Те, кого мы любим, не умирают. Том II

– Не переживай. Мы посидим вместе со всеми в ресторане, а потом по-английски испаримся. Думаю, что к половине девятого многие уже будут сильно подшофе и не заметят нашего отсутствия. Или вы подумали, что я променяю романтическую встречу на офицерскую попойку?!

– Отнюдь. Даже и в мыслях не было, – улыбнулся в ответ Владислав.

Ровно в назначенное время было подано три специализированных двухэтажных автотранспорта (автобусов) для перевозки людей. Такие машины Арнатский видел впервые. Забрав всех желающих, автобусы в течение 30 минут доставили и выгрузили офицеров у означенного ресторана.

Зал постепенно наполнялся. Сдержанный гул голосов. Каждый безошибочно угадывает своё место за столом, так как «табель о рангах» соблюдается строго. На концах стола, где обычно сидит молодёжь, слышны смех и шутки. Все ждут прибытия командира полка. Вот, наконец, в зал входит полковник Нечволодов. Все встают, приветствуя его. Командир занимает место во главе стола, поднимает бокал. Первый тост традиционный:

– За Державного Вождя Русской Армии! – И прежде чем выпить, офицеры дружно, с воодушевлением произносят: «Ура! Ура!! Ураааа!!!» Теперь можно приступать к закускам, но это продолжается совсем недолго. Буквально через три минуты вновь поднимается командир и произносит второй обязательный тост:

– За наш полк, господа!!!

И вновь троекратное ура, но уже с большим энтузиазмом. Крик вырывается далеко за пределы ресторана. На шум в ресторан зашли два ажана (полицейские), подошли к метрдотелю, переговорили. Тот подошёл к полковнику и что-то прошептал ему на ухо. В зале наступила тишина, все с любопытством посмотрели на командира. Тот внимательно выслушал метрдотеля, потом оглянулся на ажанов и громко сказал:

– Французы должны знать, как умеют гулять русские офицеры! Поэтому впредь пусть ваши полицейские не подходят к нам с подобными глупостями!

Эти слова были встречены громкими аплодисментами. Растерявшиеся от такого нахальства, полицейские поспешили ретироваться. Тем временем метрдотель взмахнул рукой, и как по мановению волшебной палочки оркестр грянул «Канкан»[1 - Канкан (фр. «шум; скандал») – энергичный и откровенный французский танец. Несмотря на то, что впоследствии этот канкан набрал большую популярность, сами французы танец по достоинству не оценили, поскольку для своего времени он считался вопиюще неприличным.]. На небольшую сцену выскочило семь ярко одетых девиц с высокими перьями на головах. Задирая высоко ноги в такт музыки, они принялись лихо отплясывать. Их появление было встречено весёлыми возгласами и протяжным фривольным[2 - ФРИВОЛЬНЫЙ (франц.) – не вполне пристойный, легкомысленный, нескромный] свистом. Пирушка набирала обороты.

Отдав должное своим боевым товарищам, в 20:30 молодые люди вышли на улицу. Как и предполагал Глазков, их уход остался незамеченным.

– Послушай, Андрей Антонович, как мы доберёмся до этого ресторана?! Вы знаете, Марсель? Я, например, нет! – сказал слегка захмелевший Арнатский.

– Не переживайте, голубчик, всё очень просто. Вон стоит фиакр[3 - Фиакр – наёмный четырёхместный городской экипаж на конной тяге, использовавшийся в странах Западной Европы как такси.]. Сейчас мы сядем в него, назовём адрес, и он нас доставит прямо к месту.

Они так и сделали. Улыбающийся кучер ответил:

– Да, месье, я знаю, где находится этот ресторан. Это улица Каннебьер, центр города. Садитесь, месье, через 10 минут мы будем на месте, – и, подождав, когда офицеры усядутся, покатил по улицам Марселя. Спустя несколько минут они выехали на центральную улицу города, что брала своё начало от морского порта.

– О! Да мы шли по этой улице сегодня, – воскликнул Глазков.

– Точно, а вот здесь тебя поцеловала девушка, надеюсь, что это была Аполлин, – улыбнулся в ответ Владислав.

– Я тоже надеюсь, – отозвался Глазков, – у меня ощущение, что след её поцелуя до сих пор хранят мои губы.

– О! Да вы романтик, оказывается, Андрей Антонович, не знал, – ответил Арнатский, внимательно оглядываясь кругом.

Здесь, в самом центре города, уже пахло морем. Бесчисленные корзины из ивняка, стоявшие вдоль домов, были наполнены ракушками самых разнообразных местных названий. Как выяснилось позже, их подавали на закуску тут же, в потемневших от времени крохотных ресторанчиках, где ели горячий буйабес[4 - Буйабес – знаменитая марсельская уха, что готовится из пяти видов рыбы.] и прочие чудеса марсельской кухни, рекомендуемые любителям рыбы и чеснока. Он обернулся, позади них над городом высилась гора с высоким собором.

– Форейтор, – обратился он к кучеру, – а что за собор стоит на горе?!

– Это собор Святой Марии, покровительницы моряков, – отвечал возница, слегка повернув голову.

– Хорошо, а что тогда впереди такое разноцветное?!

– Это квартал базаров и публичных домов, месье. Эти дома, конечно, позор Франции, но очень нравится иностранцам и морякам. Религиозность и проституция уживаются друг с другом почему-то особенно хорошо во французских портовых городах. Если месье желает, то я могу отвезти вас туда.

– О, нет-нет, не стоит. У нас уже назначено свидание в ресторане, – весело отвечал Владислав.

– Мы прибыли на место, месье, – сказал кучер, останавливаясь возле небольшого ресторанчика с большими витражными окнами и небольшой терраской.

Выйдя из экипажа, подпоручик протянул деньги вознице. То приподнял свою шляпу-котелок и произнёс:

– Не обижайтесь, месье! Но я не могу взять с вас деньги. Вы приехали как защитник моего отечества, и было бы позором брать с вас плату за такую ничтожную услугу, которая не сравнится с той, которую вы оказываете моей стране.

В благодарность за сказанное офицеры ответили ему воинским приветствием. Не успели они подойти к ресторану, как из него вышел улыбающийся метрдотель:

– Спасибо, что почтили вашим внимание наш скромный ресторан, месье, – рассыпался в комплиментах француз. – Чем могу служить?!

– У нас здесь назначена встреча! – отвечал ему Владислав.

– Отлично, – ещё шире улыбнулся мужчина, – если у вас встреча с Аделин, то для вас заказан столик вон там, в глубине террасы. Мадемуазель пока нет, но вы можете её подождать. Могу я вам предложить по бокалу отличного вина за счёт заведения?!

– Спасибо, мы не откажемся, – отвечал юноша, проходя к указанному столику.

Не успели они устроиться за сервированным на четыре персоны столиком, как к ним уже подлетел официант, на подносе которого стояла бутылка красного вина. Он налил вина на донышко бокала, предлагая попробовать. Владислав отпил, вино ему понравилось, он поблагодарил официанта кивком головы. Тот, разлив вино по бокалам, удалился, оставив бутылку на столе. Едва офицеры выпили по глотку, как перед ними на мостовой появились местные уличные артисты, скрипач и певица. Под аккомпанемент скрипки девушка запела провансальскую народную песню. Её голос быт так чист и свеж, что молодые люди невольно заслушались. Отзвучала песня. Владислав полез в карман, достал пачку франковых банкнот и, подумав, спросил у Глазкова:

– Как вы думаете, сколько им нужно дать?

Но тот не успел ответить, потому что девичий голос произнёс за их спинами:

– Если вы говорите насчёт оплаты, то дайте им 5 франков, они с благодарностью исполнят вам ещё пару песен!

Офицеры, услышав женский голос, как истинные кавалеры тут же встали со своих кресел, обернулись. Рядом с их столиком стояли две красивые девушки в нарядах, стилизованных под морскую форму. Ярко-синие платья длиной по щиколотку выставляли напоказ нарочито грубые ботинки чёрного цвета. Полы их жакетов были расшиты золотыми позументами, а воротники и обшлага рукавов – золотой каймой. На плечах было по одному витому погончику, с которого свисал золотой аксельбант, у одной девушке на правом, у другой на левом плече. На головах такого же цвета каскетки[5 - Каскетка – головной убор, предназначенный для защиты головы от механических повреждений, но в отличие от каски она имеет меньшую прочность и не обеспечивает столь высокую степень защиты.] также были оторочены золотой каймой. И, что самое поразительное, эти девушки были фантастически похожи друг на друга. Нежный овал лица, лёгкий девичий румянец, под губками бантиком скрывались белоснежные зубки, чуть вздёрнутые носики, большие карие глаза с пушистыми ресничками, брови вразлёт и красивые каштановые волосы, ниспадавшие на их плечи. Они были так разительно похожи на Серафиму, только совсем юную, 14-летнюю, он видел её такую на фото у неё дома, что Владислав даже зажмурился на мгновение. Но, взяв себя в руки, произнёс:

– Благодарю вас, мадемуазель, – и, уже обращаясь к официанту, что стоял чуть поодаль: – Гарсон, будьте любезны передать деньги артистам.

Официант, забрав предложенную купюру, спустился на мостовую, передал деньги. Артистка, увидев номинал купюры, расплылась в благодарной улыбке, делая реверанс в сторону террасы. Потом что-то сказала музыканту, тот кивнул головой, прикладывая скрипку к плечу. Полилась нежная мелодия, и вновь нежный голос уличной певички взлетел над улицей. Но молодым людям было уже не до её пения.

– Позвольте представиться, – Арнатский щёлкнул каблуками, приветствуя кивком головы, девушек, – подпоручик Арнатский Владислав Семёнович. Можно просто – Ладислас. А это мой друг, подпоручик Глазков Андрей Антонович, можно просто – Андрэ.

– У вас хороший французский, Ладислас, – сказала девушка с погончиком на правом плече. – Я Аделин, а это моя сестра Аполлин.

– По вам можно догадаться. Вы похожи как две капли воды, только погоны на ваших восхитительных плечах могут внести хоть какую-то ясность.

– Браво Ладислас, мало того, что вы красивы, так вы ещё и наблюдательны. Это важное качество для мужчины. Вы позволите нам сесть?

Мужчины усадили девушек, сели сами.

– А что же ваш друг молчит? – обратилась, улыбаясь, к Владиславу Аполлин. – Он что, немой или не знает французского языка?

– Нет, что вы, – наконец вступил в разговор Глазков, – просто мой язык не так хорош, как у Владислава, но я надеюсь, что не испорчу нашу беседу своим, порой неверным, произношением.

Тем временем официант подкатил тележку с готовыми блюдами, начав выставлять их на стол.

– Подождите, любезный, мы же ещё ничего не заказывали, – пытался было возразить Глазков. Но Аполлин его перебила, взяв за руку.

– Андрэ, вы наши гости, позвольте нам вас угостить. Доверьтесь нашему выбору.

– С удовольствием отдаюсь в ваши прелестные ручки, – ответил Глазков, нежно целуя её запястье.