Готамерон. Том III. Вестники бури

Лод небрежно махнул рукой, в которой держал фляжку, расплескав вино по полу. Магорец хоть и был веселым, но говорил мало, а вот Аркадия любила поболтать, только делала это как-то странно. Иногда в середине оживленной беседы она внезапно замолкала, как будто растворяясь в собственных мыслях, и на вопросы не отвечала.

Эти двое пришли с ним вечером. Женщина с короткими волосами была охотницей из Клана Черного сердца. В отличие от Харальда Законника, северянка казалась смирной, и нос не задирала. Броню лучница вовсе не носила, предпочитая плотный, приталенный камзол из голубого сукна и кожаные штаны. Лод был магорцем и путешествовал вместе с ней. Оба давно попрощались с молодостью, но как наемники свое дело знали.

– Я давно забыла, что такое каменный дом и как в нем тепло, – призналась женщина. – В нашем клане снега не так много, потому и нет смысла строить крепкие жилища.

– Разве зимы на севере не становятся суровее? – спросил Блейк, поглаживая ушибленный бок. – Ходят слухи, что никты больше не могут там жить.

– Это правда. Они стали нападать чаще из-за холода, – согласилась женщина, вспахивая пальцами угольную копну волос. – Полвека назад весна впервые не пришла за Хребет Микана. Говорят, тогда в пещерах замерз весь молодняк.

– Жаль, не замерзли остальные твари.

Магорец пустил тонкую струю дыма в сторону спутницы. Аркадия глянула на него с раздражением и продолжила:

– Десять лет назад весна ослабла. Лед и снег таяли один раз в пять лет. С этого все и началось. Гаркан Горбак отвел остатки орды на юг и разбил большой лагерь у подножия Малой Изалит. Теперь Форстмард их новый дом. Назад они уже не вернутся.

– Ты так много знаешь о никтах.

Блейк давно заметил, что северянка говорит о зверовоинах не так, как это делают магорцы. У нее к ним такой ненависти не было.

– Ты же и так это видишь, – произнесла женщина, отломив двумя пальчиками кусок вяленого мяса.

– Что вижу?

– Я на их стороне, Блейк, – спокойно ответила Аркадия. – Ты едва ли слышал о Клане Черного сердца. Он совсем крошечный. Это мой дом, и никты всегда там были желанными гостями. Мы принимаем их кинкталов, делимся трофеями и показываем им горные тропы. Некоторые женщины даже вступают с ними в союз.

– Не понимаю. Вы что же, мятежники?

Такого он не ожидал. Единственные люди, которых в Магории называли союзниками никтов, были южане. Велинкронцы издревле торговали с ними и даже заключали военные союзы в годы нападения Октавиона. О том, что северяне заодно с ордой, Блейк слышал впервые.

Раздался хриплый смех. Лод повернулся и произнес:

– А ты думал, на севере идет война? Вы – моряки, кроме горизонта, хоть что-то видите? За Белой тропой, возможно, но дальше трех сотен миль от Эриджфорста царит мир.

– Если бы кланы открыто выступили против орды, их бы смели за год! – повысила голос Аркадия. – Никберд Бородатый и его вихтфорды легко держат Клан Семицвета. Они сражаются за короля, но остальным выбирать не приходится. Клан Солнца поддерживал воинов генерала Брайера. И где они сейчас? Двадцать семь лет назад орда смела их, а через год взяла Краг Бал. Потом туда вернулись форды из соседних кланов, но прежних защитников давно нет. От них остались только кости на дне ледяных каньонов.

О штурме Краг Бала он слышал, и спорить не стал. Никты тогда не пощадили никого, кроме коменданта крепости. Это было в самом начале войны. Герцогу Бертилаку из Гамела несколько раз удавалось отбивать Краг Бал, но лишь до тех пор, пока в ущелье не вошла вся орда.

– Мои соплеменники выживают, как могут, – дополнила женщина. – Мы не магорцы, Блейк. В ледяном краю нас слишком мало, чтобы вести хозяйство или сражаться. Клан Ветра и Клан Бури давно на стороне Горбака. Король это знает и рыцари в крепостях тоже. Да что там! Сам Никберд в курсе, но это не мешает ему выменивать у них мясо и шкуры. Война войной, но жить хочет всякий.

Блейк не нашел что ответить. Живых никтов он видел всего один раз. Случилось это в Борфорде. Пленных тварей вели через город на потеху горожанам и выглядели они жалко. Готамеланская война обошла его стороной. В молодости он сражался только с алмерами и пиратами. Посему именно люди вызывали в нем страх, а не мифические создания, которые хозяйничали в глубине материка.

– Твой дом мне по нраву, – повторила Аркадия, удостоив его пристальным взглядом. – Напоминает сторожевую башню рядом с Торнвудом. Наверное, я слишком долго путешествую. Небо над головой вижу чаще, чем крыши домов.

– В этом мы похожи, – задумчиво произнес Блейк, удержав новый приступ кашля.

Слова северянки унесли его в прошлое, в те безвозвратно утерянные годы, когда он месяцами стоял у штурвала. Аркадия тоже ушла в себя, заострив внимание на углях в камине. Лоду их молчание быстро надоело. Некоторое время поджарый копейщик курил трубку, а затем объявил, что намерен проводить последний свет на вершине маяка.

Как только его шаги смолкли на лестнице, раздался мягкий голос северянки:

– Не кисни, Блейк. Говори, что тебя гложет.

Он поднял взор. Аркадия сидела в кресле напротив, по мужицки закинув ногу на ногу. Голубой камзол нараспашку. На жестком лице застыла призрачная улыбка, от которой под глазами растянулись морщинки.

– Давай колись, моряк.

– Якорь мне в бок. Никты вырезают целые города, а вы им помогаете. Вот уж не думал. Не удивительно, что северяне помалкивают об этом.

– Это когда же никты вырезали города? – с усмешкой молвила гостья. – Джемсвилл капитулировал за Белую реку. Данвилл взяли измором. Криндэйл сдался без боя через месяц после Данвилла…

– А Готамелан? А Краг Бал? А Клан Солнца? Казнили всех до единого! Одного только генерала забросили магией к Ниргалу на рога.

– Святой Хильгер! Готамелан разрушили восемьсот лет назад. Не будь таким наивным, Блейк. Убивают воинов – тех, кто сопротивляется. Это война.

Ответ его не устроил. В конце концов, это никты всегда нападали первыми, а магорцы оборонялись. Как бы плохо не жилось фордам, но помощь захватчикам делала из них мятежников, а с ними разговор короткий. Аркадия заметила его недовольство и смягчилась:

– Слушай, моряк. Ты же знаешь историю. Магория подмяла под себя Форстмард и сделала его колонией.

– Провинцией. Колонии только на юге.

– Хорошо. С тех пор, как Скальгрим открыл Белую тропу, север и восток принадлежат магорским королям. За четыреста лет наши люди не раз поднимали мятежи. Вихтред Ледяное Сердце был первым. Он дал отпор захватчикам, несмотря на младость, и погиб, преданный всеми. Последним с магорцами воевал Тостирг из Клана Белой руки, но и его мятеж потерпел неудачу. Так почему же сейчас мы должны поддерживать вашего короля и этого алчного выродка с Орлиной горы? Может, теперь у нас появился шанс создать собственное королевство, как того хотел наш общий отец Гарада.

У Аркадии явно был зуб на магорцев, во всяком случае, на короля уж точно. Блейку не нравились подобные толки, и скрывать этого он не стал.

– Вижу, тебе не по нутру мятежники. Пусть так, – молвила северянка, скрестив руки на груди. – Я всегда помогала людям. С юных лет заботилась о тех, кто попал в беду. Может, я стала такой добренькой из-за мягких зим, а может моя мать помогла понять, где кончается острие клинка и начинается чужая свобода. Не знаю. Не могу пройти мимо человека, попавшего в беду, но ты не считай меня совсем уж дурындой. Я деньги за помощь беру.

Блейк кашлянул и сделал затяжку. О том, что лучница берет плату он и так знал. За голову мирквихтта Аркадия запросила полторы сотни золотых. Пятьдесят ему пришлось отдать из личных запасов. Позже, как оказалось, эта сумма предназначалась для Лода. Магорцу нужен был новый наконечник для копья.

– Дед нашего вождя сравнивал жизнь с подъемом на гору, – продолжала женщина, пощипывая сухое мясо. – Может, слышал, когда восходишь высоко, становится трудно дышать. Каждый глоток на счету, а любой шаг может быть смертельным. Посему, когда наши проспекторы встречают умирающих от мороза и голода людей где-нибудь высоко в горах, они просто обходят их стороной.

– Бросают их умирать? Как малодушно.

– Отнюдь. Это тебе не море, где всегда можно спустить веревку и поднять утопающего. На этот случай у фордов даже поговорка есть: «С пути на склоне не сходи, но на земле и чужака не обходи».

Низкое кряканье привлекло их внимание. Ставни Блейк не запирал, а посему безошибочно определил источник звуков. Подбежав к окну, он увидел четырех бескрылых птиц. На спине у каждой были роговые наросты, как у черепахи. Хвостатые бестии обступили тело Харальда, по очереди вонзая в него клювы.

– К ночи растащат, – с безразличием заключила Аркадия, наблюдая за пиршеством. – Если бы не эти твари, леса Магории давно ломились бы от трупов. Благородные хищники редко едят падаль.

– Странно, что до сих пор не растащили. Здоровяка задрали шесть дней назад.

У них на глазах стервятник ударил мертвеца клювом в лицо и стал что-то оттуда вытаскивать. Блейк закрыл ставню.

– Каким он был этот Харальд? – спросила Аркадия.

– Голословным малым. Говорил, что обошел половину Форстмарда и даже поработал палачом в Майнингеме.

– Я видела у него на руке браслет с копейной гравировкой, тот, что забрал ополченец, – в раздумьях молвила она. – Такие носят только в Клане Четырех ветров. Жуткое место. Наверное, он был крепким воином.

– Был, – коротко подвел Блейк, вытряхнув на стол остатки табака из трубки. – Не повезло ему в последнем бою, а может наш общий враг нагадил.