Биологическая опасность

– Принято. Подключаю аккумуляторы. Думаю, их хватит на двадцать минут. – продиктовал я свои действия.

– Молодец. Отключи всё лишнее, оставим только…

– Уже делается. – с этими словами я отключал интерком, освещение и оборудование салона, пришлось пожертвовать всеми опознавательными огнями и даже частью наших дисплеев.

Нам нужно было электричество для снятия замков с шасси, чтобы они просто вывалились, гидравлики управления, джойстиков, ну и пары основных приборов.

– Так, настраиваю рацию на частоту Кирова. Надеюсь, пробьёт.

– Киров-центр, Мэйдей, Мэйдей, Мэйдей! Аэрофлот два четыре один семь, отказ обоих двигателей. Запрашиваю аварийную посадку, приём.

– Аэрофлот два четыре один семь, вас понял. Ваше расстояние сто сорок восемь километров. Разрешаю посадку на любую полосу по вашему усмотрению. Для информации: триста тридцатый аэробус тоже идёт к нам без двигателей.

– Спасибо.

Остаться без топлива – один из страшнейших снов любого пилота. И для нас с Сельчуком он стал реальностью. Возможно, что этот сон стал явью и для большинства других пилотов по всему миру. Чёрт, я даже не знаю, что творится. Спасибо хоть, что у нас есть экземпляр английской газеты, но там ничего толкового не написано: очередные санкции, санкции, а хотя нет, была заметка про нарушение прав человека в тюрьме под Киевом. Что называется, всё никак не угомонятся…

– Так, Фриц, готовимся к посадке без двигателей. Вызови Олю, пусть готовит салон.

– Понял вас, Харитон Владимирович.

Я быстро встал из-за своего кресла и вышел в салон. На передней кухне сидел Гоша. Он вёл себя как-то странно, даже сказать, необычно.

– Георгий, у вас всё в порядке?

Он ничего не ответил, а только что-то прорычал.

– Гоша, подъём! – крикнул я на него, полагая, что дело в проблеме с системой подачи воздуха.

Гоша от резкого звука повернул голову, и я увидел его глаза. Они были белыми, словно на них нанесли какую-то плёнку. Подсветив фонариком с телефона, я заметил, что его кожа стала серой, а местами – тёмно-фиолетовой.

Гоша, не знаю, может попытался на меня кинуться, но видимо, его кто-то прицепил к ручке открывания дверей.

Именно в этот момент до меня дошло, что я имею дело с тем самым бешенством, из-за которого мы не смогли сесть в Москве. Честно, не понимаю, как я не наложил в штаны, но я быстро вернулся в кабину и запер её на все возможные замки.

– Сказал?

– Н-н-н-н…

– Так, ты так говоришь, словно зомби увидел.

– Похоже, что да… Гоша…

– Мда, дела… – ладно, у нас хотя бы есть работа.

– Хорошо.

В смешанных чувствах я сажусь на своё место и одеваю дыхательную маску. У нас она рассчитана на два часа работы, а не на 15 минут, как у пассажиров. Так что сам я могу не переживать… ну почти.

***

– Так, приготовились! – сказал Сельчук, и через несколько секунд наш самолёт коснулся полосы.

Сразу самолёт стал замедляться, и где-то через несколько секунд мы увидели, что полоса короче, чем обычно – на полосе стоял другой самолёт, видимо широкофюзеляжный. Мне смутно показалось, что это наши "друзья" с Мальдив.

К счастью, мы остановились в 50 метрах от этого "летучего голландца".

– Киров, это Аэрофлот один семь, мы сели и у нас два вопроса: первый – что за хрень на полосе, и второй, как нам смыться с самолёта, где полно бешеных.

– Ждите, щас будет команда зачистки. И да, эта хрень, как вы выразились, тоже села на планировании, "Нордвинд" четыре три семь восемь. Им удалось…

– Спасибо.

Ещё пятнадцать минут мы ждали подхода группы зачистки, пока о дверь кабины не раздался глухой стук.

– Я гляну. – сказал я

– Не открывай дверь, дубина!

Я посмотрел в глазок и увидел Олю. Она выглядела как обычно, лицо было бледным, но это скорее от новых светильников. Она показывала, что я должен позвонить ей.

– Харитон Владимирович, бортовой телефон работает?

– Да, работает, а что?

– Сейчас узнаем.

Я осторожно нажал на кнопку вызова бортпроводника, и через несколько секунд раздался щелчок – трубку сняли.

– Оль, что у вас там?

– Гоша умер, похоже, что инфаркт, остальные в порядке, только от разгерметизации они ведут себя как дураки. Ничего, думаю, через полчаса оклемаются.

– Тогда какого лешего он пристёгнут?

– Чего? Мы его накрыли пледом. Похоже, что он слез и повис на руке. В салоне всё в порядке, если не считать Гошу.

– Так, мы вызвали группу зачистки, в общем, готовьтесь.

Через десять минут к нам подъехала целая делегация в виде двух микроавтобусов со спецназом в костюмах химзащиты… выглядело, как дешёвый цирк.

Почти сразу подогнали трап, и через несколько минут на борт поднялся отряд спецназа, буквально готовый устроить кровавую бойню у нас на борту.

Две минуты мы с Сельчуком сидели, не шевелившись, пока в дверь кабины не постучали.

– Всё в порядке, выходите.

Сельчук спокойно открыл дверь, и в кабину вошёл спецназовец.