Сила в содействии

– Действовать, понимаешь ты, всей нашей расе нужно действовать! Тактика идеального СиП, когда вперёд, вперёд, и только вперёд!

– Пропусти, слышишь! – Аиртон пытается применить контрзаклинание, но Фафф без труда парирует, отталкивает ещё дальше назад.

– Концентратор, нейтрализация Салмы – всё это меры временные, – продолжает он, – действия со стороны спокойствия, а не силы. А нужна сила, понимаешь ты, сила, иначе погибнет не только раса – погибнет всё!

За спиной Фаффа уже не воронка – настоящий мусорный вал, обрушивается на магов, влечёт за собой, и катится, катится, катится из бесконечности в бесконечность…

Проснулся Аиртон в липком поту, со свёрнутым в жгут одеялом в руках. Картины сна по-прежнему стояли перед глазами ярко, а слова, сказанные Фаффом, звучали громко. Борясь со всем этим, отгоняя, пустотник поднялся, оделся, направился в главный зал.

Впечатлений за последнюю декаду было много, и располагались в мозгу не в хронологическом, а в каком-то странном порядке. Нифея сообщила о том, что покончил с собой Максим – в обход ментального знака, в обход универсального помощника – спрашивала глухим, не своим голосом, как такое возможно. Ещё более невероятными были новости от матери: в день осеннего равноденствия совершено нападение на Советград. Группа людей, называющих себя то ли чокнутыми, то ли безумными, была остановлена только на уровне Второго круга. И это, похоже, не Движение, не обычные отступники, а нечто новое. В следующем сообщении мать добавила, что в той схватке погиб Фотий, его отец. Аиртон попытался найти в себе хоть какой-нибудь отклик, нащупать чувство, но нет, не нашёл. Вместо отклика была пустота, слепое пятно, и не сам ли Фотий тому причиной, не его ли наследственность? А ещё Фафф, былой напарник, что продолжал и продолжал преследовать во снах. Словно бы переплетаясь, дополняя одна другую, три этих смерти образовывали некий узор, вот только смысл его как оставался, так и продолжал оставаться для Аиртона недоступным.

Транспортная линия в постоянном движении, постоянной работе, независимо от времени суток. Соответственно, в постоянной работе и Универсал – следит, контролирует. Этой ночью к ним присоединяется и Аиртон, хотя ночь обычно использует для сна, а не для работы. Поставив метку на экране обозревателя, говорит:

– Не нравится мне этот участок цепи, какое-то странное поведение.

– Да, – соглашается Универсал после секунды анализа, – несоответствие есть. Выслать ремонтных големов?

– Не уверен, что справятся, – качает головой Аиртон, – тут надо руками, а не манипуляторами.

Фигура речи, но схватывает Универсал тут же:

– То есть желаешь отправиться сам? Предупреждение: не рекомендовал бы. Причина: в настоящий момент в той области возможно магическое возмущение уровня кровавого дождя или выше.

– Предлагаю компромиссный вариант, – говорит Аиртон. – Облачайся в какого-нибудь голема из гигантов и пойдём вместе.

– Хорошо, – неожиданно быстро соглашается Универсал, – сопровождение в качестве аватары.

«Ближе людей нам, смотрителям, эти помощники, – думает Аиртон, – и ничего удивительного, что им придумывают имена. Интересно, как глубоко способен проникнуть Универсал в мои мысли, мои мотивы? Если согласился так быстро лишь потому, что я – старший, это одно дело, а вот если увидел моё ментальное состояние, проанализировал и пришёл к выводу, что вылазка мне будет на пользу, то уже совершенно другое…»

До окончания десятилетнего контракта Максиму оставался месяц, когда совершил самоубийство. Так что после разговора с Нифеей и Аиртон задумался над вопросом: почему? Если не хотел возвращаться на Унику, то мог остаться ещё на срок; если не нравилась именно Григла, то мог бы выбрать любую другую планету, спутник или астероид. «Следовательно, – размышлял Аиртон, – возможно некое внешнее влияние, а создаёт его, по всей видимости, сама Григла». И здесь посетила неприятная мысль, сложилась из предупреждений Фаффа, услышанных во снах. «Что, если Концентратором и нейтрализацией и правда ничего не остановлено? – подумал он. – Если эффект Переноса, продолжившись, перекинулся на Григлу, и, пока не установленный, так теперь действует здесь?» Аиртон насторожился, но в панику не ударился, решил подождать. Всё же в этом его преобладание, его сильная сторона – спокойствие, а не сила. К тому же он – пустотник, а пустотник в отношении каких бы то ни было влияний должен быть крепче, чем любой другой маг. В крайнем случае, что пришло время действовать подскажут прозрачные зубчатые колёса, уж они-то не ошибутся.

К проблемному участку цепи переправляют временный портальный модуль, накрывают небольшим силовым куполом, перераспределив часть энергии от транспортной ленты. Через несколько минут Аиртон и Универсал на месте, а ещё через несколько проблема устранена. «Как же быстро, – думает маг, – как же просто, и ни малейшей опасности». Ловит себя на мысли, что скучает по Салме, по области большой магической активности за порядковым номером 22. Пусть там было опасно, зато не было скучно. Никогда.

– Возвращаемся? – спрашивает Универсал.

– Подожди, – говорит Аиртон, – дай хоть чуть воздухом подышать.

Вряд ли помощник оценил шутку, да и не высокого она качества, но послушно отходит в сторону, а осветители направляет за купол, вверх. Аиртон следит, как в мощных лучах кружатся частицы ржавчины, как время от времени ржавчина обращается кровью, ударяет тяжёлыми каплями в силовое поле. Момент, когда из крови и ржавчины образуется меч, он не видит, но чувствует, каким-то не своим, а чужим слухом воспринимает, как тот со свистом несётся к барьеру. Тут же приходит понимание, что барьер этот меч без труда преодолеет, а затем пробьёт и броню, и самого Аиртона. «Может, оно и к лучшему? – прокрадывается малодушная мысль, – может, Максим был не так уж и не прав?» Однако, в следующее мгновение мир выцветает – выцветает полностью – и видит Аиртон уже не ржавый клинок, летящий навстречу, а соринку металла, засевшую между прозрачных зубцов, и та ломает колёсики, останавливает бег механизма.

– Нет, – выдыхает он в передатчик, – я не поддамся…

Отдаёт команду на выплеск хаомы, но не внутрь, не в иглы, введённые в тело, а вовне. И та выплёскивается из верхних ячеек, вырывается оранжево-огненной струёй, вгрызается в меч, рассёкший силовое поле. В результате до Аиртона долетает лишь оплавленный комок, но и у того сила огромна – сбивает с ног.

– Вот и знак, – говорит Аиртон Универсалу, когда тот, перестроившись, заслоняет со всех сторон, занимает круговую оборону, – ниспослан. А значит пришло время действовать…

[3]

2422 год от Разделения

Квинта Сущего, 10-й день 3-го месяца

Уника, материк Играгуд, западная его оконечность. По небу, словно трещины, расходятся яркие белые полосы, а по тверди катится живая волна. Это чудовища, прорвавшие оба кольца подавления, это начало нового Кровавого времени. Аиртон же и Фафф на воздушной платформе, недоступной как энергиям выброса, так и чудовищам.

– Не может быть… – говорит пустотник.

– Может, уверяю тебя, может.

За происходящим внизу следят своими глазами, а не через экраны обозревателей, застыли у поручней, усиленных полем. Живое море бурлит, бушует, малые существа, морфируя, соединяются в огромных тварей, огромные твари, морфируя, приобретают всё более и более грозные формы.

– Каждый поступок изменяет не только будущее, но и прошлое, – говорит Фафф, – потому просыпайся, напарник, действуй! Встреть его достойно!

Просыпается Аиртон, однако, не столько сам, сколько от эфирного заклинания Универсала.

– Экстренная ситуация, – оповещает помощник. – Готовится телепортация, но так, чтобы мои схемы приёма ничего не отметили. Если бы не установленные тобой расширения, я бы так ничего и не понял. Действовать по плану «Вторжение»?

– Нет, отклоняю, – говорит Аиртон, – но телепортационный блок переведи в режим ловушки, а моему отсеку обеспечь дополнительную защиту.

– Сделано.

«Вряд ли это Комиссия, – думает Аиртон, поспешно одеваясь, – скрытная телепортация им ни к чему. Кто-то решил проверить канал, по которому общаемся с матерью? Тоже вряд ли, не такое уж это и большое нарушение, чтобы совершать из-за него внезапный рейд. С другой стороны, если кто-то боится утечек, особенно в отношении Григлы, то мог и обеспокоиться, принять меры…»

– Переход совершён, – прерывает его размышления Универсал, – отмечено двое. Ментальный маг высокого уровня, предположительно универсал, и саламандра, с классификацией которой затрудняюсь. Мои дальнейшие действия?

– Пока никаких, – говорит Аиртон, на руке которого уже перчатка со вставками а-нейронита, – просто понаблюдаем. Выведи мне воздушный экран.

– Хорошо.

Да, гости были серьёзные: переместиться-то переместились, но двигаться не спешили, и магия от них растекалась тонкая, едва уловимая. Человек, что появился, мог бы послужить хрестоматийным примером контролёра: высокий, стройный, с чертами, будто бы отточенными резцом. Костюм на нём был скорее деловой, чем боевой, светлые волосы острижены коротко и ухожены, ногти тоже, да и вообще лоск буквально во всём. Невольно Аиртон сравнил его с Вахрамом и понял, что предпочёл бы встречу с тремя вахрамами, чем с этим незваным гостем.

– Давай-ка саламандру проверим, – обратился пустотник к помощнику. – Угости её из того лучемёта, что спрятали.

С определением саламандры и правда было сложно: явно выше шестёрки, но пятёрка или четвёрка, не понять. Если одна, то скорее всего драконида, а такие – большая редкость. Первый этап в их создании стандартный, заклинание Огненного Камертона, но когда рождается огненная саламандра, то ей позволяют уничтожить не только свою конкурентку, но и всех простых саламандр, кроме одной. Из неё-то и воспитывается затем драконида – особь, не нуждающаяся в группе, способная действовать в одиночку. Затем проекцию её огненной саламандры переносят через астральную и ментальную плоскости на человека, которому драконида и будет слугой – наложницей, телохранителем, или как-то ещё. Подчинение, соответственно, абсолютное, вот только полноценный перенос получается далеко не всегда, в результате чего огненная саламандра, как правило, гибнет, а вместе с ней и драконида. Потому-то и редкость.

– Прошу повторного подтверждения, – сказал Универсал, – так как возможны нежелательные последствия.

– Подтверждаю.

– Принято. Действую.

Вспыхивает луч, на что контролёр не реагирует – нет даже ментального мерцания. Кажется неподвижной и саламандра, однако же луч отражён и поражает ту точку, из которой пришёл. Аиртон пересматривает этот момент с замедлением, видит как одна ладонь дракониды, став прозрачной, луч приняла, а другая, превратившись на долю мгновения в раструб, выпустила.

– Нет, не пятёрка и не четвёрка, – говорит задумчиво, – а тройка, только с какими-то улучшениями.

Что делать дальше, пустотник не представляет, но действовать ему и не приходится.

– Я… меня… я не могу… – заикается Универсал, а затем отключается.

Тут же Аиртон чувствует в отсеке чужое присутствие – и это когда включена дополнительная защита! Какое бы то ни было сопротивление здесь бесполезно, потому он открывает знак, закладывает руки за голову, встаёт на колени.