Почти идеальный герой

Бердяев достал мобильник и набрал номер.

– Степа. Давай встретимся.

Глава четвертая

Встретились. Дома у того самого дважды судимого. По фамилии Трефилов, по кличке Треф. Полтинник годков за душой, девять из которых на строгом режиме. С месячными каникулами между ходками. Обитал на другом конце города. Он отказался встречаться на стороне. То ли из-за здоровья, то ли настроения не было. Скорее, первое – огромная лимфома украшала череп за ухом, напоминая о скором завершении жизненного пути. Матвей его не знал, он не информационный центр, чтобы знать всех местных уголовников. Степан же познакомился с ним случайно, работая над материалом по реабилитации освободившихся. Помог решить какую-то житейскую проблему. Сидел Треф по статьям авторитетным – первый раз за мошенничество, второй за разбой. Напал с липовым автоматом на круглосуточную аптеку. Но был пойман случайно оказавшимся там гибэдэдэшником, покупавшим настойку боярышника для своей больной бабки. В итоге семь лет в северных широтах. Из положительных жизненных итогов – дочь от случайной знакомой и реакция Вассермана. Дочку любит как единственного родного человека. Поэтому готов на все. У дочки проблема. Взяла хату в ипотеку, да силенок не рассчитала.

Вообще-то идея с псевдоразоблачением не так проста, как казалось бы обывателю. Любая нестыковка – и вместо алмазовской премии пара статей в активе. А изучать улики будут под микроскопом. Не столько следствие и суд, сколько мировая общественность. Ибо первое, что приходит в голову либерально настроенному гражданину, – ага, нашли крайнего, а истинный убийца гуляет. И это пугало. Но Матвей решил хотя бы навскидку представить сдачу в плен Трефилова и, если дебет с кредитом не сойдется, плюнуть на затею, пожертвовав внезапно возникшим «приязненным» отношением к Тане. Татьяне Борисовне.

Беседовали на прокуренной кухне, двери которой украшала свистнутая где-то табличка с гербом: «Представительство Ямало-Ненецкого автономного округа в Новоордынске». Трефилов предлагал простой и банальный до тошноты сценарий. Следил за «Китайским городовым», один из роликов зацепил за живое. Решил отомстить. Бросил в почтовый ящик Китаева записку, мол, есть серьезная инфа на одного из кандидатов. Предложил встретиться в парке Гагарина. Китаев приехал, он парень рисковый. И самоуверенный. Кто ж его тронет – он звезда. В машине Трефилов одним ударом заточки в сердце уложил несчастного, потом вывез труп на дочкиной «Весте» и сжег в кочегарке у приятеля, чтоб и следа этого гада не осталось. Либо утопил в реке, но где точно, не помнил – было темно и страшно.

Кочегарку Матвей стазу отверг. Придется привлекать приятеля, а это лишнее слабое звено. Так что – река. Течение сильное, труп могло унести за пару десятков километров, хрен найдешь, пока сам не выплывет. А он не выплывет. Второй важный момент – вещественные доказательства. Заточку лучше не светить – китаевской крови у них нет. Но зато есть след обуви на парковой дорожке. Возможно, совершенно левый. Фото есть в розыскном деле. Размер примерно Трефа. Степан вызвался найти туфли с аналогичным рисунком. След не очень четкий, ни один эксперт не докажет, что на сто процентов это та самая обувка. Вынесет заключение, что, возможно, она и есть. А возможно, и не она. Что вполне достаточно при прочих уликах. А самыми важными уликами будут те самые часы и записка. За часы ответственным назначили Степана, за записку – Матвея. И еще за волосы и слюни подозреваемого.

И теперь коварный план не казался таким уж нереальным. Но Мотя еще раз взвесил все «за» и «против». Все вроде бы складывалось. Панфилов не станет особо придираться к уликам, если сам найдет убийцу, а тот не пойдет в отказ. А до суда дело скорей всего и не дойдет – Трефилову остался месяц, не больше. По закону оно даже после смерти обвиняемого должно быть рассмотрено, если настаивают родственники. Но они не будут настаивать. И некому будет объяснять возможные нестыковки. И адвокат за «так» толстую задницу рвать не будет. Защищать честное имя усопшего. На мировую же общественность нашему правосудию плевать с балкона городского суда.

Но существует, конечно, один отрицательный момент. Как отреагирует на эту пургу настоящий убийца? Возможно, обрадуется, приняв либеральную версию, что менты нашли козла отпущения для получения обещанной награды и копать дальше не будут. А может, огорчится. Несолидно как-то получается. Какой-то урка на почве личных неприязненных… Зашквар. А если его поймают? Или с повинной придет. Тогда – вилы.

Ну и Татьяну придется огорчить. Она питает иллюзию, что Толик от кого-то прячется и жив-здоров. И Матвей эту веру всячески поддерживает. Но это лучше, чем в камеру присесть. Наверно…

– Только так договоримся, – предупредил Треф, выпустив в земную атмосферу очередную порцию папиросного дыма с ароматом травки, – бабок не будет – иду в отказ и всех сдаю. Без обид.

– Конечно, – подтвердил мистер Фейк, зачем-то похлопав себя по брюху, – бабки будут. И дедки.

– Матвей тоже кивнул, затем вынул часы, протянул уголовнику.

– Пальцы оставь. На стекле и сзади.

Затем поставил аптечную баночку для сдачи анализов.

– Плюнь. И вырви волосы.

Зэк смачно харкнул в банку, выдрал несколько жидких волосков, которые Бердяев переместил в конверт. Достал блокнот, вырвал листок и положил перед Трефиловым.

– Пиши записку. Степ, продиктуй.

Сам вышел из зоны табачного поражения. Кухня напоминала полигон с дымовой завесой. В коридоре набрал номер.

– Татьяна Борисовна, добрый вечер… Звонили из Следственного комитета, попросили опечатать квартиру Толи. Не волнуйтесь. Так полагается, чистая формальность. Хотите, за вами заеду? Тогда через час. До встречи.

В дороге снова началась кровопролитная борьба между разумом и чувствами.

– Что ты делаешь, Бердяев?! Опомнись, идиот! – в ужасе кричал в правое ухо разум. – Всего не предусмотришь! И, главное, чего ради?! Ладно бы куш на кону неподъемный. А тут баба какая-то!

– Не надо лукавить, – нашептывали чувства, – не только баба, но и должность. После такого раскрытия все конкуренты сойдут с дистанции. Слава, почет, уважуха! И баба, кстати, не какая-то… Ты будешь героем в ее глазах! Ты нашел убийцу ее брата! И потом… Не ты это придумал. Трефилов сам предложил. Значит, не велик грех.

– Только, если что, отдуваться тебе, а не Трефилову! – настаивал разум. – Ты видел его первый раз в жизни! Таким орлам по определению нельзя верить! Может, его попросил взять на себя грех настоящий убийца! И ты автоматом становишься соучастником! Кому потом доказывать будешь, что не при делах?! А это не злоупотребление вшивое, это убийство!

– Не слушай этого сухаря и чистоплюя! Русский человек прежде всего опирается на нас! На чувства! А ты русский! Слушайся нас!

– Поэтому и сидим с вами в жопе! Мотя, не делай этого! Разворачивай «Солярис»!

– Вперед! Будь мужиком! А мужик тот, кто рискует, а не последствия просчитывает!

Заткнитесь оба!

На лобовое стекло опорожнилась птичка. Бердяев, как человек с высшим юридическим образованием, искренне верил в приметы. А это очень хорошая примета. И эта пара граммов голубиного помета легла на чашу весов чувств. Так бывает. Говно всегда берет верх.

Матвей заехал в знакомый двор, припарковал машину, поднялся в квартиру Татьяны. Главное, не нервничать.

Она сразу почуяла неладное. Запах папирос.

– Вы же… Вроде не курите.

– Да… Извините… Работал с одним… Пришлось терпеть. Татьяна Борисовна… Значит, так, – Матвей решил, что сейчас уместней деловой тон, – Следственный комитет возбудил уголовное дело. По статье «убийство».

Татьяна отреагировала как всякий нормальный человек, не знакомый с отечественным уголовным процессом.

– Как? Почему? То есть… Толю нашли?

– Нет-нет, что вы… Просто таков порядок. Если есть основание, что человек пропал не сам, а ему помогли, возбуждается именно убийство. А здесь основания есть. Это ничего не меняет, просто дает больше возможностей для розыска. Экспертизы, обыски, изъятия корреспонденции, следственные эксперименты… Понимаете, да?

Она немного успокоилась, сняла очки.

– Да… Понимаю…

– Поэтому позвонил следователь и попросил опечатать квартиру. Чтобы до окончания расследования никто не заходил. Возможно, понадобятся экспертизы, изъятие следов и все-такое. Давайте просто закроем дверь, и я опечатаю.

Матвей извлек из папки специальную бумажную ленту с печатями дежурной части.

– А завтра в одиннадцать надо подъехать к следователю Панфилову. Это недалеко отсюда, адрес я дам. Он допросит вас в качестве свидетеля.

Протокольный язык очень хорошо помогал скрыть волнение.

– Хорошо, подъеду.

На пороге комнаты он остановился, будто что-то вспомнив.

– На всякий случай отключите воду. Всякое случается, труба лопнет, а вы крайняя. Знаете, где отключать?

– Там, в ванной…

Она пошла в ванную, Матвей, бросив нечаянный взгляд на ее джинсы, быстро шагнул к рабочему столу блогера. Выдвинул ящик и между страниц блокнота засунул написанную Трефиловым записку. Даже если Татьяна смотрела блокнот после пропажи брата, никакого риска. Могла пропустить. Тем более несколько бумажек уже лежали в блокноте.

Опечатав квартиру, он отвез ее домой. Теперь предстояла вторая часть марлезонского балета. «Тойота» Китаева стояла под окнами сестры. Татьяна перегнала машину из парка к себе. Изымать ее оснований пока не было.

– Тань, «Тойоту» не откроете? Я карточку-заместитель на пистолет где-то посеял… Возможно, когда салон осматривал.

– Да, конечно.