Диссиденты советской эстрады

После войны лейтенант Михаил Александрович Максимов вернулся в Ленинград к своей мирной профессии. Служил замдиректора ресторана «Нева», что на Невском проспекте, потом возглавил ресторан «Метрополь». Несмотря на высокую и престижную по советским меркам должность, он слыл человеком честным и отзывчивым. Когда в 1947 году у известного актера Василия Меркурьева украли все продовольственные карточки, Михаил Александрович помог его семье продуктами. О Максимове многие вспоминают как о человеке умном, интеллигентном, эрудированном, он увлекался классической музыкой и сочинял стихи. Окажись Михаил Александрович в других обстоятельствах, мог бы добиться гораздо большего, чем должность директора ресторана, пусть и одного из лучших в городе. Но он стал тем, кем стал. Его песня «Синий платочек» разнеслась по всему свету. После войны пластинки с переводами шлягера вышли на английском, французском, испанском, иврите и даже на японском языке.

Михаил Максимов в послевоенные годы

Круг замкнулся

Но это еще не конец истории. Надеюсь, вы еще не забыли имя первого исполнителя довоенного «Синего платочка» Станислава Ландау?

В начале 1942 года он, как почти все поляки, оказавшиеся на территории СССР, был отправлен Сталиным в армию генерала Андерса, которая сначала должна была воевать на фронтах вместе с Красной армией, но в итоге сражалась в Италии и Африке вместе с англичанами. В знаменитой битве под Монтекассино, о которой Станислав Ландау сложил песню, он был тяжело ранен и вывезен на плавучем госпитале в Англию, где впоследствии обосновался. Под псевдонимом Стэнли Ляудан музыкант начал выступать на сцене, позднее организовал джаз-оркестр и открыл ночной клуб. В 1958 году Стэнли перевел «Синий платочек» на английский и под названием «The Blue Shawl» записал его на пластинку.

Ноты песни «Монте Кассино»

В дальнейшем мистер Ляудан оказался успешным импресарио и даже имел все шансы стать первым менеджером «Beatles», но, как говорят, не разглядел в них талант и начал заниматься другой группой «The Dooley Family». Осенью 1975 года британский ансамбль посетил Советский Союз и выступил на сцене концертного зала «Россия». Группа пела обычную популярную музыку того времени и, в общем-то, ничем выдающимся не отличалась. Но советские люди, испытывая культурный дефицит, валом валили поглазеть на заграничных гастролеров. Каково же было удивление зрителей, когда в завершение вечера на сцену вышел немолодой элегантный мужчина и под аккомпанемент молодежного ансамбля неожиданно запел старую советскую песню «Синий платочек». Вы можете услышать эту уникальную запись подарочном диске.

* * *

Стэнли Ляудан прожил долгую, интересную и авантюрную жизнь. В семидесятые годы во время визитов в Москву он свел знакомство с Галиной Леонидовной Брежневой, стал вхож в ее окружение, а потом написал две скандальные книги про «бриллианты для Галины» и про ее «цыганского любовника», которые стали бестселлерами на Западе. Излишне говорить, что после этого в СССР он тут же стал персоной нон грата.

После выхода книги «Галина Брежнева и ее цыганский любовник» въезд в СССР для Стэнли Ляудана был закрыт навсегда

Первый исполнитель «Синего платочка» умер в Лондоне в 1992 году в возрасте 80 лет. А ровно через месяц в далеком Ленинграде скончался автор слов военного «Синего платочка» Михаил Максимов. Совсем недавно дочь Михаила Александровича Максимова Елена, давно живущая в Софии, решила восстановить биографию отца и вместе с ней все обстоятельства создания песни. В последние годы она несколько раз приезжала в Россию, встречалась с сыном Клавдии Шульженко Игорем Кемпером, общалась с музыковедами, и недавно в Петербурге вышла книга, которая так и называется – «Синий платочек» Михаила Максимова». Такая история…

Глава 2

Жан Татлян. Шансонье

Жан Татлян? Кто это? – недоуменно пожимают плечами нынешние двадцатилетние. Но представители старшего поколения многое отдали бы сейчас за возможность послушать его со сцены. Еще бы – песни юности, мелодии тех добрых времен, ностальгия! Французский шарм, армянское жизнелюбие, уникальная исполнительская манера – все это легендарный певец и композитор Жан Татлян.

Гражданин мира

Певец называет себя человеком мира: родился в Греции; жил в Армении, Советском Союзе, Франции, США; с концертами исколесил весь земной шар. А недавно вернулся в любимый Санкт-Петербург и стал гражданином России. Но обо всем по порядку…

Жан Татлян

Родился Жан в 1943 году в греческих Салониках. Отец, Арутюн, владелец обувной фабрики, боготворил родную Армению. Но, как часто бывает, в жизнь простого человека вклиниваются вехи истории, и сценарий судьбы непостижимо меняется. В начале двадцатых пришли большевики, пришлось сесть на пароход до Марселя. Потом он отправился в Грецию искать семью, которую греки спасли во время турецкого геноцида армян. Нашел своих, а заодно и будущую жену, тоже армянку. У них родилось трое детей. Младший, Жан, появился на свет, когда отцу было уже 56. Закончилась Великая Отечественная, и Сталин, желая показать миру, как велик Советский Союз и какое всех ждет в нем счастливое будущее, призвал людей возвращаться на родину. Засобирались и Татляны: отец продал дом и бизнес, вернулись в Армению. Но хорошего там оказалось мало: жизнь по карточкам, а тех, кто вернулся из-за границы, преследовали. Отцу перевалило за 60, мама болела, и в 1956 году снова переезд – в Сухуми. Жан с детства был очень талантлив, зажигал в самодеятельности и мечтал заниматься музыкой. В каникулы он заработал денег, купил за 10 рублей гитару, на учился на ней играть и устроился в квартет гитаристом. Иногда он пел – и тогда публика взрывалась овациями!

Жан Татлян, 1960-е гг.

Быть самоучкой не дело. Без всякого предварительного музыкального образования Татлян отправился в Сухумскую филармонию. Его приняли. Затем было Киевское эстрадное училище – и надо же было так сложиться, что как раз тогда на гастроли в столицу Украины приехал Государственный джаз-оркестр Армении, где пел друг Жана. Он представил Татляна руководителю, тот попросил что-нибудь спеть – и вот в свои 18 лет Жан стал ни много ни мало солистом этого коллектива.

Первый шлягер

В интервью журналисту ежемесячника «Совершенно секретно» (№ 7, 2017) Жан Арутюнович вспоминал:

«Мой первый шлягер союзного значения – “Фонари”. 1962 год. Написав эту песню, я взял гитару, пошел на телевидение Армении, спел. Запись произвела фурор! Через месяц сажусь в Ереване в троллейбус и слышу, как кондуктор, которому я протягиваю деньги за билет, насвистывает “Фонари”. Это меня очень впечатлило и окрылило!»

<…> «Монтан был мой кумир! Он приехал в СССР в 1956 году, и я, хорошо помню, сидел у черно-белого телевизора и смотрел не отрываясь, как он на сцене держался без всяких понтов. А как пел – это было потрясающе… Не зная французского языка, я просил знакомых написать транскрипции звучания французских слов его песен по-армянски, вызубривал текст и пел. Кстати, сейчас, прекрасно говоря по-французски, сам удивляюсь, как я точно вызубривал…

Жан Татлян в окружении поклонников

Сегодня у меня, бывает, спрашивают: почему вы выступаете в таком цивильном костюме, при галстуке, всегда в берете, – нет чтобы нарядиться в парчу, золото… Я объясняю, что такой мой образ – это и есть классический шансонный стиль. Ведь Ив Монтан, Жильбер Беко, Шарль Азнавур, Лео Ферре – легенды мирового шансона – традиционно выходили на сцену без всякой помпы, потому что они нутром брали зал, а не скачущим вокруг кордебалетом, бесконечными фейерверками, полуголыми девицами из подтанцовки и прочими отвлекающими от плохой песни “эффектами”. Для того чтобы петь в одиночку, да так, чтобы тебя слушали, это нужно уметь делать».

* * *

В середине-конце шестидесятых Татлян, что называется, нарасхват: ему предлагали работу в престижных коллективах Киева и Москвы, но он был влюблен в Ленинград и в Северной столице создал свой оркестр. «Кстати, Вилли Токарев играл у меня на гитаре», – рассказал в беседе с авторами Жан Арутюнович. Песни разлетались мгновенно, Татлян звучал из каждого окна, с каждой танцплощадки, в ресторанах и на радио.

Жан Татлян и Вилли Токарев исполняют песню «Белый медвежонок». Ленинград, 1969

Поклонницы сходили с ума: объяснялись в любви, после концертов поднимали вместе с машиной. Он входил в десятку самых высокооплачиваемых авторов: давал 350–400 концертов в год и за каждый получал 39 рублей, в месяц набегало больше тысячи – сумасшедшие тогда деньги! Плюс отчисления за музыку как композитору. Вся страна распевала «Осенний свет», «Фонари», «Звездную ночь»… В короткий срок было распродано более 50 миллионов пластинок. У него было все: слава, квартира в центре Ленинграда, машина, катер (точнее – шведская крейсерская яхта), собственный оркестр, многочисленная армия поклонниц… Его называли ленинградским Азнавуром, первым советским шансонье. Не хватало главного – свободы. На него продолжали давить: «А почему вы поете только свои песни? Пойте одно отделение свои, а второе – песни советских композиторов». Но он не хотел жить по указке, даже несмотря на козни чиновников. В 1968 году нашелся повод наказать Татляна: под Новый год он отказался дать концерт в Орле: хотел, чтобы его музыканты успели домой, к семьям. Жалоба директрисы местной филармонии – легендарной бандерши советской эстрады – решила его судьбу. У нее было все схвачено и в партийных сферах, и в Министерстве культуры. «За недостойное советского артиста поведение» гастроли «зарвавшейся звезды» (как потом писали газеты) отменили на целый год. Но Татлян не унывал, потому что всегда был оптимистом и жизнелюбом: наконец есть повод отдохнуть от бесконечных гастролей!

Предсказанная судьба

Усталость от постоянных запретов нарастала. В телефонном разговоре Жан Арутюнович поведал:

«Мой отъезд был обусловлен только цензурными соображениями. Это было главной причиной – давление цензоров. Мне не давали возможности, всячески запрещали петь мои песни – говорили, что они “идеологически невыдержанные”. Что, в общем, надо петь не о чем вздумал, а песни о “серпе и молоте”. Песни мои считали “сделанными с элементами подражания Западу”. Представьте: я свою последнюю перед отъездом концертную программу сдавал худсовету пять (!) раз, ее в итоге так и не утвердили! Я возражал: “Но ведь во Франции, например, шансонье поют свои песни на любые темы, им никто не запрещает!” На что мне сухо отвечали: “Мы не во Франции, мы – в СССР!”. Я не понимал, почему не могу навестить родную тетку во Франции (хотя она слала приглашение за приглашением) и каждый раз должен выслушивать вкрадчивые объяснения “официальных лиц” о том, что такая степень родства – еще не достаточное основание для поездки за рубеж. Я никогда не плясал ни под чью дудку и этим очень горжусь. Хотя и чувствовал себя птицей в клетке. А какая разница, из золота эта клетка или из черного металла?!»

Жан Татлян: «Мой отъезд был обусловлен цензурными соображениями…»

Тут он вспомнил предсказание Вольфа Мессинга. Когда после концерта в Куйбышеве (ныне – Самара) знаменитый маг попросил о встрече, Татлян понятия не имел, с кем имеет дело. Но предсказание, что очень скоро судьба забросит его на Запад и все там сложится хорошо, запало в душу. Поговаривали даже, что на отъезд его и «благословил» легендарный предсказатель.

«Вовсе нет, – признается Жан. – Однажды на гастролях мне передали, что какой-то странный человек увидел мое лицо на афише и захотел встретиться. Я тогда понятия не имел, кто такой Мессинг, но на встречу пришел. Он стал ходить вокруг меня, шаркая тапочками, и предсказывать мое будущее.

“У вас впереди длинная дорога”, – говорит.

“Вольф Егорович, при нашей профессии дорога всегда длинная: сегодня – в Калининграде, завтра – во Владивостоке”, – удивился я. “Нет, – сказал он, – у вас длинная дорога жизни, вы покидаете эту страну, и в тех странах, в которых вы окажетесь, вас ждут удачи и неудачи. Но по жизни над вашей головой – счастливые звезды. Вы будете жить до глубокой старости и умрете богатейшим человеком”.

Потом я забыл о Вольфе Мессинге. Но в 1976 году я попал в страшное ДТП во Франции. Заснул за рулем и врезался в огромное дерево. Машина – в хлам. А на мне даже царапины не было. На следующий день я уже пел. Вот тут я вспомнил Мессинга. Сбылись и другие предсказания мага, например о том, что я вернусь в Россию и проживу долгую и счастливую жизнь…»

Артисту повезло: чиновница в ОВИРе, от которого зависела резолюция на документах, оказалась поклонницей его таланта и дала “зеленый свет”». Пророчество Мессинга сбылось: в 1971 году Татлян заключил фиктивный брак с француженкой и эмигрировал в Париж. Ему было 28 лет.

В тени Эйфелевой башни

С собой в Париж Татлян взял один концертный костюм, тексты песен да несколько фотографий. В руках была гитара, в кармане 100 долларов. Всё! Ушлые журналисты моментально разузнали о приезде вчерашней звезды советской эстрады. Одно из первых парижских интервью было на «Радио Свобода». Спрашивали, почему уехал, тем более что на Западе прекрасно знали о популярности Татляна. А он, не стесняясь и не боясь за последствия, называл вещи своими именами. Потом пришли двое из ЦРУ и предложили сотрудничать. Жан их выслушал и ответил примерно так: «Не знаю, к кому у меня больше симпатий или антипатий – к вам или КГБ, но, как все нормальные люди, я, во-первых, должен думать о моих близких, оставшихся в СССР, а во-вторых, я человек творческий и сотрудничаю только со своим сердцем».

В СССР его объявили предателем, на его имя тут же наложили «черную метку»: песни Жана исчезли из эфира, были размагничены пленки на фирме «Мелодия» и на радиостанциях разных городов. На следующий день после его отъезда крепкие ребята из КГБ пришли на радиостанцию «Маяк», изъяли все записи Татляна из фонотеки и в присутствии редакторов стерли. Та же участь постигла все телевизионные пленки и афиши. Даже имя упоминать запретили. Только благодаря самоотверженности работников радио и телевидения часть песен сохранилась. В начале девяностых, когда Жан приехал на гастроли в Петрозаводск, к нему подошли две женщины и передали две огромные бобины с записями песен тех времен. «Мы, – говорят, – не подчинились приказу и эти записи не размагнитили».

Жан Татлян в Париже.

О том, что невозвращенец жив-здоров, можно было судить лишь по слухам, просачивающимся из-за кордона. По одним, он «спал под мостами и влачил жалкое существование подметальщика парижских улиц», по другим – «находился на содержании богатых француженок». Разумеется, и то, и другое было неправдой

Тем временем публика на ура принимала народные песни в исполнении певца, которые он исполнял со сцены фешенебельных русских кабаре Парижа: «Распутин», «Звезда Москвы», «Царевич»… Жан пел на русском, армянском, идише, греческом и, конечно, на французском.

Певец Жак Дювалян (1920–2008), друг Жана Татляна, родился в Сирии, куда бежала его семья из Турции, спасаясь от геноцида. В 1925 году Дуваляны перебрались в Париж. С юных лет Жак мечтал стать математиком, но в семье возникли сложности с деньгами. Жак был вынужден бросить учебу и пойти работать. К счастью, судьба наделила его и способностями к музыке. Он начал сочинять песни и выступать на сцене. Все предвещало яркую карьеру певца. В числе его друзей были Шарль Азнавур и Джанго Рейнхардт. Но в 1954 году, откликнувшись на призыв «жить дома и строить Советскую страну», он переезжает в Ереван. В 1956 году Ж. Дювалян стал солистом Государственного эстрадного оркестра Армении под управлением Константина Орбеляна. В 1959-м – солистом ансамбля Ю. Саульского в Москве. После окончания политики «оттепели» в СССР, в конце 1960-х, вернулся во Францию, где сконцентрировался на преподавательской работе

Позднее в интервью газете «Труд» (30.08.2000) он так вспоминал о первых месяцах пребывания на Западе:

«Поначалу жил у своего друга Жака Дуваляна, затем снял квартиру. Сразу стал петь в кабаре ”Распутин”, проработал там год. Затем хозяин предложил мне параллельно выступать еще и в кабаре ”Московская звезда”. Чтобы заработать на бифштекс, пришлось забыть прежний репертуар. Я сразу понял, что все мои шлягеры про ”Фонари” и ”Осенний свет” всем здесь, мягко говоря, до фонаря. Мне это даже нравилось – в Союзе после бесконечных гастролей я и сам от них офонарел. Поэтому я сразу забыл о больших сценах, больших оркестрах, опять взял в руки гитару. Сделал себе новую программу из народных русских, армянских, греческих, цыганских песен.

Реклама кабаре «Звезды Москвы» из французской прессы. Здесь Жан Татлян выступал вместе со звездами старой эмиграции: Виктором Новским, Зиной Павловой и Гришей Бородо