Заброшенная территория

На крыльце Зверь обогнал Димку и подошел к перилам ограждения, перегнув голову через них. Внизу, метрах в трех, находился газон, освещенный светом, каким-то чудом сохранившихся, уличных фонарей.

– Ну что скажешь? Знаешь – зачем я тебя сюда пригласил!?

Зверь был на полголовы выше незадачливого кавалера, немного шире в плечах, и дышал как-то тяжело, сипло. То ли от злости, то ли от двухгодичного пребывания в заключение, то ли от того и другого. Лицо его было темно-серого цвета. То ли от чефира, то ли еще от чего.

– Из-за девчонки?– слегка дребезжащим голосом произнес Дмитрий.

Лицо Зверя совсем почернело и правая рука медленно поползла назад, на замах.

– Пацаны, пацаны, стоп!!!– между ними вырос Жека Радов,– Сань, что у вас за ерунда?– посмотрел он в глаза Александру Звереву.

– Он мою девушку оскорбил!– не отводя взгляда от Димки, ответил тот, ненавязчиво отстраняя левой рукой Радова в сторону.

– Прости его, он не знал, что это твоя!– Радов пользовался в криминальных кругах определенным авторитетом. Каменцев настороженно стоял сбоку. Наркоманы окончательно вышли из «зависа». Жека зыркнул на Димку:

– Что молчишь!?

– Извини, я не знал…

– Это не плохой пацан, Сань!– сказал Радов.

– Да ладно, пацаны, прекратите!– улыбнулся краем рта Каменцев.

– Больше не подходи к этой девушке!– выдохнул в лицо Дмитрию Зверь. Вокруг, в предвкушении побоища, столпилась любопытная молодежь.

– Понял, понял… Базара нет!– согласился племянник Лешего.

– Ты потом поймешь – когда с этого крыльца головой на газон упадешь!– Зверь направился к входу, извлекая из пачки сигарету. Любопытствующие дружно расступились перед ним.

– Да ладно, ты, Сань, не злись!– сказал ему вслед Жека,– А ты, Димон, веди себя скромней!

– Да я не знал, Жек…

– Смотри, Зверь – парень жесткий! Есть сигарета?

– Прима, Жек…

– Нет, не надо. Приму я задолбался в лагере курить! Это…,– промолвил Радов,– А во сколько вы завтра с Вачурой на Темную едите?

– В восемь.

– Утра?

– Ну да!– Димка уже пожалел, что сболтнул про поездку. Дядька такого не простит!– А что?

– Может, нас с Лехой до речки подвезете? Мы завтра, тоже, на Темную шишковать двигаемся.

– Да нет, у нас места не будет. Меня и так дядька ели-как с собой взял, а тут – я еще вас с собой приведу!

– Ну нет – так нет! Ну, бывай! Может, завтра на Темной встретимся.

Жека с Лехой поднялись в танцевальный зал, а рядом с Дмитрием тревожно сгруппировались приятели:

– Че, че такое?

Да так, ерунда.

Про эти события и вспоминал он, когда смотрел на скрывающееся за сопкой солнце. Бросил окурок в заросли полыни у забора, и пошел помогать Лешему собираться в тайгу. Положили в рюкзак немного картошки, лук, рис, соль, десять коробков спичек, четыре пачки «До-Ширака», две буханки хлеба, пакет сухарей, полуторалитровую бутылку какао с молоком. Ни мясо, ни рыбу не брали – есть ружье, удочка – они прокормят! Саперную лопатку Вачура бережно завернул в старое, застиранное полотенце – им и вытираться будут! Пятьдесят коробков спичек, две пачки соли, леску с крючками, три пачки сигарет «Собрание», пять пар носков, кирзовые сапоги, семь кило муки, новый охотничий нож, пять кило сахара, старое солдатское одеяло Леший сложил в отдельный мешок на лямках – это для Отшельника!

Глава 20. Савельев-Отшельник.

Ясное голубое небо простиралось во все стороны над темно-зеленым ковром, созданным из, покрывающего склоны Темной, кедрача, могучие стволы которого были обхватом в четыре человеческих руки. Свободное от кустарника и травы, сумеречное пространство под ними застелено ровным, рыжим покрывалом, выделяющий оздоровительный озон, опавшей хвои. Уже несколько веков тянутся эти деревья, когда, к чистому небу, когда, к грозовым тучам, когда, к ночным звездам далеких галактик, свет которых идет до Земли тысячи лет. Коры не было на двух стволах этих кедров-великанов, ее не было на высоте в полтора раза выше человеческого роста – ее вчера ободрал Уссурийский тигр своими, похожими на стальные кинжальчики, когтями. Падающий с трехметровой высоты водопад, наполнял атмосферу ровным, умиротворяющим гулом и туманной моросью. Лишь зимой он стихал, превращаясь в отвесную глыбу прозрачного льда. Лианы кишмиша, винограда и китайского лимонника, резко и сухо потрескивали тогда от новогоднего мороза. Они толстыми нитями свисали вдоль застывшей в падении воды, шум которой низким звуком продирался сквозь толщу льда, создавая ощущение сказочного таинства. Звук больше ощущался ступнями ног, волнами подымаясь к голове, чем воспринимался ухом. Но это зимой, а сегодня начинающие желтеть «болванчики» кишмиша и кровавые грозди лимонника зависли у звонко падающей воды, вверх по которой, выпрыгивая в воздух, настойчиво пытается подняться пятнистая форель. Резко задувает ветер, и наполненные до отказа орехами, смолянистые шишки срываются с кедровых макушек и небесным камнепадом плюхаются в воду, дальше по склону стукаются о хвойный ковер. Форель прекращает штурм и молниеносно прячется под, выступающие на поверхность глубокой ямы, объемные валуны. Отшельник, сидящий у воды на одном из таких, черного цвета, каменных овалов, опускает лицо к коленям и прикрывает затылок руками. Пара шишек одновременно ударяет в район расположения почек. Отшельник ойкает от боли, спрыгивает с валуна и садится на хвою, плотно прижимается спиной к каменной глыбе. Плоды кедра стучат рядом. Отшельник подымает одну из шишек и сдирает большим пальцем левой руки смолянистую чешую, оголяя ряды крупных орехов. Руки становятся липкими от пахучей смолы. Он щелкает орехи зубами, поедая питательные зернышки. Форель выбирается из-под валунов и возвращается к прежнему занятию – покорению высоты низвергающегося водопада. Как ни странно, количество прыгающей рыбы уменьшается – значит, какой-то все же удается взобраться по падающему потоку на трехметровую высоту. Справа от себя Отшельник обнаруживает пестик с красно-черными ягодами женьшеня. Он аккуратно собирает в ладонь ягоды и кладет их в пустой спичечный коробок. Растение высотой ему по грудь, а значит корень весом не меньше тридцати грамм. «Ценный экземпляр!»– думает он.

Восемь лет назад, недалеко от этого места, на него напали двое. Они копали чужой корень и «старец» вышел к ним. Один из них, худой и лысый, в армейских берцах, со сверкающими золотом зубными коронками, тут же схватил прислоненную к кедру двустволку и направил в грудь Отшельнику. Отшельник же спокойно произнес:

– Негоже, ребята, чужое добро прибирать!

– А ну, вали, дед, отсюда!– направился к нему второй, с открытым ртом, потный и беззубый. Его правый глаз беспрерывно моргал. Правое ухо не имело верха. Рыжая поросль окаймляла подбородок. И тут Отшельник резко устремился за дерево. Прозвучал выстрел.

– Ну, сука!– закричал худой и бросился к нему, на ходу еще раз выстрелив в высунувшего голову «старца». Остановился и перекинул стволы для перезаряда. Беззубый, с саперной лопаткой в руке, спешил следом. Отшельник вышел из укрытия, зажав что-то в кулаке, и, не мигая, уставился на нападавших. Те, вдруг, застыли на месте и громко закричали, схватившись за уши. А затем, продолжая вопить, быстро побежали в разные стороны, бросив ружье и лопатку. Вскоре крики и треск затихли. Отшельник поднял с земли ружье, лопатку, два рюкзака и, не заглядывая в них, отнес все это в расположенную чуть ниже по склону пещеру. А через неделю увидел в буреломе обглоданное волками, повешенное на брючном ремне тело. Это был «худой». Отшельник предал останки земле тут же, там, куда упал, после обрезания веревки, растерзанный снизу звериными клыками труп. После захоронения, все-таки, пришел в пещеру и осмотрел содержимое рюкзаков.

Глава 21. Бутова игнорируют.

У Бутова ничего не получалось в «раскрутке» задержанного. Парень оказался упертым. Мало того, что недавно увел из-под носа Бутовского друга-бизнесмена приличный заработок, сейчас ни как не сознаваясь в хищении сварочного аппарата, дрели, перфоратора со строитель-ного объекта, принадлежащего приятелю Вадим Вадимовича, так еще и отказывает ему, майору Бутову, ставленнику генералаПасыкова, в пяти рулонах рубероида, так нужного на покрытие крыши гаража начальника Кавалеровского уголовного розыска. У допрашиваемого имелся свой строительный бизнес, составляющий конкуренцию бизнесу давнего знакомого по фамилии Еремин. И этот «строительный делец» спокойно существует в камере, не страшась условий. «Ему бы написать явку с повинной – да под сиську к жене!»– думал майор,– «Так он еще произносит режущие слух слова- Справедливость, Презумпция невиновности! А закон и справедливость в этом районе – это Я!»– давно решил майор, потягивая мелкими глотками «Максим» японского производства,– «И разве не справедливо подарить грозе всех бандитов Северного приморья, пять, всего пять(!), рулонов рубероида в обмен на такое сладкое состояние, как свобода?!» А как она ценна для людей, уж Вадим насмотрелся за свои 18-ть лет оперативной деятельности. Тем более, ущерба нет – ворованное оборудование, найденное в присутствии понятых на объекте у арестованного, возвращено законному владельцу. «Сознавайся – и домой – за рубероидом!»

– Дело оборотней в погонах продолжает свое развитие,– послышалось из динамика, недавно подаренного лесозаготовителем телевизора,– Вчера были арестованы еще двое высокопоставленных сотрудника МВД, использующие свое служебное положение в целях личной выгоды,– строго произнесла чернявая дикторша.

– Ох уж, эти оборотни!– вздохнул майор,– Чем крупней звезды на погонах, тем наглей хапают!

Бутов подошел к открытой форточке, из которой тянуло утренней свежестью, наполняющей пространство когда-то оставленного будущим генералом кабинета,– Ну что, так и будем невинность изображать!?– обратился он к угрюмо сидевшему за столом допрашеваему.

– Ни сам не воровал, и никого не посылал туда!– ответил тот, уставившись на стоящие за окном, еще мокрые от дождя тополя.

– Данилыч, факты-то говорят другое. Я-то тебе верю! Знаю, что для человека с твоей репу-тацией глупо становится воровайкой. Впереди возможно депутатское кресло.… Да и человек ты не из бедных, давно занимаешься бизнесом, мог бы и купить оборудование.

– Вот именно!!!– арестованный продолжал смотреть на деревья. Бутов вернулся к столу и присел на свое место, не заметно нажав на кнопку «вызова».

– На хрена ж воровал тогда!?– выпучил он глаза, замерев в злобной позе. Майор уже давно не испытывал ни каких чувств к подследственным. Так…, даже насильники, педофилы и убийцы представлялись ему просто рабочим материалом. Таким же материалом были и свидетели с сослуживцами. А вот к таким «героям-добровольцам», не понимающим важность и мощь Бутовского уголовного розыска, майор относился с неприязнью. Выполнил бы намек, согласился привести рубероид, в дальнейшем мог бы стать членом Бутовской команды,– думал майор,– Да и воровал бы тогда потихоньку.… Про друзей только б помнил. Да и рубероид не только ему. Вон заместитель, Скрипко, тоже строится… и не хватит ему зарплаты, чтобы купить этот сраный рубероид. Зарплаты, ха!– мысленно усмехнулся Бутов. За зарплатой он уже давно ходит так, для приличия. Да и для капитана Скрипко ментовская получка не играет значительной роли. Это вон, Серега!– вспомнил майор про свежеприбывшего опера,– Пока еще до аванса занимает.

– Да не было ничего такого!– улыбнулся Данилыч.

– Может, и не было, да судья не поверит!

– Ну, это еще посмотрим!

В кабинет заглянул сержант.

– Смотрите, смотрите,– с грустью в голосе произнес начальник УГРО,– Уведи!– вдруг энергично махнул он рукой. Интонация сделалась «стальной».