Рогоносец

И словно в ответ на эти слова каминные часы пробили десять раз. Правда, это ещё ничего не значило. Заводить регулярно их забывали, а, спохватившись, переводили стрелки, сверяясь с солнышком. Так что могло быть и больше, и меньше. Но ведь и ровно десять тоже могло быть.

– А ты когда проснулся? – решил пока избегать вопросов о чёрных будущий граф.

– С петухами и проснулся. Лошади орут, коровы ревут, гуси с курами такой гвалт подняли, что мёртвого разбудят. Первый раз такое вижу.

– С петухами? – вот уж этого точно не могло быть, в это время Бин ещё мародёрством занимался. – Там лошадей не добавилось? – решил, наконец, начать тяжёлый разговор юноша.

– Лошадей – нет. А вот пять драконов чёрных в конюшне стоит. Всю изгородь сгрызли. Кобылку вашу один из них до смерти заездил. Ох, и зверюга! Жеребёнок отменный будет. Только вот чем кормить такой табун станем. Зима на носу. Сена и на три недели не хватит.

– Купим.

– Видал я кошельки. Сто сорок монет, и доспехи хоть куда. Только вот понять не могу, – почему я боя не услышал. И зачем у каждого в груди по колу торчит.

– Это колдуны. Они вас всех кроме меня усыпили. И не мог ты с петухами проснуться. В десять я только последнего прикончил…, после допроса, – Бин поморщился, вспоминая свою глупость. Зачем руки развязал? Мог ведь и жизни лишиться.

Тут ему желудок и напомнил – зачем. Как засосал. Юноша даже скрючился. Позеленел весь.

– Принеси чего пожевать, да выпить, а то я умираю. Потом всё по порядку расскажу.

– Боюсь, не просто это будет. Все с утра точно с ума сошли, и люди, и животные. На еду бросаются, будто не ели года три.

– И что, всё съели? – скрипнул челюстями Бин.

– Пойду пошукаю, у стряпухи в закромах, может, где чёрствая корочка на твоё счастье и завалялась, – скривился одноглазый старик.

Подмигнул, наверное.

На самом деле, скудная получилась трапеза. Гро притащил ломоть зачерствевшего хлеба и пару луковиц, сорванных тут же, у кухарки на грядке. Бин хотел поморщиться, увидав такие деликатесы, только желудок ему не позволил, как напомнил о себе спазмой голода. Бин схватил луковицу, и даже не почистив, в рот целиком запихал. Слёзы брызнули из глаз, сопли брызнули из носа… и дым повалил из ушей. Хорошо!

Гро нетерпеливо прохаживался у юноши перед самым носом, пытаясь, совершенно, впрочем, безрезультатно, привлечь к себе внимание. Бину было не до разговоров. Рот занят. Но, всему бывает предел, даже сухари вскоре кончились.

– Может, всё-таки расскажешь, – не выдержал старый вояка.

– Угу, – их сиятельство выплюнул на грязный пол остатки луковой шелухи.

– Если можно, то с начала.

– Как скажешь, – Бин выковырял пальцем из сломанного о баранью кость зуба последнюю шелуху и щелчком послал её в портрет жены. Попал. Прямо в нос. Удачно! Пусть нюхает.

– Кто они? – Гро скрипнул зубами.

Это был зловещий признак. Бин решил судьбу не искушать и, перепрыгивая с пятого на десятое, коротенько обрисовал картину ночного боя.

– Вот так— так, значит, они приехали за тыщи вёрст старенькую, заваленную шахту покупать, а ты их ни с того ни с сего всех перестрелял, да потом ещё над трупами поиздевался.

– Колдуны они, вас ведь всех усыпили. Я будить пробовал, не смог, – рыцарю такая интерпретация вчерашних событий не понравилась.

– Давай съездим в Палантас и там всех магов и фокусников кольями к земле поприбиваем, стоит ли на пятерых закругляться.

– Они ворота ломали, – нашёл последний аргумент провинившийся ученик.

– Видел, поэтому и не выпорол тебя ещё, – скривился старик. Бин эту гримасу решил посчитать улыбкой.

– А сам, ты, что, думаешь про всё это? – юноша поискал глазами на столе хоть, что ни будь съедобное. Разве только початая бутыль с гномьей водкой. Нет. Пить как раз не хотелось. Не то настроение.

– Думаю я самое время освободить хозяйку и разузнать у неё всё, что она про шахту серебряную знает, – Гро посмотрел на портрет эльфийской работы и бережно его протёр.

В животе урчало. В носу свербело. От лука должно быть. Во рту икалось. От сухаря всухомятку зажёванного, не иначе. И, если честно сказать, Бин чувствовал себя совершенно разбитым. Встречаться сейчас с женой, выслушивать её мольбы о прощении, смотреть, как она размазывает слёзы и сопли по нежным своим щёчкам…

– Может, лучше после? – его будущее сиятельство очень вопросительно посмотрел на решительного старичка.

– Нет уж, после, может, нагрянут ещё эти чёрные колдуны, биться надо будет, а не разговоры разговаривать.

– Эх! – рыцарь махнул рукой на загубленную свою жизнь и «решительно», ну, почти «решительно», заковылял к двери, выискивая предлоги, чтобы к жене не ходить.

– А мы сами не найдём шахты, разве, я там был пару раз, за несколько часов доскачем, – ухватился он за последнюю соломинку уже на пороге подвала.

– Угу, – насупил Гро брови, – Только сначала спросим, что хозяйка о ней знает, – и заскрежетал засовом, тяжёлым засовом.

В подвале было сыро, но тепло, через щель открытой двери свет выхватил коридор и две двери, справа и слева. В правой было оружие. Раньше было. Теперь не было. Хотя, может скоро снова будет. В левой была жена.

Очевидно, услышав голоса Бина и старого его наставника, хитрая бестия, распутная бестия, принялась реветь в голос, шумно сопли в себя втягивая носом. Бин распахнул дверь. Горели две свечи. Надо же? Откуда бы это? Он таких распоряжений не давал.

– А…а…а…а, – во весь голос заныла супруга.

– Будет! Послушай что спрошу, – рыкнул на неё Бин.

– У…у…у…у, – разве что голос противней стал.

– Тихо! – заорал и сам во весь голос его будущее сиятельство.

Подействовало. Жена захлебнулась на самом верху своего сопрано, и сквозь растопыренные пальцы, не отрывая рук от мокрого от слёз и соплей лица, зыркнула на мужа.

– Родненькая, ты помолчи чуточку и помоги нам клубочек один распутать, – взял инициативу в свои руки Гро.

Бывшая будущая графиня утёрлась рукавом, шмыгнула носом и стала недоумённо переводить взгляд с молодого тюремщика на старого, а потом, наоборот, со старого на молодого.

– Скажи, дочка, что ты знаешь о своём приданном, о шахте серебряной.

– А? – этого вопроса женщина не ожидала.

– На вопрос отвечай! – опять повысил голос Бин.

– Ничего не знаю, – выпучив прекрасные свои глаза, затрясла головой несчастная.

– Хватит кричать, – нахмурился на юношу старый солдат, – Ты, девочка, вспомни, может в детстве, что необычное слышала о ней, слухи, сплетни всякие, страхи глупых крестьян, – опять переключил своё внимание на беспутную блудницу Гро.

– Шахта тогда ещё работала, – вдруг неожиданно для Бина спокойно заговорила девушка (хм, девушка), – Говорили, что раз в ней исчезли трое рудокопов, их уже все мёртвыми считали, а они через неделю появились, и ничего не помнили, словно зашли и сразу вышли.