Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее.

– Как самоуверенно. Красивые? Прекрасное? – с насмешкой, подражая его тону, уточняю я. – Не для всех.

– Хватит шуток, у нас много дел. Ну, по крайней мере, у меня. – он замолкает, словно пытается найти правильные слова. – Изабель, мы хотим, чтобы ты… нет, я хочу, чтобы ты присоединилась к нам.

Вот к этому все и шло. Именно для этого и нужна была демонстрация роскоши: «Смотри, у нас все есть! Будешь с нами, будет и у тебя.»

– Зачем?

Ник дурашливо морщит лоб и трет подбородок.

– Ну, ты слишком хорошо выглядишь, чтобы тебя отпустить.

– Сам сказал, без шуток. – напоминаю я. – В мире полно куда более сговорчивых донариумов. Моника, например.

– Может, дело не только в силе? Может, оно именно в твоем непоколебимом упрямстве? К тому же, Моника очень ценна и полезна в этом замке, но снаружи от нее не так уж много толку.

– Почему это? А по поводу упрямства, неужели вам, неуважаемый лидер, нравится, когда ваши приказы отказываются выполнять?

– Потому что, – скорбно произносит он. – она может воздействовать только на одного человека, но мы над этим работаем. А приказы можно просто выполнять.

– Я не стану делать нечто вроде вчерашнего. – передернув плечами, сообщаю ему я.

– И не нужно, Моника сама неплохо справится.

– Ну и зачем ей тогда Уильям? – насмешливо спрашиваю я, хотя мне действительно важно это знать.

– О, все предельно просто: он чувствует, когда ему лгут, что делает пытки гораздо более эффективными.

Вот как он понял, что я ему лгала. Он не умен, он просто знал, что я лгу. Стараясь скрыть удивление и досаду, я отворачиваюсь и сажусь на кровать, а Ник устраивается на стуле напротив.

– И зачем нужна я? Для полномасштабного уничтожения?

– Как грубо, – отзывается он. – но и такое может пригодиться. К тому же, что-то мне подсказывает, что то, где ты сейчас – далеко не предел.

– Приятно слышать. – хмыкаю я.

– Ну, а с твоей подругой, (Силен, верно?) ты просто незаменима. Вы две изрядно попортили мои хауберды.

Я думаю о том, чтобы издевательски извиниться, но рот работает быстрее мозга.

– Силен? Что ты… – я обрываю себя так быстро, как могу, но этого явно недостаточно

– Интересно? – Ник подается вперед, заглядывая мне в глаза, и я зажмуриваюсь, приказываю себе успокоиться, но произношу не так спокойно, как мне хотелось бы:

– Где она?

– В безопасности. Пока ты здесь.

– Я хочу ее видеть.

– Извини, но это невозможно. Она сейчас немного занята.

– Чем же?

– Объясняет нам, где остров.

– Что ты с ней сделал? – я стискиваю челюсть, стараясь не заорать.

– Я? Ничего. Но сказать то же о Монике не могу. – так, словно она вышла выпить чашку чая, говорит он.

Не знаю, что именно так меня взбесило, но мысль о том, что Моника пытает Силен заставляет меня действовать. Я сама не замечаю, как в моей руке оказывается нож для масла, я даже не помнила, что он там был. Так быстро, как только могу, подношу нож к горлу Ника, но он не шевелится и страха явно не испытывает, наоборот, в его глазах светится удовлетворение, как будто он ждал чего-то подобного. Но как? Даже я не знаю, зачем я это делаю. Ведь Силен мне никто, но при одной только мысли, что Моника добралась до нее, а Ник это допустил, мне хочется перерезать ему горло.

– Успокойся. – требует он.

– Ты сейчас же отведешь меня к ней и дашь нам уйти, или в этом чертовом месте не останется никого, кем бы ты мог командовать. Да и командовать будет некому. —сквозь зубы говорю я.

– Ты убьешь и себя, и ее? – недоверчиво спрашивает он.

– Если это то, что я должна сделать, чтобы избавиться от вас, да. – отвечаю я с уверенностью, которой не ощущаю.

– Наверное, мне никогда не понять, как работает твоя логика.

– Поведешь сам или придется заставить?

– Ты уверена, что сможешь?

Я смеюсь ему в лицо.

– Не знаю, что можешь ты, но я уверена, что я сильнее.

– Ну, раз ты так уверена, как я могу это игнорировать? Идем.

Я снимаю со спинки куртку и с облегчением нахожу копье. А еще утверждают, что не идиоты. Не оглядываясь, Ник выходит из комнаты, и я следую за ним.

Он ведет меня по бесконечным коридорам с огромным количеством дверей и поворотов, и, хотя сначала я пытаюсь запомнить их, понимаю, что запуталась, уже после восьмого. Затем мы спускаемся по лестнице и выходим к очередной веренице дверей.

Пройдя до конца коридора, Ник открывает одну из них, и я осознаю, что никогда не встречала людей, настолько непохожих друг на друга. С одной стороны Моника: бледная, спокойная, не выражающая интереса к миру со своими длинными ухоженными волосами, а с другой Силен, привязанная к деревянному креслу, злая, с раскрасневшимися щеками и карими глазами, метающими молнии. Моника, кажется, пытает ее давно, а Силен знает об острове гораздо больше меня, но она полна какой-то внутренней силы, которая придает ей красоты даже в таком измученном состоянии.

Они замечают нас одновременно, и, хотя выражение лица Моники меняется, его невозможно разгадать. Впрочем, она меня не волнует. Когда Силен замечает меня, в ее глазах появляется ужас, она открывает рот, но Ник ее опережает:

– Вот твоя драгоценная Силен. Можем мы вернуться к нашему разговору?

Я перевожу взгляд с нее на него и буквально задыхаюсь от гнева.

– И ты думаешь, я буду с тобой разговаривать?

– Ты меня поражаешь. – подняв брови, он качает головой. – Моника занималась тобой дольше, но ты не злилась так, как сейчас.

– Может, это потому, что я была не в состоянии злиться? – ядовито интересуюсь я и, не дожидаясь разрешения, подхожу к Силен и начинаю расстегивать ремни, которыми стянуты ее руки.