Биологическая опасность

– Спасибо.

– Как там, есть сеть в городе? – спросила Наталья

– Есть, пока есть.

– А вы не пробовали связаться с другими немцами, ну вдруг у кого-то родственники в Германии, и там хоть что-то известно.

– Наталья, это делается не так…

Несмотря на то, что немецкая диаспора в России – довольно многочисленна, мы сильно разрознены, и нас практически невозможно отличить от русских. Мы практически не видим разницы между нами и русскими, порой помогает только фамилия. Но для многих она остаётся единственным связующим звеном человека с его немецкой принадлежностью, потому эти многие – самые настоящие русские, которые вообще ничем не отличаются от русских… бред какой-то. Я к чему это начал? Наталья, как деревенская, где почти у всех шведские корни, думает, что русские немцы живут компактно. Лет сто назад я бы согласился с этим, так как тогда немцев согнали на Алтай и в Омскую область, а сейчас – они живут везде, где только возможно.

– Фриц, иди-ка ты в терминал, узнай про ситуацию, погуляй, задание ясно?

– Ясно. – сквозь зубы процедил я и быстро покинул самолёт по трапу.

Спустившись, я решил ради интереса посмотреть на устройство аэродромного трапа. На стекле кабины водителя была записка "Если что случится, ключи внутри."

Я оставил бумажку на месте, собираясь позднее рассказать об этом Сельчуку, и побрёл в терминал. Пока я туда шёл, во мне проснулся музыкальный наркоман и потребовал очередную дозу музыки. Я не использую обычные наушники, предпочитая наушники с костной проводимостью, так даже удобнее слушать музыку и одновременно что-нибудь делать, помню, даже однажды  умудрился вести переговоры с диспетчером и одновременно петь, чем поверг в шок первого пилота… Под раскаты музыки "Раммштайна" я прошёл в аэропорт и нашёл стойку информации.

– Привет.

– И тебе не хворать. Чё надо?

– Есть какая-нибудь информация по происходящему?

– Да что сказать, всё то же самое, что и вчера. Только вояк нагнали в неадекватном количестве. Обустраивают что-то вроде базы, у нас это, типа "безопасная зона".

– Слушай, а что-нибудь по Москве известно?

– Ага, конечно. Правительство вывезли к чёрту на куличики, Президента тоже. Вояки взяли город в кольцо, никого не выпускают. Въезжают только те, кто эвакуирует "наше национальное достояние", причём – не спортсменов и всяких, а реально, кум сказал, "Третьяковку" срочно вывозят.

– Ясно, а вообще как там, не знаешь, ну, обстановка в городе.

– Да как обычно, мародёры, прочая гниль, ну и бешеные, как разумеющееся. Кстати, их там уже под семь-восемь миллионов.

Честно, когда он сказал эту цифру, составляющую почти 60% населения, у меня душа ушла в пятки.

– Эй, ты в порядке? Весь побледнел.

– А… да так…

– Жена? – спросил он так, что никаких дополнительных слов в вопросе не требовалось.

– Невеста.

– Понимаю. Вот что, у неё есть пара дней, может немного больше, если не будет высовываться. Так что, руки в ноги и за ней!

– Спасибо.

– Обращайтесь.

Вместо того, чтобы пойти обратно в самолёт, я решил прогуляться по зданию аэропорта.

Конечно, здание регионального аэродрома, никогда не пропускавшее более чем 10-12 рейсов в сутки, и те, выполнявшиеся небольшими 'Аэробусами", если не "Канадэйрами", которые попали в страну в конце нулевых, не могло быть огромным. Максимум, что тут есть – зал ожидания на сотню мест, ещё полдюжины лавочек, пару кафешек, газетный киоск и магазин электроники, в котором продавали самую дешёвую "одноразовую" китайскую электронику.

Выйдя из здания через зал прилётов, я увидел, как несколько самолётов, стоявших вплотную от терминала, отгоняли на другие стоянки.

– Мужики, а что случилось? – спросил я военных.

– Разворачивают полевой лагерь, вон, здание битком набито, дышать невозможно. – ответил мне крупно сложенный вояка лет сорока с погонами майора.

– Спасибо.

– Погодь, ты с какого борта?

– Двадцать первый, "Аэрофлота".

– А, это тебе нужно в Москву позарез?

– Ну… – я догадывался, в какую сторону уходит разговор, но решил дальше послушать.

– В общем, слушай, расклад такой, я так понимаю, вы там готовые к вылету, могу кое о чём просить…

– Павел.

– Лёха. Короче, у меня все подчинённые московские, сам понимаешь, семьи, все такое, надо бы их сюда перевезти.

– Но… я всего лишь второй пилот, капитан у нас другой.

– Хм… вот что, не против познакомить меня со своим экипажем?

Это такая шутка? Нет, я понял бы, если он попросил Сельчука на переговоры, но таким тоном, он точно решил реквизировать наш борт, гордо носящий имя Алексея Леонова…

И опять шутка: я веду на самолёт имени космонавта его тёзку.

Здесь лучше не возмущаться и проводить его на борт. Ох кое-кто разозлится, когда увидит меня в чьей-либо компании.

Только когда мы с этим Лёхой шли к самолёту, я понял, что всё это время у меня работали наушники. Ну и фиг с ними, я вообще абстрагировался от них, так дойдём.

– Слушай, Лёш, а ты откуда?

– Кронштадт. Смешно получилось, я, выросший в морском городе и закончивший морскую академию, горбачусь в инженерных войсках.

– Не думал за своими родными?

– Да куда, сам сирота, женой не обзавёлся, скорее… не смог…

Я догадался, что дело в личной трагедии, а такие раны нельзя ковырять.