Ключи Марии

Она кивнула.

Олег постарался как можно элегантнее наклониться под письменный стол. Вытащил оттуда литровую банку. Отнес на кухню, где извлек из раствора щавелевой кислоты свою находку, протер ее кухонным полотенцем и вернулся в комнату.

– Я его еще не полностью очистил, – протянул он ей на ладони перстень-печатку. – Только осторожнее, я его в кислоте вымачиваю.

Ее пальцы при упоминании кислоты замерли у самого перстня. Она наклонила голову к его ладони.

– Какие смешные! – проговорила, разглядывая перстень. – Вдвоем на одной лошади! Они что, голубые? – На лице Рины появилась озорная улыбка. – А он очень старинный? – спросила она тут же.

– Наверное!

– Ну это ж мужской, – произнесла она с сожалением. – А женского колечка не находил?

– Пока нет, – признался Олег.

– Надо было глубже копать! – сказала она. – Самое ценное и красивое – всегда глубже спрятано!

Рина опять оглянулась на диван.

– Что-то мне нехорошо, – протянула жалобно.

– Хочешь прилечь?

– Если ты не против!

Девушка подняла одеяло и прямо в джинсах и кофте улеглась на диван и накрылась.

– Ты меня не буди, я сама проснусь! – попросила.

Обалдевший Бисмарк допил свой коньяк и ушел вместе с перстнем на кухню. Чуть позже расстелил там на столике газетку, разложил инструменты снова принялся за очистку. Правда, мысли его постоянно возвращались в комнату, к дивану, на котором теперь мирно посапывала во сне Рина.

– Ну ты меня удивил! – говорила она утром, попивая сваренный Бисмарком кофе.

– Чем же? – Олег рассматривал ее посвежевшее со сна личико и все еще мокрые после душа волосы.

– На твоем диване девушка, а ты даже раздеть ее не попытался!

– Я ленивый, – отшутился Олег. – Да и к выпившим девушкам отношусь с осторожностью! Они ведь могут протрезветь и написать в полицию заявление о домогательствах! Кстати, кажется, я тебя сейчас впервые вижу трезвой! – на его лице возникла ироническая улыбка.

– Это не надолго, – успокоила его Рина. – Но все равно зачет! Вижу, что ты порядочный! Кстати, знаешь, что в древнем Иране деловой договор обсуждался торговцами дважды: один раз в пьяном состоянии и один раз в трезвом! И если результат обсуждения оказывался одинаковым, договор подписывался. Ой, а что это у тебя на руке, – она обратила внимание на посиневшее запястье его правой руки.

– Это ты меня схватила, там, в баре! Я еле руку вырвал! Что, не помнишь? – удивился Олег.

– Да? Нет, не помню! Но со мною бывает! Вообще-то я слабая, но иногда вдруг находит… Вдруг появляется непонятная сила и тогда я становлюсь другой, не собою… Но не надолго. И мне это не нравится. Прости, конечно! У тебя второй ключ от квартиры есть? – совершенно серьезно спросила вдруг Рина.

Бисмарк опешил, замешкался с ответом.

– Если нет, на Львовской площади можно сделать копию, – продолжила она после паузы.

– Где-то был, – напряженно выдавил из себя Олег.

– Мне просто пока негде жить, – призналась Рина. – К себе возвращаться не хочу, меня там все раздражает! Ты же не против?

Для того, чтобы закивать в ответ на вопрос гостьи, Бисмарку понадобилась концентрация всей силы воли. Однако выражение лица не смогло скрыть возникшие в его мыслях сомнения.

– Ты не бойся, я уборкой заниматься не буду и твой порядок не нарушу! – пообещала Рина и решительно поднялась из-за кухонного столика.

Глава 8

Хроника рыцаря Ольгерда. О той, что пряталась в пещере

«К вечеру мы надеялись, не торопясь, добраться до Иерусалима, но по дороге на нас напали сарацины и сильно потрепали, мы мужественно отбивались, но силы были слишком малы. К счастью, нам попалась пещера, в которую мы все спрятались вместе с нашими гуцуликами, а враг не имел к ней приступа, потому что встречал его рой стрел. Видя, что так просто нас не одолеть, сарацины начали осаду.

Нечего и говорить – мы потеряли наших мулов и оказались в непростых условиях. К счастью, в пещере с потолка стекала ледяная вода и текла куда-то вглубь, слышно было, как она с большой высоты капает на дно пещеры и удар каждой капли о камень отзывается звонким эхом. Итак, жажду мы могли утолять, но пищи у нас не было, и на третий день нас стал донимать голод. Сарацины же, словно дразня нас, разбили лагерь напротив пещеры, поймали диких коз и, разведя костер, соблазняли пьянящим запахом жареного мяса.

Голод донимал нас так сильно, что некоторые уже выковыривали из-под камней жуков, мокриц и червей, а самые отчаянные требовали приказа броситься в атаку, предпочитая положить головы в бою, чем умереть от голода. Князь их сдерживал, убеждая, что милостивый Господь не принесет своих воинов в жертву. И произошло всё по его словам: неожиданно брат Лука возвестил нам о своей удивительной находке. Мы поспешили на его зов и, подсвечивая зажженными лучинами, увидели на стенах белый налет, похожий на иней. Брат Лука сказал, что попробовал этот иней на вкус, он оказался сладковатым, но не это его больше всего поразило, а то, что он сразу потерял ощущение голода, а взамен получил чувство сытости. Тогда каждый из нас соскреб себе этот иней ножом и положил на язык и так же потерял ощущение голода, более того – нас вдруг переполнили силы, а раны стали затягиваться. Мы хоть сейчас могли броситься в бой, и некоторые действительно уже взяли в руки мечи, чувствуя в себе прилив львиной мощи.

Князь наш Игорь пытался снова сдержать эти молодецкие и необдуманные порывы, но трое наших не послушались его и, выбежав из пещеры, хотя и без доспехов, взялись рубить сарацин. Это было невероятное зрелище: их было только трое, а сарацин больше сотни, однако эта застигнутая врасплох сарацинская рать ничего не могла со смельчаками поделать, враги падали под русинскими мечами, как снопы. Тогда и мы присоединились, а также брат Лука с рогатиной бросился в бой. Я почувствовал невероятную легкость меча, я не должен был уже его держать обеими руками, я махал им так легко и весело, как прутом, а он разрубал врага, словно это были не человеческие тела, а тыквы. А когда мне моего меча показалось мало, я схватил еще в левую руку и меч убитого сарацина и уже двумя мечами сёк по сторонам так, что брызги крови разлетались и окропляли меня, как солнечным дождем. Через минуту большая часть сарацин полегла, остальные бросилась наутек.

Мы вернули себе своих мулов, забрали и кое-что из сарацинского добра и хотели трогаться в путь, но брат Лука, все еще удивлявшийся своей неподходящей почтенному возрасту ловкости, вернулся назад в пещеру и внимательно обследовал тот чудодейственный иней, после чего пришел к выводу, что это не иначе, как целебное молоко Богородицы, и это та самая пещера, в которой она пряталась от Ирода, несмотря на то, что подобная пещера есть также у Иерусалима. Однако там белые пористые камни не добавляют силы, а только излечивают от бесплодия, а тут белый иней творит из человека витязя.

Князь добыл из своей сумки глиняную флягу, в которой ранее было вино, и соскреб в нее инея, сколько удалось, затем поручил мне хранить флягу с тем, чтобы, когда вернемся домой, я занес ее в Софию Киевскую.

Когда мы покидали пещеру, я вдруг услышал в углублении шорох. Там было темно. Зная, что это мог быть дикий зверь, я взял факел и вытащил из ножен меч. И мои опасения оказались тщетными, потому что это был не дикий зверь, а дева – она была совсем нагая и вся тряслась от страха. Я сбросил плащ, закутал ее и вывел из пещеры. Она была очень красивая, длинные волосы цвета корицы змеились до пояса. Все время она повторяла одни и те же слова, но никто не понимал, что она говорит. Один только брат Лука распознал арамейский язык и стал ее расспрашивать, а она объяснила, что скрывается от врагов.

– Кто ваши враги? – спросил брат Лука.

– Король Балдуин, – сказала она приятным голосом, что напоминал сразу и пение птиц, и журчание серебряного ручья.

– Что он хочет от вас?

– Хочет забрать в свой замок.

– Но кто вы? Как вас зовут?

– Мария.

– Мы вас спасем, – вступил в разговор князь.

Мы подобрали для нее наряд сарацинского рыцаря, она спрятала волосы под шлемом, а на плечи накинула наш черный плащ с белым крестом и капюшоном. Походила она теперь на юного пажа. Я посадил ее перед собой на коня, а затем мы двинулись в путь, все еще ощущая в себе значительные силы. Дева просила не брать ее в Иерусалим, но мы убедили, что с нами ей ничего не угрожает, никто в ней не узнает девицы. В Иерусалиме мы собирались пробыть несколько дней, получить у короля деньги на обратный путь и вернуться домой. Двенадцать лет, которые мы провели на Святой земле, казались нам вечностью.

После полудня мы увидели впереди облако густой пыли и подумали, что это опять сарацины. Мы спешились, стали кругом, заняв боевую стойку и спрятав деву внутрь, но она обнажила сарацинский меч и стала рядом с нами. Мы с тревогой вглядывались в клубы пыли и песка, поднимавшиеся вверх, кружившие вихрем и опадавшие, а топот лошадей постепенно нарастал, и солнце слепило нам глаза. И когда, наконец, из того бурлящего облака пыли вынырнули крестоносцы короля во главе с рыцарем Этьеном, мы с облегчением вздохнули. А рыцари поздравили нас, и Этьен сказал:

– Когда мы издалека увидели ваш боевой шик, то поняли, что вы наши. Откуда вы идете?

– С Назарета.

– Не случалась ли вам в пути дева с длинными волосами?