Конан и Слуга Золота

– Погоди! Ты же… А, может, чёрт с ними?..

– Нет уж. Не знаю, спустится ли сюда султан, но вот простые сардары, которых он пришлёт утром, ЭТОГО видеть уж точно не должны! Ведь вряд ли Хаттаф-бек пускал сюда кого-то постороннего! – Каринэ двинулась от киммерийца, сдерживая стоны и лишь покряхтывая. И стала закапывать предательской формы кучи, и закидывать их вещами, что были в сокровищнице. Конан, понимая, что она права, помочь ей почти не смог – двигаться из-за потери крови было тяжко. Поэтому он прикрыл и зарыл те кучи, что оказались поближе.

Эти старания здорово обессилили и без того измученных возлюбленных. Но через двадцать минут они сделали, что смогли, сползлись снова к центру, и теперь обессилено лежали рядом, на куче золотого барахла, обливаясь потом, и отдуваясь.

– Ну… здорово! – Каринэ задыхалась, но была довольна, – Повезло, что до утра ещё далеко! Давай, что ли… обсуждать… наш правдивый рассказ!

– Давай. Но, боюсь, придётся внести некоторые изменения в наш план!

– Это почему же?

– Я вот тут поползал… И что-то не вижу трупа этого чёртова Хаттаф-бека! А так как трупы не ходят, приходится предположить, что эта гнида выжила. И сбежала!

– Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!!! Жаль. Я хотела сказать – жаль, что ты не убил мерзавца!

– А уж мне как жаль… Впрочем, будем надеяться, что он истечёт кровью. Кинжал я ему всадил без дураков – почти насквозь! Но теперь я понимаю… Понимаю, почему все мы, то есть, мужчины, такие жестокие и кровожадные! И так убийственно… честны!

Чуя какой-то подвох, Каринэ грозно сдвинула брови:

– Ну и почему же?

– Ну, нас же воспитывают и науськивают маленькие кровожадные женщины – вроде одной моей знакомой! – грудь жгло, вроде,поменьше, и он почти пошутил…

– Свинья! – констатировала Каринэ, – И это после всего, что я для него сделала! И носилась тут с ним, как с родным мужем! Ну, про целый месяц любви я уже молчу!

– Ну прости, дорогая! Это я неудачно пошутил, – серьёзным тоном стал оправдываться варвар, впрочем, ехидно ухмылявшийся.

– Ах, ты пошутил? Почему же тогда никто не смеётся?!

– Ну… Наверное, потому, что все они прислушиваются к топоту бегущей сюда стражи, которой сейчас набьётся целое подземелье!

– Ой, точно! – в голосе своей женщины Конан уловил некоторое напряжение, – О, Мирта! А я так выгляжу!.. Дай мне хоть кусок твоей повязки! Или это… – она с недюжинной силой выдернула из-под варвара кусок прозрачной кисеи с золотым шитьём.

– Я на твоём месте не волновался бы за это! Выглядишь ты… Потрясающе!

Каринэ, лихорадочно заворачивающаяся в роскошную тряпку, пропустила его грубый юмор мимо ушей, и успокоилась, лишь стянув на бёдрах символическую полоску полупрозрачной тряпки, которая не столько скрывала, сколько подчёркивала её соблазнительные формы. Конан не удержался:

– И это ты называешь – одеться?!

– Э-э!.. Не мешай! Тебе не понять! Ф-фу… Ладно, я готова! Что мы будем делать?

– Хм. Ну, не знаю… Может, будем смело… Лежать?

– О! Это… да, смело! Что ж, давай попробуем!

***

Боташ ругался и дрожал, дрожал и ругался.

Затем всё же решился – послал взвод личных доверенных телохранителей – так называемых барсов султана – посмотреть, где Хаттаф-бек, почему не доложил о происходящем, и что там, собственно, такое происходит в подземельи!

Почти сразу же их начальник прибежал обратно, и доложил, что этот чёртов Хаттаф-бек один выбрался из подземелья, но упал, потеряв сознание, немного не дойдя до поста своих воинов. Те, подхватив любимого начальника, поспешили отнести его в его апартаменты, и даже вытащили из постели лекаря. Но Советник по особым поручениям всё ещё не пришёл в сознание, и, похоже, совсем истёк кровью.

Вот мерзавец! Да как он посмел!..

Кто теперь расскажет Боташу о тех ужасных криках, что всполошили весь дворец?! Ведь такого не было даже в самом начале – четыре месяца назад… Тогда кричали только люди, а монстр помалкивал, что позволяло благополучно скрывать его существование

Но сейчас рёв был такой!.. Не скроешь. Ох!

– А что там… внизу?! – Боташ буквально визжал, в ужасе перед гневом монстра, который теперь мог обратиться и на него, раз чёртов Хаттаф-бек без сознания, и явно не справился со своими обязанностями… Иначе Хозяин не ревел бы так!

– Не знаем, о всесильный! Туда ещё никто не спускался – ведь там охрана из горцев Хаттаф-бека, а он им запретил пускать кого бы то ни было – без его личного приказа! А он сам сейчас без сознания !

– Проклятье!!! Вот болван! И вы болваны! Так, ладно… Собери всех моих барсов. Возьмите арбалеты, луки, и хоть перестреляйте всех этих чёртовых горцев – они и так сидят у меня в печёнках! – но спуститесь вниз! И узнайте, наконец, что там произошло. И происходит! Да смотрите – не болтать! На кол посажу, кто хоть слово… Ну, бегом!

А, стой! Пошли кого-нибудь за моим личным лекарем. Пусть осмотрит эту скотину Советника по особым… и потом срочно доложит мне!

Всё, выполнять!

***

Конан спокойно и твёрдо выдерживал грозный взгляд. Подумаешь, султан!

Каринэ старательно изображала еле живую скромницу: хлопала большими выразительными глазами, мило краснела, когда Боташ глядел на неё, еле дышала, прикрыв грудь точёной ручкой, и благоразумно помалкивала, предоставив «правдиво» рассказывать обо всём киммерийцу.

А султан, глядя на этих двоих, столь внезапно нарушивших работу налаженного механизма, выпестованного этим чёртовым Хаттаф-беком, так некстати позволившего себе потерять сознание, даже не знал, чего ему хочется больше: смеяться или ругаться.

Нет, в том, что они натворили, так просто не разобраться. Придётся подумать…

Лежащая перед ним на носилках парочка была, конечно, очень колоритна.

Полуобнажённый, и местами ещё чёрный от сажи мускулистый гигант-варвар с далёких северных просторов, с суровыми чертами мужественного лица. И миниатюрная чернобровая красавица явно восточного типа. Оба – лишь чуть прикрытые набедренными повязками. Они и резко отличались, и в то же время как-то здорово дополняли друг друга.

Внезапно некстати у Боташа мелькнула мысль, что, наверное, у такой пары были бы красивые и здоровые дети! И смелости и ума им бы было не занимать!..

Затянувшееся молчание первым нарушил сам султан:

– Так, говоришь, через месяц грозился всё отрастить обратно? – эта мысль, в связи с угрозой четырёхмесячной давности лично ему самому и его… султанской и мужской чести, беспокоила его сильнее всего. Да и кого ТАКОЕ не обеспокоило бы?

– Да, ваше величество, так он и сказал. Правда, про язык. Но я думаю, что и… его … Хм!.. это тоже касается!

– «Хм», говоришь? – султан усмехнулся, – Неграл с ним, разрешаю: называй уж фаллос – фаллосом! Месяц. Понятно. А ты, значит, готов меня и Турфан от этого монстра избавить?

– Да, ваше величество! Ведь я вам уже рассказывал – клин выбивают клином, а волшебство – волшебством!

– Да-да, я понял. – Боташ, сцепив руки за спиной, и как-то ссутулившись, снова заходил между поставленными рядом носилками. На Каринэ со всеми её прелестями он теперь не смотрел, зато на варвара поглядывал, хмуря брови и вздыхая. Ему предстояло ответственное решение.

– Ваше величество, – осмелился нарушить невесёлые думы султана Конан, – А сами вы не знаете никакого способа отделаться навсегда от… нашего друга?