Берегиня

– Да особо нечего рассказывать. Её зовут Марго. Наша с ней дружба длится два десятка лет. И чем дольше она длится, тем больше я боюсь потерять её. Вот вы говорите – мистика. Да, мистика! Потому что волки так долго не живут. Потому что не бывает волков таких размеров. А она есть. С тех пор как мы с дедом спасли и выходили её, мне иногда кажется, что она моё второе «я». Мы понимаем друг друга без слов. Стоит мне вернуться домой, Марго тут как тут. Я сердцем и душой к ней прирос. Догадываетесь, куда клоню? Ни при каких обстоятельствах я не выведу на неё. Потому что друзей не продаю!

– Не кипятись. Верю я тебе, верю. И что, она на самом деле умеет разговаривать? Я понимаю, что бред, но всё же.

– Вы сами ответили на свой вопрос. Скулит, когда я её тискаю, на луну воет так, что душу выворачивает, но чтобы разговаривать… Да ну, бред, – вновь соврал я. – И потом, как Марго очутилась в Чечне, да к тому же на месте катастрофы? Это ж полторы тысячи километров, если по прямой.

– Не знаю. И тем не менее – это факт! Опять же рюкзак: как он оказался в расположении отряда?

– Не помешаю? – любимая застыла в дверном проёме.

– Здравствуйте, Рита. – Лицо подполковника расплылось в улыбке. – Разрешите представиться, Олег Геннадьевич, командир вашего жениха. Проходите, пожалуйста.

– Здравствуйте, приятно познакомиться.

– А уж мне-то как приятно находиться в обществе такой красивой, заботливой девушки, – пропел соловьём Замятин, не отпуская её руку. – Как вам здесь живётся? Может, нужно что? Просите, не стесняйтесь.

– Спасибо, персонал здесь отзывчивый, да и мы с Алексеем люди простые, без запросов, жизнью и бытовыми прелестями не избалованные. Крыша над головой есть – и ладно. С милым, как говорится, рай и в шалаше.

– Прелестно! Чем в миру занимаетесь: учитесь, работаете?

– Служу егерем в лесоохотничьем хозяйстве вместе с отцом. А что?

– Девушка-егерь – что-то новенькое!

– Что есть, то есть.

– Значит, в тайге чувствуете себя как рыба в воде и со зверюшками на «ты»?

– Олег Геннадьевич, вы, если о чём-то конкретном спросить хотите, спрашивайте. – Рита, скрестив руки на груди, подпёрла плечом дверную коробку и, не моргая, уставилась исподлобья на собеседника (должен вам признаться: такого гипнотического взгляда в её исполнении мне ещё не приходилось видеть). – Вы уж извините, невольно я подслушала концовку вашего разговора.

– Рита, вам знакома эта волчица? – Олег Геннадьевич забрал у меня фотографию и показал ей.

– Маргоха?! Конечно, знакома. А что?

– Как хорошо вы её знаете?

– Как себя.

– А когда вы видели её последний раз?

– Да вот, перед самым отъездом сюда в тайге тискала да пузико ей чесала. А что, что-то случилось?

– Ровным счётом ничего особенного, если не считать того факта, что своим чудесным спасением, по имеющейся у меня информации, Алексей обязан именно ей. Поймите меня правильно, друзья мои, я не из праздного любопытства хочу докопаться до истины. Все мы в неоплатном долгу перед вашей питомицей. – Олег Геннадьевич заканчивал свой монолог без свойственного ему напора и энтузиазма, скорее по инерции, что на него было совершенно не похоже (неужели Рита его действительно гипнотизировала?). – Спасла человека, доставила ценные документы в штаб. Да за одно это вашей Марго честь и хвала.

– Я непременно передала бы ей слова вашей благодарности и побаловала бы её чем-нибудь вкусненьким во время нашей следующей встречи, если бы не одно но: я не верю в сказки. Вы отдаёте себе отчёт, где Южный Урал, а где ваша Чечня? Да она физически не смогла бы преодолеть это расстояние.

– Тот же самый вопрос я слышал пять минут назад, только из уст Алексея. Вижу, что зря трачу время. Вот ведь партизаны, а!

Рита фыркнула и отвернулась.

– Ладно, друзья мои, давайте поговорим о приятном. – Перед нами вновь стоял командир, пришедший проведать подчинённого.

Он поднял с пола и поставил на кровать сумку и запустил в неё руку.

– Простите, что делаю это в госпитале, а не на плацу перед строем отряда. Как говорится, дорога ложка к обеду. Поэтому разрешите мне от лица командования за личное мужество и героизм, проявленные при выполнении особо важного задания… Сиди, сиди, не вставай, – осадил он меня, – вручить майору Головину Алексею Максимовичу орден Мужества. – Командир извлёк из сумки коробочку, раскрыл её и, немного повозившись, прикрепил орден мне на тельняшку. – Поздравляю!

– Служил Отечеству! – отчеканил я, боковым зрением заметив, что Рита вытирает слёзы.

– Приказ о присвоении тебе очередного воинского звания – майор – пришёл в тот злополучный день. Поэтому… – рука командира вновь нырнула в сумку и извлекла на свет божий шитые золотом майорские погоны к парадному кителю, скреплённые бумажной полоской, – позволь вручить тебе и их.

– Спасибо! Только ни к чему мне теперь всё это.

– Что значит «ни к чему»?! С дядей Ваней на Двадцать третье февраля и на День победы форму будешь надевать. – Рита села рядом со мной на кровать. – И на свадьбу наденешь. И возражения не принимаются. – И, не обращая внимания на Олега Геннадьевича, страстно поцеловала.

– А ещё на День ВДВ и День войск специального назначения, – отвернувшись, добавил Замятин, утопив руку в сумке. Из неё он извлёк бутылку коньяка «Белый аист». – Из старых запасов, между прочим. Надеюсь, стаканы у вас найдутся?

– Да вы что, ему же нельзя! – возмутилась Рита, обнимая меня.

– Совершенно с вами согласен. Но если очень хочется, то можно!..

– Олег Геннадьевич, спасибо за телеграмму, – окликнул я командира, когда спустя полчаса, попрощавшись с нами, он выходил из палаты.

– За какую телеграмму? – Он замер в дверном проёме.

– Разве не вы отправили телеграмму деду о том, что я в госпитале?

– Признаюсь, порывался сразу после трагедии сделать это. Но решил не тревожить старика раньше времени. А потом, когда нам сообщили, что твоё состояние стабилизировалось, решил, что ты сам сделаешь это, когда посчитаешь нужным.

– Всё равно спасибо за всё!

– О чём ты говоришь?! Ладно, пора мне. Счастливо оставаться! – Махнув нам на прощание, он вышел из палаты (оставив принесённую им сумку, которая всё-таки оказалась моей).

– Пойду провожу. – Рита выбежала следом за командиром.

Минут через пять она вернулась и, закрыв за собой дверь, улеглась рядом со мной на кровать. Я как ни в чём не бывало продолжал лежать, отвернувшись к окну, разглядывая фотографию с Марго, сделанную накануне моего поступления в военное училище.

– Лёш, а ты кого больше любишь: меня или Маргоху? – Рита прижалась ко мне.

– Нашла о чём спросить. – Я повернулся и обнял её.

– А всё-таки?

– Разве можно сравнивать любовь к животному с любовью к тебе?

– Я тоже её люблю.

– Я это понял, когда увидел, как ты, гипнотизируя командира, неохотно отвечаешь на его вопросы.

– Я его не гипнотизировала. Просто не люблю, когда чужие люди лезут в семейные тайны. А зубы показывать умею не хуже Маргохи. Твой командир не так прост, как кажется.