Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Завтра будет вчера. Лирические стихотворения
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
в душе темно, на небе чудно, —
как самый изначальный бред.
«Не пропускай слова…»
Не пропускай слова,
чиста, как ночь, бумага,
едва штормит, едва
в нас теплится отвага.
Шумит Гвадалквивир,
вращаются созвездья.
Уже написан мир,
и мы читаем бездну.
«Душа идёт ко мне от жизни…»
Душа идёт ко мне от жизни,
сознанье тянется от света,
спит на Земле моя отчизна,
горит звезда, как сигарета.
В конюшне бога зреет слово
подобно, образно, людимо.
И ты, до чёртиков знакома, —
из облака огня и дыма.
Новый Иов
Мечтающий о благе кус гнилья,
в надежде узник и в одежде гол.
Нет, не дождётесь, дохлый пень не я,
я в горло бога направляю ствол.
Отныне первым буду я, отныне
я заражаю истиною взгляд,
шокирующая откровеньем блядь.
Но жив ли тот, кто гадит на святыни?
«Бесстрастен, бесконечен, лох…»
Бесстрастен, бесконечен, лох.
И всё же Слово, —
так волнуйся ж, Бог!
«Он видел смерть, за ней не видел бога…»
Он видел смерть, за ней не видел бога.
В кисельных берегах кисельный тлен
(в деталях уточнит за бытия порогом).
Когда работал в морге. Готфрид Бенн.
«Ты оглянулся, милый мой…»
Ты оглянулся, милый мой,
я стала тенью под тобой,
под солнцем – мёртвою травой.
Мой плод, как бремя Персефоны,
жив по космическим законам,
я жизнь и смерть в пустыне дикой,
как бог индуса, многолика,
я плод сама и я же – семя,
я небо и земное время,
я вне себя и я с собой
толика счастья, дикий вой.
Она не оглянулась. Мёртвый плод
был явлен жизни. Ремесло, науку,
искусство засунул в средний век народ,
рыдали звери и рожали скуку.
Стонал под небом тёмный перегной,
из тел воскресших вырастали сосны.
День ночью стал, проснулся червь земной,
набрал воды в рот и запел о солнце.
«Так хорошо, что позабыл вопросы…»
Так хорошо, что позабыл вопросы,
извилины сплелись с лучами солнца,
а посреди двора в пыли растаял кот,
а на карнизе квохчут две голубки,
кругами муха, прямо ласточка – летят,
дитя под бантиком обводит письмена,
в сохранности дошедшие из мрака,
молчит хозяйка, но скулит собака,
в саду, под деревом, едва приметен тать
И древний мудрый бог зачем учил считать?
«Разулся путь, и чернозём…»
Разулся путь, и чернозём
завяз в зубах корней и листьев,
сад в доску пьян, в сучок расхристан
и ворон вечен, мокр и чёрн.
Мужик выходит на поля,
ржаное семя в землю тычет.
Тысячелетия земля
темней Евангелия притчей.
как самый изначальный бред.
«Не пропускай слова…»
Не пропускай слова,
чиста, как ночь, бумага,
едва штормит, едва
в нас теплится отвага.
Шумит Гвадалквивир,
вращаются созвездья.
Уже написан мир,
и мы читаем бездну.
«Душа идёт ко мне от жизни…»
Душа идёт ко мне от жизни,
сознанье тянется от света,
спит на Земле моя отчизна,
горит звезда, как сигарета.
В конюшне бога зреет слово
подобно, образно, людимо.
И ты, до чёртиков знакома, —
из облака огня и дыма.
Новый Иов
Мечтающий о благе кус гнилья,
в надежде узник и в одежде гол.
Нет, не дождётесь, дохлый пень не я,
я в горло бога направляю ствол.
Отныне первым буду я, отныне
я заражаю истиною взгляд,
шокирующая откровеньем блядь.
Но жив ли тот, кто гадит на святыни?
«Бесстрастен, бесконечен, лох…»
Бесстрастен, бесконечен, лох.
И всё же Слово, —
так волнуйся ж, Бог!
«Он видел смерть, за ней не видел бога…»
Он видел смерть, за ней не видел бога.
В кисельных берегах кисельный тлен
(в деталях уточнит за бытия порогом).
Когда работал в морге. Готфрид Бенн.
«Ты оглянулся, милый мой…»
Ты оглянулся, милый мой,
я стала тенью под тобой,
под солнцем – мёртвою травой.
Мой плод, как бремя Персефоны,
жив по космическим законам,
я жизнь и смерть в пустыне дикой,
как бог индуса, многолика,
я плод сама и я же – семя,
я небо и земное время,
я вне себя и я с собой
толика счастья, дикий вой.
Она не оглянулась. Мёртвый плод
был явлен жизни. Ремесло, науку,
искусство засунул в средний век народ,
рыдали звери и рожали скуку.
Стонал под небом тёмный перегной,
из тел воскресших вырастали сосны.
День ночью стал, проснулся червь земной,
набрал воды в рот и запел о солнце.
«Так хорошо, что позабыл вопросы…»
Так хорошо, что позабыл вопросы,
извилины сплелись с лучами солнца,
а посреди двора в пыли растаял кот,
а на карнизе квохчут две голубки,
кругами муха, прямо ласточка – летят,
дитя под бантиком обводит письмена,
в сохранности дошедшие из мрака,
молчит хозяйка, но скулит собака,
в саду, под деревом, едва приметен тать
И древний мудрый бог зачем учил считать?
«Разулся путь, и чернозём…»
Разулся путь, и чернозём
завяз в зубах корней и листьев,
сад в доску пьян, в сучок расхристан
и ворон вечен, мокр и чёрн.
Мужик выходит на поля,
ржаное семя в землю тычет.
Тысячелетия земля
темней Евангелия притчей.
Другие электронные книги автора Анатолий Жариков
Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей