Да здравствует Герберт Уэллс!

Можно подумать, если б он не запретил – мы бы прямо трубили на всех углах!..

Сегодня я специально прислушивался к себе, и своим ощущениям после приёма «дозы» киселя.

О-о!.. Примерно через десять минут ощутил и прилив сил, и вот прямо море «мотивации»! Подвернись мне сейчас тот старпёр-китаёза – так я бы ему не то, что копьём – я б ему и кулаком, и ногой…

Словом – уделал бы скотину, ранившую нашего Брата, по-полной!

А чёртова непрошенная собака совесть куда-то тихо и незаметно стушевалась…

22. Секс? Или ну его на …?

И теперь я отлично понимаю, куда и как она пропала. Интересный факт: специально смотрел я за Владом. И обнаружил, что сегодня он кисель выпил как миленький!

Вначале я удивился. Потом «догнал»: он не хочет, чтоб его реакция и действия отличались от наших «стандартных»! А сегодня они, реакция и действия – явно понадобятся.

Оно и верно.

После ещё получаса теории, сегодня, кстати, куда более конкретной, и похожей на практику, когда тренер рассказывал нам про характеристики, и показывал, как действует укороченный АК калибром 5,45, с глушителем, и пистолет-пулемёт для ближнего боя «Каштан», направились мы в подземное крыло, в котором никогда прежде не были. А зря.

Потому что оказался там отлично оборудованный тир.

И отрабатывали мы там стрельбу из всё того же АК, и «Каштана», и пистолета ГШ, и много из чего другого. Нам, как объяснил тренер, предстоит научиться «работать» надёжно и уверенно. И не с мелкашкой, травматическим АК, и Макаровым, как дают обучиться всем школьникам, ещё в пятом классе, а с серьёзным, боевым, оружием.

Мы, понятное дело, старались. Пробовали. И стойку отрабатывали, и с колена, и лёжа… Однако стрелять так, как тренер, никто, ясен пень, не смог. У многих наших от излишнего старания повылетали прочь даже навыки, полученные в школе. Намазали много. Ничего – как сказал тренер, теперь над этим «мы будем работать систематически».

Но мои показатели «для первого раза» оказались «приемлемыми».

Когда перешли в зал для рукопашных, ощущался некий дух. Нет не так: Дух!

Дух Братства. И появилась в куда большей степени та странная и невероятно возбуждающая атмосфера, которая всегда объединяет реальных бойцов. Спецназа, или ВДВ, или «Альфы». Уверен: именно эта атмосфера, когда осознаёшь себя не бараном, ничего не понимающим рядовым винтиком, а – бойцом, отлично обученным, и имеющим чёткую Задачу и Цель, и окружённым верными товарищами, надёжно прикрывающими твою спину, и готовыми отдать, если нужно, за тебя и жизнь, и сплачивает по-настоящему эти самые элитные подразделения! И это невероятно повышает их эффективность!

Собственно, примерно всё это мы уже и ощущали в воскресенье. Стоя плечом к плечу, и глядя в хамовито-злобные рожи чёртовых готовых наброситься на нас китаёз.

И я уверен: прекрасно понимает это и тренер. И те, кто за ним стоят.

А, главное, – те, кто придумал концепцию, и разработал пути и способы воплощения этого странного плана. По превращению кучки разрозненных озлобленных, и морально ущемлённых подростков – в отлично обученный и подготовленный отряд элитных диверсантов. И сейчас явно потирающих руки в предвкушении. Плодов превращения.

Направить зло, накопившееся в нас от социальной несправедливости и всяких там моральных и материальных унижений – в русло борьбы с конкретным врагом – отличная задумка. Отличной была и идея тренировать нас всех вместе, кормить за одним столом, превратить в Команду… Которой теперь явно предстоят конкретные действия.

И поскольку мы все ещё не достигли возраста, когда наступает полная гражданская и уголовная ответственность, наказать или нейтрализовать нас достаточно сложно. Даже если удастся нас поймать. (Ха-ха!) Следовательно, они, эти самые действия, которые нам вскорости придётся совершать, вероятней всего – как раз противозаконны. И уж наверняка – негуманны и «нетолерантны».

Но понимаем всё это до конца, боюсь, только мы с Владом и Цезарем. Хотя…

Мне иногда кажется, что многие из наших всё это тоже отлично секут. И готовы, если что – стать нашими союзниками. В освобождении от действия наркоты, которой пичкают наше сознание. И от нашего теперешнего фактического порабощения. Или…

Или я тешу себя иллюзиями.

И наши Братья будут рады и счастливы, когда удастся начистить холки очередному отряду китаёз. Или – чучмеков. Или баранов-геймеров… Или что-то взорвать.

Однако когда тренер ставит мне традиционную для третьего Уровня задачу, и отправляет в Мир Машины, все эти смутные мысли и рассуждения приходится отбросить. Потому что давно просёк я: мешают такие отвлекающие моменты сосредоточиться на, вот именно, эффективном выполнении задания. То есть – на выживании.

А условия для этого у меня сегодня ну никак не относится к «типовым» стандартным. Впрочем, ведь и все предыдущие задания отличались друг от друга!

Но сейчас я с одной стороны ржал над собой, а с другой – реально опасался.

Попал потому что я – в какой-то, типа, горный аул.

Вокруг горы, во всём своём, как это штампованно пишут в книгах и туристических проспектах, «первозданном величии». Нет, реально: красиво, аж дух захватывает. Воздух прозрачный, и, как бы это получше… Свежий! Ни гари, ни химии. Такой, как был, наверное, в каком-нибудь семнадцатом веке. И хижины-сакли, построенные из какого-то сланца, наложенного пластами, и даже не скреплённого цементом, и крытые соломой, наводят на ту же мысль: я – в прошлом. В каком-то Кавказском ауле. Потому что наводят на эту мысль и кривые-прикривые и жутко крутые улочки-закоулки, которые похожи, скорее, на змеюк, прихотливо извивавшихся в судорогах агонии. Или любви – короче, фиг его знает, чего, но очень кривые и узкие. Никакого «оперативного простора». Ну и, понятное дело, нет над домиками ни одного провода, или на улице – хотя бы одного телеграфного столба: никакой электрификации-телефонизации-интернета. Дикость, словом.

Но не на это в первую очередь обратил внимание, а на толпу ощетинившихся на меня зубами, усами и саблями не то черкесов, не то – грузин. Стоят они двумя отрядами в обеих концах переулка, в котором очнулся, и мирными намерениями явно не пылают. Вон: заорали, как будто я их первейший закоренелый враг, и ломанули ко мне с двух сторон… Нагота моя, что ли, их так разъярила? Или они за своих «скво» испугались?

Договориться точно не удастся. А поскольку сегодня я по распоряжению тренера без оружия, приходится, чтоб не быть сходу изрубленным в капусту… бежать!

А именно – заскочить с короткого разбега на крышу ближайшей мазанки-сакли, и ломануть, перекатившись через эту самую крышу, во внутренний двор!

А зря я так сделал. Внутри двора, оказывается, спали три здоровенных и злющих серо-бурых нечёсаных собачки породы типа алабая. Мгновенно проснувшиеся, и без предупреждения ринувшиеся тоже ко мне со злобным рыком и оглушительным лаем!

Ну, с собачками встречался только вчера. Без проблем.

Первую отшвырнул метким пинком: суставом большого пальца ноги в плечо у морды – хорошо пошла: прямо влетела в открытую настежь дверь какого-то сарая, где сразу пискляво заголосила какая-то женщина. Вторую пришлось бить пальцами уже руки: в оба глаза! Уж больно резво она на меня прыгнула, и летела высоко: к горлу! Проблем с ней после этого не было – только истошный визг, и верчение на месте! Ну а третью решил не трогать: она показалась мне неучёным щенком, и даже не прыгала на меня, а только довольно испуганно гавкала, издали. Впрочем, возможно, просто устрашившись судьбы двух первых. Вот и славно – мне застаиваться на месте недосуг!

Через забор-плетень с жердинами-прутьями, торчащий в дальнем конце двора, попал я в соседний двор. А там – точно такие же собачки! Уже разбуженные аудио-шоу, устроенным первыми. Вот и пришлось отбиваться уже не на шутку. Двум псинам сломал рёбра, ещё двум – шеи. А одной, особо настырной – плечи. Передние лапы сразу подкосились. А на одних задних не больно-то побегаешь…

Как оказалось, грамотно я выбрал пути отхода: за калиточкой в дальнем торце этого двора оказалась ещё одна кривая и узкая улочка. Тоже крутая. Решил я не мудрить, а бежать вверх: в горы! Тем более, что толпы злющих горцев, явно ломанувших в погоню не напрямик, а по обходным проулкам-переулкам, словно пытаясь отсечь мне пути к отступлению, гортанно голосили где-то гораздо ниже и выше того места, где я выскочил на «оперативный» простор.

Бегу, оглядываюсь поминутно, молясь про себя, чтоб не было у этих чумазых и явно нецивилизованных аборигенов огнестрельного оружия. Или луков со стрелами.

Но не повезло.

Во время очередного оглядывания, удивляясь, какая попалась длинная «улица», засёк я с десяток стариков, забравшихся на какие-то не то – помосты, не то – сторожевые вышки, имевшиеся чуть ли не в каждом дворе, и выцеливающие меня из чего-то вроде старинных мушкетов. Или кремниевых ружей: стволы казались длинными-предлинными (Ну, это пока смотрели не на меня!), и тлело по бокам у них что-то вроде фитилей! Впрочем, то, что бьют эти реликвии не хуже винтовки Мосина, понял я сразу: первая пуля, к счастью, не попавшая в движущегося «противоторпедным зигзагом» меня, так треснула в стену ближайшего строения, что раскрошила здоровущий камень, и злой визг рикошета сказал мне, что энергии у неё ещё хоть отбавляй!

Вторая пуля почти попала в меня. Понял это, когда по руке чиркнуло что-то, вызвав ощущение укуса – словно цапнула оса, и оставив ожог.

Ах, вы так со мной?!

Прекрасно теперь понимаю, что даже окажись я на «приволье», то есть – за пределами деревни, и, следовательно, на открытой местности, попасть в меня стархрычам окажется нетрудно, несмотря ни на какие мои зигзаги. И притормаживаю за последним строением кончившейся наконец улочки. Оно, к счастью, достаточно высокое, чтоб скрыть меня за своим углом от «снайперов».

Стою, жду. Заодно стараюсь отдышаться – запыхался с непривычки.Ещё бы: в гору поднялся, наверное, метров на семьдесят! Смотрю наверх, на крышу. Точно! Вот она, голубка! Подходящая. Огромная дрына-стропила, на которой лежат связки вроде как из камыша, а сверху – трава и земля. Выдёргиваю, хоть и не без проблем. Шума и пыли избежать не удалось. Но я оказался прав: крыша плоская, хоть и наклонная, и никто тут в ней ничего гвоздями не скреплял: просто ряд из параллельно уложенных палок, на которые наложено ужевсё остальное.

Первого подбежавшего к выходу из проулка усатого храбреца-шустряка огрел я этой самой дрыной прямо поперёк туловища. Сложился он со стоном-вскриком пополам, а сабля выпала из его рук: прямо передо мной…

Ну и всё. Большего и желать глупо.

Помню я, что этот участок между домиками не простреливается. А набежавшую толпу в пару дюжин борзых, но малоискушённых в ниндзюцу охламонов уделать мне ничего не стоит, хоть сабля и не катана, и хват – одинарный. Меня ничто не сдерживает и не сковывает, я как всегда наг. Поэтому в скорости движений эти бедолаги мне сильно уступают. Как и в выносливости. Вот и принимаюсь за работу…

К концу второй минуты все горцы корчатся у моих ног, так сказать, поверженные, утробно воя, или костеря меня на чём свет стоит, (Вот когда порадовался, что лающего гортанного наречия не понимаю!) или уже молча. Парочку особо настырных пришлось и утихомирить навсегда: не позволять же им, в самом деле, зарубить вашего покорного слугу! Остальные отделались «полегче»: рядом с убитыми валяются с десяток отрубленных рук, и одна нога. Все прочие ранены достаточно серьёзно, чтоб не порываться продолжить «разборки», а зажимая разрубленный живот, или надрубленные шеи, или ляжки, откуда льёт так, что под ногами стало скользко.

Подхожу к подходящему по размеру парню, потерявшему сознание, и вытряхиваю его из бурки, штанов и кителя. А вот сапоги пришлось отобрать у другого: у этого оказались малы. Ни у кого не нашлось ни сил, ни желания, чтоб помешать мне. Да оно и верно: по ним, как сказали бы сейчас, реанимация плачет.