Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

– Сегодня форму тебе делаю я! – это храброе заявление Леди Барбро не застало Сэру врасплох – она уже видела в мозгу учительницы, что сегодняшнее задание – особое. Не то, чтобы сложное, но ответственное. Значит, нужно довериться! С другой стороны, чего ей переживать: позволила же она мэтру Дониёру «одеть» её в римские причиндалы.

Под умелыми руками и сосредоточенным взглядом её джинсы и футболка превратились в… Форму СС. Волосы под пилотку леди Барбро упихала, заплетя в тугую косу.

Да, чёрт его побери, как-то автоматически она и сама подобралась, чтобы и хромовые сапожки чётко сидели, позволяя при случае и щёлкнуть каблучком, и грудь расправила – чтоб китель облегал и упруго подчёркивал… Ну, то, что по идее полагалось подчёркивать, но что пока не настолько выросло… Словно прочувствовав её сожаления, леди Барбро нежно похлопала её по карманам на передней части униформы:

– Хорошо, что у тебя небольшая и аккуратная грудь. И вот совет: никогда не старайся увеличить её как-нибудь искусственно. Маскироваться сложнее! А ещё – неудобно. Знаешь, как под ней всё потеет… А ещё – тяжело махать мечом: уже просто мешает! Ну, поехали.

– Я здесь и не здесь! Я – везде и нигде! Я – в Океании!

Леди явно очень хорошо представляла себе место и время – они возникли в подъезде какого-то пятиэтажного здания, на площадке верхнего этажа. Пока спускались, учительница придирчиво осматривала, как и что на Сэре сидит, и поддёргивала полы кителя из-под ремня:

– Да. Серьёзней. Не-ет, кончики губ опусти, а в глаза – стали туда побольше. Так. Ну вот: вылитая стерва из «эсэс»! Макияж я тебе нанесла поагрессивней – ты сегодня у нас заместо пугала! – и на удивлённое приподнимание бровей, – Да-да, мы идём пугать некоего киллера. – сама леди Барбро предпочла штатскую одежду: тяжёлые старомодные туфли коричневой кожи на невысоком каблучке, шерстяные тонкие чулки телесного цвета, строгая чёрная юбка миди, белая блузка и чёрная шерстяная кофта сверху. Шляпка напоминала скорее гнездо воробья, но на леди смотрелась обалденно – особенно сдвинутая набок.

– Сообщаю предисторию. Тысяча девятьсот тридцать восьмой. Гитлер уже канцлер. И только что – весной! – аннексировал Австрию, и забрал из музея в Вене копьё судьбы… (Ну, вернее, ту копию, что мы ему подсунули.) Но он теперь мнит себя неуязвимым, и тем «избранным», кому предстоит покорить весь Мир… Нормально. Для Гитлера.

А сейчас – осень. Восьмое ноября. Сегодня годовщина знаменитого пивного путча двадцать третьего года, Бавария, Мюнхен. Главные бонзы из НСДАП пройдут в мемориальном марше, поминая погибших соратников Вождя. По главной штрассе, мать их…

Сюда, зная эту традицию, подъехал Морис Баво, один придурок из Швейцарии, который тоже считает себя – избранным. Избавителем. Народов от тирании. А своей главной жизненной миссией, соответственно – застрелить Гитлера.

Стреляет он уже неплохо. (Тренировался со своим чёртовым шмайссером в лесу: на деревьях. И на озере – на бумажных корабликах…) И встать в толпе «болельщиков» ему удастся достаточно близко к фюреру, поскольку он купил место на специальной как бы трибуне. А согласно историческим фактам – он поопасается даже вынуть руку с пистолетом из кармана! Побоится, что растерзают на месте. Но на самом деле – всё обстоит сложнее. Не толпы он испугался. Вот мы и должны – ну, вернее – ты! – сделать так, чтоб он побоялся. Достать оружие.

Леди с усилием толкнула просевшую от времени массивную застеклённую дверь подъезда, и раздался низкий не то стон, не то скрип – а двери-то… Надо бы смазать.

– Кстати, чуть не забыла сказать. Когда встретится офицер в такой же, как у тебя чёрной форме – не забудь: надо вскидывать правую руку, и выкрикивать: «Хайль Хитлер»! По-немецки – первая буква «Х». Осилишь?

– Осилить-то осилю… Только не нравится мне эта миссия. – Сэра решила высказаться сразу, – Может, пусть бы лучше этого «Хитлера» и грохнули, пока он не развязал войну? Всё-таки на пятьдесят пять миллионов трупов будет меньше?!

Вдоль улицы стояли полицейские в форме. По кромке тротуаров кто-то успел натянуть верёвочные барьеры, и вдоль них уже стояли люди – иногда даже в два-три ряда. Все они заглядывали вперёд, куда они и шли – в сторону, откуда ожидалась процессия. Пахло дымом – похоже, где-то жгли осенние листья…

– А-а, вот ты о чём… Ну да – верно, ты же не знаешь альтернативы… Отойдём-ка… – они вдвоём забрались в будку телефона-автомата. А что – нормально. Фрау решили позвонить. Сэра даже сняла трубку, чтобы всё казалось естественным, однако на рычажок надавила, чтобы не слушать от телефонистки вежливого: «Назовите номер, пожалуйста!»

Леди Барбро приблизила голову к виску Сэры, и буркнула:

– Принимай. Я постараюсь поотчетливей передать то, что видела у мэтра Администратора в Архиве…

Сэра закрыла глаза. Постаралась дышать в такт с леди Барбро. Думала о Гитлере и его Германии, превознёсшей на пьедестал кумира, обещавшего всем работу, еду и Реванш! И ведь почти выполнившего… За счёт кредитов от США (Ну – так! Как же без их денег! Даже Украинские мафиози повелись на них, разваливая свою же страну! А уж Гитлер!.. Болваны американские банкиры! Вычислить, что на эти же деньги можно оснастить армию, которая вскоре нападёт и на «кредитодателя», мозгов не хватило!), ограбления половины Европы, и разорения СССР.

Есть! Вспышка – она в сознании Учительницы.

Настроиться – Задание с Баво… Здесь. Сейчас. А теперь – что там леди говорила о… Последствиях?

Ага – вот и Германия. Где-то в будущем.

Только… Почему так темно – ведь сейчас день? Солнце словно вообще не может пробиться сквозь могучую иссиня-чёрную тучищу… Её зрение как бы парит над землёй, между тучей и чёрной поверхностью… А что же внизу, на этой самой поверхности?

Руины городов, возносящие ржавые пучки арматуры, чудом оставшиеся стоять фрагменты стен, и незрячие глаза пустых оконных проёмов, словно взывающих к тёмному небу. Груды щебня и земли – словно песочница, в которую пришёл ребёнок с лопатой, чтоб отомстить обидчикам-сверстникам, разрыв их замки… Выгоревшие поля. Сгорели и деревни – торчат лишь трубы печей, и куски обгоревших стен. Тишина, как на кладбище: ни единой живой души. Да что там – даже стай воронья, столь обычных для опустошённых боями мест – и тех нет! Но…

Она попробовала перенестись мысленно домой – в подмосковье.

Боже! Такая же темень! От столицы не осталось даже руин – зато на её месте три огромных и подозрительно знакомо выглядящих гигантских воронки…

Ядерная война. Ядерная зима. Вон: здесь лежит и снег… Серый.

А что – Америка, Япония?!

Мысленно приказав, она зависла над Токио. Над бывшим Токио. Здесь остались здания из бетона. Лачуг и фанерных домиков не видно. А-а, вот в чём дело: поднявшись выше, она увидала, как от центра словно бы расходятся борозды! Воздушный взрыв.

Всё просто смело ударной волной – как пушинку ветром! А… Америка?

Города не так сильно пострадали – наверное, оттого, что здания капитальные. Кирпич. Бетон. Стоят себе. Крыш только нет. Как и людей. Радиоактивные осадки, что ли? Или – остаточная радиация? Но раз нет воронья и здесь, скорее всего, просто – радиация.

Она попробовала хитрый «запасной» план – Австралия!

Люди… Есть! Но почему они… Вот блин – погибнут и эти. Метнувшись взглядом ближе к ним, она содрогнулась: язвы, ожоги, гноящиеся раны и бельма на месте глаз… Да, верно – отравлено всё: и пшеница на полях, и запасы на складах. Радиация и здесь поработала. А консервы наверняка кончились. Если кто из живых и сохранится – вероятно, только пингвины в Антарктике. Они холодов не боятся. И питаются рыбой… Вот только если океан не замёрз.

– Хватит! Очнись! Да очнись же!.. – её настойчиво трясли за предплечье, сердито шепча в ухо, – Не хватало ещё, чтоб ты здесь прилегла! Всё! Сеанс окончен!

– О-ох… Простите, леди Барбро… – она обнаружила, что ноги расслабились, и стоять она осталась лишь потому, что её крепко держат, а липкий пот заливает подмышки и спину.

– Вот уж не думала, что… На тебя так подействует. Ладно. Извинения приняты.

Надеюсь, убедительная картина? Это то, что станется с вашей Океанией в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом, если Гитлера позволить убить сейчас… Кстати, попыток было совершено – сорок девять. Шансы выжить – один к пятидесяти триллионам. Чёртовы статистики: вычислили, конечно. Только не знают, кого… И даже есть теория – Ха-ха! – что его хранил не то – злой Рок, не то – Дьявол, которому он продал Душу.

Ну – мы пожалуй, не совсем Рок или Дьявол… Хотя по версии наших противников, тех, – она кивнула головой, – которые мнят себя «хорошими», претендуем на эти гордые звания… Но иногда – я и сама думаю… – леди Барбро прикусила губу, – Ладно, неважно! Пошли! Мы уже опаздываем!

Быстрым шагом они двинулись вдоль тротуара, за спинами всё сгущавшейся толпы у натянутых вдоль проезжей части верёвок ограждения. А молодцы немцы. Вот что значит – приучены к дисциплине: никто за обычную верёвочку вылезти, или даже натянув телом, подобраться поближе, и не пытался!

Минут через пять они оказались на месте, у перекрёстка и трибуны. Тоже мне – «трибуна»: кусок огороженного помоста высотой по колено!

– Смотри. Вон тот бледный худой мужчина – наш «клиент». Теперь работаем раздельно. Ты пробираешься вперёд, становишься спереди него, ближе к ограждению. Я стою рядом, у его правой руки – чтоб не вздумал даже дёрнуться. Если что – я подстрахую. А ты, когда увидишь толпу с нацистскими бонзами в первом ряду, смотри чаще назад! Когда до Гитлера останется метров пятьдесят, просто встань к дороге спиной. И неотрывно смотри на нашего клиента. Злым взглядом. Лучше всего хмурься. Ну, пугай, словом!

Задача ясна? Вперёд!

Сэра вскинула руку, истово щёлкнув каблучками: «Хайль Хитлер!» – мимо прошёл сосредоточенно нахмуривший смоляные брови офицер в чёрной форме и сверкающих глянцем сапогах. Он ответил, даже не удостоив её взглядом: похоже, тоже: не то – высокопоставленный чиновник, не то – из службы Безопасности. СД, стало быть. Но – вряд ли – гестапо. А ведь наверняка их «клиентом» потом займётся именно оно… Ведомство подавления инакомыслия и уничтожения врагов Фюрера. Аналог Сталинского НКВД. Только ещё эффективней и… Беспринципней.

И вот, получается – что Гитлер – «меньшее Зло»! Она провела рукой по щеке. Невольно вспомнилась брошенная когда-то вскользь злым тоном фраза от мэтра Дониёра: «Пусть мы – не гуманисты. Мы просто делаем работу. И нам обычно приходится выбирать между злом… И ещё большим злом!»

Однако Задание она собиралась выполнять со всей возможной добросовестностью! Ядерные руины в восемьдесят четвёртом – ей ни к чему! Тогда она и сама не родится…

Протискиваясь сквозь уплотнившуюся и сильно выросшую толпу, вперёд, к ограждению, она наступила на туфель какой-то старушке. Автоматически буркнула: «извините!» Старушка открыла было рот, возмущённо вскинувшись, но скользнув взглядом расширившихся глаз по её пилотке и форме, захлопнула его, сердито фыркнув, и даже чуть отступив назад под грозным взором Сэры.

А, похоже, не все тут, в Мюнхене, любят СС! Вот и славно: она, работая локтями или языком, вполголоса, но весьма злобно произнося: «разрешите!», пролезла, куда наметила. Люди вокруг сразу словно подали чуть назад… Ха-ха.

На захваченном пятачке-плацдарме ей пришлось ещё два раза отдавать ненавистное приветствие, и стараться спину держать так, как у приветствуемых офицеров: словно трость проглотила! Но вот вдали показался могучий, во всю ширину проезжей части, поток людей – в сером, хаки, и чёрном. Как ни странно, шли они словно шеренгами – похоже, армейские привычки брали своё…

Гитлер шёл впереди, в первом ряду – она сразу узнала характерную чуть сгорбленную фигуру в светлом плаще, и тёмным пятном выделяющиеся усики под носом. А кто это рядом? Гесс, Геринг. Партийные Бонзы. И высшее армейское руководство – этих она почти не знала, но предположить можно: какие-нибудь Гальдеры-Гудерианы-Манштейны-Роммели-Дёницы… Хрен с ними, процессия уже близко.

Теперь она всё чаще оглядывалась на их подопечного.