Крозек остановился:
– Я не очень хорошо понимаю по-фризски. Ты сказал, что возместишь мне залог?
– Да, клянусь небом.
– Хорошо.
Крозек на мгновение задумался, потом упёр руки в бока и зычно крикнул:
– Всё. Расходитесь. Герин, Пасек, долг отдам завтра. Чест, гони всех, Лабу прирежь.
– Со мной трое, – сказал Рагдай, разыскав глазами Вишену и Эйнара.
Эйнар, у самых ворот, взбешённо орал грязные ругательства в лицо низкорослому человеку в лосиной шкуре, Вишена придерживал соратника за пояс. Вокруг них суетился грек.
– Вон они.
– Чест, оставь их! – крикнул Крозек, и человек в лосиной шкуре проворно отскочил в сторону. – Идём в дом. Золото с собой?
Пропустив через порог только троих, хозяин зашипел на Кревиса:
– А ты убирайся за ворота, грек.
Рагдай и Эйнар сели на скамью около печи со множеством отверстий и двумя жаровнями. Эйнар, толкнув локтем, почти весело спросил:
– Рагдай, а ты, если бы превратился в пса, смог бы разорвать эту Лабу?
– Я не смог бы превратиться в пса, Эйнар, – ответил Рагдай, наблюдая, как псарь, отодвигая холщовый занавес в дальнем углу, шепчется с испуганной женщиной. Из-за её спины появляются и исчезают несколько детских головок.
– Не таись, Рагдай, – вмешался Вишена, – клянусь коварством Локи, ты ведь колдун. Ты можешь. Помню, как ты обратился в лесу Спирк сначала в волка, а потом, ночью, сразу в десяток медведей.
Со двора послышался собачий визг. Из-за печи, чем-то громыхая и распространяя запах гнилого тряпья, появилась сгорбленная старуха. Клочья её седых волос колыхались, как старая паутина.