филеры, отсасывая жир и подтягивая овал лица. Два врача-косметолога без перерыва кололи ботекс, делали лазерный пилинг и эпиляцию. Пусть цены в клинике были невысокие, но Лев Иосифович брал обьемом.