Сады Королевы. Бермудская история

– Я заблудился в этом чёртовом городе.

– Как так заблудились? – изобразила подлинное удивление незнакомка. – Вы не знаете города? Вы недавно прибыли сюда?

– Четыре дня тому назад.

– А откуда?

– Из Соединённых Штатов.

Девушка отпила из своей кружки ароматного напитка, по запаху напоминающего чай, и задумчиво опустила взгляд.

– А где вы остановились?

– В том то и проблема, – довольно громко ответил Джонатан, разведя руками, чуть не толкнув кружку девушки. – Я не знаю адреса дома, где я остановился. Меня с сестрой приютила одна пуэрториканка по имени Елисея. Мы остановились в её гостином доме. Вы знаете женщину с таким именем?

Девушка с тем же задумчивым выражением лица оттянула паузу, вздохнула и ответила:

– Женщину с таким именем я не знаю. Но у меня дома есть карта города, которая может помочь.

Она встала с лавки, подошла к раскрытой двери и лёгким жестом руки пригласила Джонатана войти в дом. Вудс обрадовался хоть какой-то помощи, тем более свалившейся на него из ниоткуда. Согласно кивнув, он воспользовался приглашением девушки и вошёл в дом.

Внутреннее убранство нисколько не было похоже на помещение жилого дома. Оно, скорее, напоминало каюту капитана на парусном судне. Подобные картины он встречал очень часто в фильмах про пиратов. Гостиная была залита дневным светом. Этому способствовали большие окна, расположившиеся по всей задней стене дома. В центре стоял большой деревянный стол, который украшала лишь ваза с фруктами. Дерево преобладало в интерьере. Даже несмотря на то, что дом был каменный, стены внутри были обшиты гладкими блестящими досками, видимо, покрытыми лаком. Джонатан приметил ещё одну деталь. Как только он вошёл, то ощутил ударивший в нос запах гари. Едва уловимый спустя несколько секунд, его нельзя было ни с чем спутать. Запахом горения был пропитан весь дом, хотя деревянная обшивка комнаты, как и стены снаружи, были чистыми и целыми.

Девушка поставила свою кружку на стол и, ничего не сказав, оставила своего гостя, поднявшись наверх по лестнице. Вскоре она вернулась, не заставив долго себя ждать. В её руках была свёрнутая карта, которую она разложила на столе, отодвинув посуду с фруктами.

– Сейчас мы находимся здесь, – ткнула девушка пальцем в одну точку на карте практически сразу же, как только приступила к поиску. Но Джонатан в тот же момент её перебил, увидев на этой карте невероятно огромные размеры города:

– Я не думал, что он настолько большой… И как люди пересекают его? За всё время, что я здесь нахожусь, я ещё не видел ни одного транспорта.

Девушка улыбнулась и перевела взгляд с карты на мистера Вудса.

– Транспорт двигается по другим дорогам, – просвещающим тоном ответила она. – Там, где не ходят люди.

Джонатан озадаченно замолчал и стал непонимающе разглядывать карту. И незнакомка, задержав на нём взгляд ещё на пару секунд, вернулась к развёрнутому плану города. Водя пальцами по отметкам, она вдруг замерла и вновь обратила свой взгляд на мужчину.

– А где именно находится ваш гостиный дом? Что находится рядом? Только в соседнем районе я насчитала их аж три штуки.

– Я не знаю, – замялся Джонатан. – Дом Елисеи на длинной улице. Очень длинной. Когда мы вышли из пустыни, спустились прямо на ту улицу и шли всё время прямо. Там по пути был ещё ресторанчик, где нас накормили супом…

Девушка умилённо улыбнулась и, вздохнув, отошла от карты.

– По таким деталям нужную улицу не найти. Здесь каждая главная улица длинная. Единственная зацепка – пустыня. Можно вернуться к тому месту, где вы впервые оказались в черте города и уже оттуда идти к вашему дому.

Джонатан от таких вестей немного приободрился.

– Вы проводите меня? – с надеждой спросил он.

– Конечно. Сами то вы вряд ли найдёте дорогу и до пустыни.

– Ну и замечательно, – взбодрился Джонатан. – Позвольте узнать имя моей спасительницы?

– Вашу спасительницу зовут Катрин, – не без доли кокетства ответила девушка.

– Очень приятно. А я Джонатан. Джонатан Вудс.

Катрин протянула ладонь для рукопожатия, но вместо этого Джонатан припал губами к женскому запястью и оставил на нём лёгкий поцелуй.

– Вы спешите, Джонатан Вудс? – стрельнула своими светлыми глазками девушка. – Хотите приступить к нашему походу немедленно или предпочтёте подождать до вечера?

– Знаете, – начал Джонатан, вспомнив обо всех своих манерах, – если вы не против, неплохо было бы отдохнуть. Может, вы угостите меня тем ароматным напитком, который у вас в кружке?

Катрин улыбнулась и артистично расставила руки, указывая на окружающее её помещение.

– В таком случае, добро пожаловать на борт, мсье Джонатан Вудс! С меня чай, а с вас рассказ об этих ваших Соединённых Штатах.

Дом Жизни

В Садах Королевы кипела жизнь, как и всегда. Даже когда солнце скрывалось за горизонтом, город мерцал огнями фонарей и издавал звуки тихой музыки. Пение птиц в ночном сумраке было естественным явлением в виду большого количества растительности, наполняющей город, начиная с простых комнатных растений и заканчивая целыми садами с цветущими яблонями, сиренью и вишней. Вместе с этим оптимистичным пейзажем город источал атмосферу отчуждённости. Но она была понятна и принимаема. Ночь сменялась рассветом. Рассвет превращался в цветущий полдень. Затем наступал вечер и приносил лёгкий зной, который смягчался морским бризом от самой бухты. И вновь наступал закат – самое спокойное время, когда люди погружались в пучину безмятежного отдыха. А когда солнце закономерно скрывалось за горизонтом, огни фонарей вновь освещали ночные улицы города.

Один день сменялся другим, и в душе Франчески Вудс зарождалась тревога. С тех пор, как она рассталась с братом на перекрёстке, прошло уже двое суток. Тогда она последний раз его и видела. И как Елисея не старалась её успокоить убедительными доводами о безопасности острова, тревога никак не покидала бедную взволнованную девушку. Под конец второго дня с отсутствия Джонатана, Франческа даже вышла на улицы, чтобы спрашивать прохожих о высоком молодом брюнете в чёрном костюме. Очевидным было полное отсутствие результатов и какой-либо информации. В ночь на седьмой день пребывания на острове, в день, когда семья Вудс должна была решить, остаётся она или покидает остров, Франческа не сомкнула глаз. Но мысли её заняты были отнюдь не размышлениями о выборе. В её голове поселился хаос. Несмотря на заверения сеньоры Елисеи, все представления Франчески об острове, как оплоте безопасности, беспричинно рухнули. Так и не сумев заснуть, девушка вышла на пустую улицу в половину третьего ночи и отправилась к пристани по знакомому уже ей пути, освещённому лишь фонарями, источающими слабый свет.

Набережная была пуста. Даже людей в округе не было, хотя обычно по ночам у причала и бродили редкие парочки. Ночной город погрузился в сумрак. Настоящий сумрак, какого Франческа ещё не видела в Садах Королевы. Тишина царила вокруг. Нарушал её лишь лёгкий плеск волн за каменной стеной пристани, уходящей глубоко под воду. Всё это показалось Франческе слишком жутким, от чего она даже поёжилась и забегала взглядом по сторонам, боясь наткнуться на что-нибудь из плода её взбудораженного воображения.

Так стояла мисс Вудс, поглощённая тревогой, несколько минут, вслушиваясь в любые звуки. Но, как и прежде, кроме неё на пристани не было другого источника шума. Присев на скамейку, Франческа, наконец, допустила мысль, что она преувеличивает масштабы надуманной трагедии. Мысли эти сопроводились глубоким вздохом, который, хоть и на короткое время, но способствовал успокоению. Впрочем, нашёлся другой предмет, который отвлёк её от мыслей о пропавшем брате. Далеко на горизонте, уже в самой бухте, освещаемой разве что луной, чей свет едва пробивался сквозь завесу плотных облаков, Франческа заметила силуэт лодки, медленно движущейся на вёслах в сторону причала.

Это одинокое маленькое судёнышко находилось ещё достаточно далеко, и на таком расстоянии невозможно было рассмотреть того, кто медленно двигал вёслами, тем более в такое тёмное время суток. Минут десять длилось ожидание Франчески, любопытство и волнение которой нарастало. Но даже когда лодка подошла вплотную к причалу, лицо человека нельзя было увидеть в темноте. Взгляд девушки распознал только некоторые элементы одежды. Это был разгрузочный жилет, у которого болтались расстёгнутые карабины. Человек в лодке встал, тяжело и шумно дыша, отложил весла и с трудом забрался на причал, волоча за ремень автомат, который шумно гремел своим металлическим корпусом.

Франческа ещё больше напряглась от увиденных вблизи деталей. Ей показалось, что их взгляды встретились, ибо лицо человека во тьме было устремлено в её сторону. Но голос, раздавшийся в темноте, поразил перепуганную девушку как раскат грома:

– Я так рад тебя видеть…

После сказанного, человек сделал шаг и с коротким мученическим стоном свалился с ног. Франческа поспешила на помощь. Сбежав по каменным ступеням к причалу, она подскочила к человеку в темноте и припала возле него на колени. Франческа узнала его ещё по голосу. Мягкий и хрипловатый голос Толги показался ей в тот момент таким, который она бы не спутала ни с чьим другим. Дотронувшись ладонью до щеки собирателя, Франческа ощутила нечто тёплое и мокрое, что в тот же момент вызвало испуг. Несомненно, это была кровь. Толга стал прилагать усилия, чтобы вновь подняться на ноги, и мисс Вудс ему в этом помогла.

– Рядом живёт врач, к нему, – на одном дыхании произнёс собиратель и ухватился за шею девушки.

Несмотря на то, что Толга сам по себе не обладал крепким телосложением, Франческе стоило огромных усилий удерживать его руку на своей шее. Вдвойне тяжелее было тащить за собой почти бесчувственное мужское тело, облачённое в тяжёлую мокрую одежду. На каменной мостовой в свете луны заблестел тёмный шлейф кровавого следа, тянущегося от раненого собирателя. Наутро этот след несомненно напугает людей и вызовет огромное количество вопросов.

Путь к дому врача оказался не таким уж и коротким. Пришлось пройти два квартала, но Франческа не отпускала раненого Толгу даже несмотря на иссякнувшие силы. Удары руками и ногами посыпались в дверь нужного дома. По очевидной причине (крепкий сон хозяина в такой поздний час был естественным) дверь открылась не сразу. И даже когда она открылась, показавшийся в освещённом дверном проёме седой старик в тонких очках не сразу понял, кто именно потревожил его. На пороге его дома распласталось тело в военной форме, а рядом стояла девушка, чьи руки по локоть были в свежей крови. Пара мгновений потребовалась доктору на то, чтобы прогнать сонливость. Подхватив Толгу за руку, он помог Франческе затащить его в дом. Ещё больше сил потребовалось на то, чтобы затащить тело на операционный стол. На самом деле это был вовсе не операционный, а самый обыкновенный обеденный стол, просторный и массивный. Тем не менее, они это сделали, после чего Франческа добралась до стула и тяжело задышала в голос. Рук она почти не чувствовала. Они онемели от усталости и боли. Лёгкое белое платье, со стороны напоминающее обыкновенную пижаму, было испачкано кровью даже больше, чем сам Толга, и от белого цвета на нём отныне не осталось и следа. Франческа была на грани того, чтобы потерять сознание. Но расслабляться, по-видимому, было рано.

– Hay que desvestirle! – грубо крикнул старик, чем привёл девушку в чувства.

Доктор надел стерильные перчатки и повелительно замахал руками. Франческа запаниковала, не понимая, что от неё требуется. Усугубил женскую истерику Толга. Он захрипел, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из его рта вырывались кровяные сгустки. Мисс Вудс приобняла голову собирателя и чуть приподняла её, чтобы тот не захлебнулся, и тогда из его рта раздались слова по-английски:

– Касательное в шею. Левая голень. Живот…

Толга затих. Его глаза закатались, после чего он потерял сознание. Истерика Франчески стала выражаться в голос, а на глазах проступили слёзы. И тогда доктор в довольно грубой манере выставил перепуганную Франческу за дверь импровизированной операционной. Последнее, что она видела, перед тем как дверь захлопнулась у неё перед носом, это бегущая струя крови, стекающая на пол с амуниции Толги тоненьким ручейком, собираясь на полу в просторную растёкшуюся лужу.

Сколько времени прошло с тех пор, как старик заперся с Толгой в комнате, мисс Вудс не имела представления, даже несмотря на то, что её отсутствующий взгляд был устремлён на циферблат настенных часов. Казалось, минутная стрелка застыла возле одиннадцати и не двигалась с места уже очень давно. Но, разумеется, прошло всего несколько минут, которые растянулись для девушки в вечность. От переизбытка волнения и сильной усталости её начало клонить в сон. Сидя в кресле возле холодного камина, Франческа подтянула к себе ноги, согнула их в коленях и отвернулась от часов, прижавшись щекой к мягкой обивке. И стоило её глазам на секунду сомкнуться, как из-за двери раздались громкие сдавленные стоны, которые мгновенно прогнали от девушки всю её сонливость. Вслед за стонами раздался и голос. Толга кричал что-то на своём родном русском языке, что-то агрессивное. Отдельные слова доносились через закрытую дверь, и что-то Франческе подсказывало, что слова эти имели ярко экспрессивный и непристойный характер. Сдавленные рычащие стоны сменились тяжёлым дыханием, которое так же было прекрасно слышно через дверь. Спустя несколько минут доктор появился в дверном проёме, глядя на Франческу поверх своих очков и снимая с рук испачканные кровью перчатки.