Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

Но его торжество продолжалось недолго. Маша смотрел а-смотрела на него, а потом с недоумением прошептала:

– А трусы?

Ее, конечно, никто, кроме меня, не услышал. А она обращалась, как оказалось, именно к клоуну. И, выждав еще несколько секунд, звонким детским голосом прокричала уже на весь цирк:

– А трусы?!

Взрослые и дети начали хохотать. Большинство, наверное, решило, что это так и надо, что моя Маша – «подстава». Но клоун-то знал, что она не «подстава». Он еще раз медленно обернулся вокруг своей оси и начал всматриваться в зал. В душе этот парень, я уверен, был стриптизером. И Машин крик донесся до самых потаенных уголков его души. Если бы она крикнула еще раз, он бы, возможно, снял трусы.

Но она этого не сделала. Хорошая девочка.

«Папа, снимай брюки!»

Моя дочь, когда была маленькой, легко решала все свои проблемы со мной. Как-то раз, год назад, она попросила меня почитать ей на ночь. А я и сам в этот момент не отказался бы, чтобы мне кто-нибудь почитал на ночь. Примерно так я ей, зевнув, и сказал. Ну, то есть на самом деле я, конечно, попытался объяснить ей, что надо же учиться засыпать безо всяких книжек, потому что скоро она начнет ходить в детский садик и там ей никто книжки перед сном читать не будет. Таким образом я решил одним выстрелом убить двух зайцев: ничего ей не читать и заодно подготовить ее ко взрослой жизни со всеми ее тяготами и лишениями.

Она спокойно выслушала. Потом она встала на четвереньки, придала своему личику максимально зверское выражение и прорычала своим тоненьким голоском, глядя на меня снизу вверх откуда-то с самого пола:

– Я – волк! Читать!

Я чуть не расплакался. Она-то, конечно, не знала, что от умиления. Решила, что от страха. Ну и читал ей потом разумеется, эту книжку, пока не пришла мама этого волка и не уложила его спать.

Теперь все иначе. Теперь она не может влиять на меня так прямолинейно. С возрастом ее методы усложнились.

– Папа, – говорит она, – дай мне конфетку.

– Хватит, – отвечаю, – ты сегодня целый день ешь конфеты. Посмотри на свой живот.

Она внимательно смотрит на свой живот.

– Папа, – говорит она, – мне только одну. Такое впечатление, что я собираюсь дать ей десять конфет, а она пытается остановить меня.

– Нет, Маша, наверное, не дам.

– Почему?

– Ты меня не убедила.

– Да? – с каким-то пониманием спрашивает она.

– К сожалению, да.

– А как тебя убедить?

– Подумай. Она подумала и бежит к маме:

– Мама! А как папу убедить?

– Это невозможно, – искренне отвечает ей мама.

– Невозможно… – тихо повторяет моя дочь. – Папа! Пойдем почитаем книжку!

– Другое дело! Конечно, пойдем.

Я рад, что она уже не просит эту конфету, от которой у нее покраснеют щеки.

– Мама, – кричит она, – мама! Я его убедила!

А вчера вечером я собирался на одно мероприятие и вынужден был надеть костюм. Я редко это делаю. Она, когда увидела меня, очень удивилась.

– Папа, ты что? – с недоумением спросила она.

– А что?

Она покачала головой.

– Ты куда?

– В гости.

– В таком виде?

Мне стало смешно. Всегда смешно, когда трехлетняя дочь разговаривает с тобой, как двадцатипятилетняя жена.

Но я тут же все понял. Она вообще-то была права. Она что, в гости никогда с отцом не ходила? Она очень хорошо знает, в чем ее папа ходит в гости. Оранжевая рубаха, разноцветные джинсы. Да что угодно, но ведь не костюм.

Но не мог же я ей сказать, зачем я на самом деле надел костюм. Я этого вообще никому сказать не могу. Слишком это все серьезно.

– Папа, снимай, – сказала Маша.

– Что? – не понял я.

– Галстук.

– Маша, – говорю я ей, – ты откуда слова-то такие знаешь? Галстук…

– А Кирилл пришел в садик в шарфе и сказал, что это галстук.

– Маша, – говорю, – если я сниму галстук, то тогда вообще никуда не пойду. Туда без галстука не пустят.

– Снимай, папа, снимай, – торопливо сказала она. – И брюки снимай.

Я из чувства протеста говорю:

– Не сниму.

И тут я понимаю, что за несколько минут роли как-то поменялись. То есть это она со мной разговаривает, как мама с капризным ребенком. А он оказывает сопротивление, хотя в душе и понимает, конечно, что оно бессмысленно.

– Маша, – говорю я тогда, – ну допустим, сниму я галстук, потом пиджак, потом брюки сниму. Зачем тебе все это? И что мы будем делать?