Завр – вождь Яруллов

– Что делаю?

– Ты… не тонешь…

– Я плаваю, – ответил я, – а ты не умеешь?

– Мы никогда не делали это. Откуда ты это умеешь? – задал вопрос Кассу.

Держаться на воде в этом теле было непривычно и как-то… несподручно, что ли? Приходилось прилагать для этого гораздо больше усилий, чем в моём прежнем теле.

Объяснив себе сей факт отсутствием у тела плавательных моторных навыков, я решил, что на первый раз достаточно поплавал и направился к берегу. Выбравшись из воды, я улёгся на траву и покосился на друзей. Они стояли надо мной, ожидая ответ.

Выходит, я опять сотворил нечто непривычное для этого мира. Мой поступок мог оказать мне большую услугу, либо – послужить во вред. Смотря, как им воспользоваться.

– Не знаю, – я задумчиво пожал плечами, – на меня в последние дни будто находит что-то… в голове будто голос какой говорит… и тогда я делаю или говорю непонятное…

– В тебя вселился дух кого-то из предков? – с восторгом поинтересовался Лур.

– Не знаю, – я опять пожал плечами и перевернулся на спину.

Заложив руки за голову, я смотрел вверх, сквозь ресницы наблюдая за редкими облачками, бегущими по небу. После купания разодранную волчьими когтями грудь немного саднило, но я старался не обращать внимания.

– Ты должен рассказать об этом шаману, – заявил Кассу.

– Зачем?

– Мы не знаем, хорошо это или плохо. Принесёт это пользу или вред. Пусть он решит.

– Я и сам могу решать, что хорошо, а что – плохо, – резко приняв сидячее положение, я взглянул Кассу прямо в глаза.

– Но он лучше знает, – примиряющее отозвался тот, – он старше, опытнее и мудрее нас…

– А если он решит, что это – плохо? Что тогда?

– Он попытается изгнать из тебя этого духа, – отозвался Лур.

– А если у него не получится?

– Как не получится!? – удивился Лур. – Он же – шаман!

– Ну а если? – упрямо повторил я, – Что тогда?

– Тогда тебя могут отлучить от рода, – грустно повесил голову Лур, – И ты должен будешь уйти…

– А вы хотите этого?

– Нет, – мотнул головой Кассу, – я – не хочу!

– И я не хочу, – поддержал друга Лур.

– Тогда не говорите об этом никому, – предложил я им.

– Но как же… – неуверенно пробормотал Лур.

– А вот так. Подождём, что будет дальше. Если это будет плохо, я сам уйду из рода. У нас мясо лежит, – тут же перевёл я разговор в другое русло, – давайте его жарить! И шкуру мне с волка снять надо…

– Я веток для огня наломаю, – тут же заулыбался Лур.

В отличие от моих современников, они не умели долго зацикливаться на одной теме. Проблемы решались по мере их возникновения…

– Я козлёнка порежу, – согласился Кассу, – Завр, сдирай шкуру с волка. Мы с Луром мясо пожарим.

– Ты должен съесть сердце волка, – заявил вдруг мне Лур.

– И печень, – добавил Кассу.

Мне не хотелось есть сырое мясо, да ещё – волчье. Однако отказаться напрямую я не мог. Попытался схитрить.

– Хорошо, – согласился я, – А обряд посвящения предкам?

– Я сделаю, – ответил Лур, – меня Гукур учил. Я знаю.

Для меня это оказалось неожиданностью. Точнее, мой внутренний двойник знал об этом, но лично я – нет. Оказывается, Лур – ученик Гукура. И, возможно, сам – будущий шаман.

Пришлось согласиться.

Распределив обязанности, мы принялись за дело.

После того, как костёр был разожжён, Лур принялся за проведение обряда. Выглядело это приблизительно так же, как и то, что проделал в пещере Гукур. А потому и описывать его ещё раз смысла нет. Только роль вождя в этот раз исполнил Кассу.

Получив в руки сердце, а следом за ним и печень, я откусил от них по небольшому кусочку и отложил в сторону. А на вопросительные взгляды друзей пояснил, что хочу есть сердце и печень пожаренными. Парни остались удовлетворены моим ответом. Кассу лишь заметил, что обычно такие дары съедают сырыми.

На этом, собственно говоря, тема и была закрыта.

…Мне вот интересно, с чего это наши современные учёные взяли, будто у неандертальцев была плохо развита речь? Будто бы они могли говорить лишь на уровне «ма бу ры го»? То же самое, кстати, и в фильмах на эту тему показывают. И никто даже не пытался задуматься: почему же у более диких по сравнению с кроманьонцами предков человека мозг был гораздо крупнее?

Я думаю, что дело тут совсем в другом…

Насколько я мог судить за прошедшие дни, общались мы вполне сносно, и были в состоянии выразить практически любую мысль, пришедшую нам в голову. Конечно, лексический набор наш не был столь разнообразен, как у современного человека, но и не столь примитивен, каким его пытаются отобразить некоторые киношники и литераторы, вкладывающие в уста обитателя каменного века примитивные односложные восклицания и усиленную жестикуляцию.

Нет, жестикуляция, само собой, присутствовала и обильно украшала нашу речь. Как, например, у современных итальянцев. Но и без неё мы общались вполне, я бы сказал, «развёрнуто».

Правда, нужно отметить, что способ общения у нас был довольно-таки своеобразный. Мы, конечно же, разговаривали. Но… как бы это объяснить… не то, чтобы у нас был скудный запас слов… но порой бывало так, что произносить какие-то слова вслух нам и не требовалось. Мы как бы понимали внутри себя, умом, что именно хочет сказать собеседник. Образно говоря, мы начинали мыслить его фразами.

Может быть, это и есть телепатия и чтение мыслей? Я не знаю…

В конце концов – общаются же как-то между собой животные, не воспроизводя ни единого звука?

И не зря, я думаю, наши далёкие предки были твёрдо уверенны в том, что были времена, когда человек понимал язык зверей и птиц. Возможно, речь шла именно о подобном способе общения?