Иван Таранов

– Боюсь пчел и больших собак. Еще одна слабость ? очень люблю сладкое.

– Вот бы не подумала! А вы знаете, мне вчера приснился Пушкин.

– Какая вы счастливая, мне он никогда не снился. Хотя мне особенно нравятся строки:

Все можно выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

? Какой вы, однако, лукавый. Можете поддеть простую девушку. Расскажите лучше про себя. Мне это интересно.

– Что же мне рассказать о себе? Даже не знаю.

– Ну, вот какие у вас есть желания, например?

– Вообще меня нестерпимо влечет путешествовать, чтобы узнать, как варят пиво в других странах.

– Куда же, например?

– Особенно тянет в Индию, в Австралию, на Камчатку и даже на Луну.

– На Луну?

– Да на Луну, когда пустят туда первый снаряд-ракету, а я думаю, что это будет скоро.

– Ой, какой вы фантазер?! Или может быть, смеетесь надо мной?

– Зачем мне смяться над вами. Попрошусь в качестве первого пассажира от Земли и отвезу туда свое пиво. Пусть луняне его попробуют, и если понравится, мы его будем туда доставлять снарядами – бочками…

– Нет, вы точно настоящий фантазер!

Потом стояли, и улыбались, и доверчиво глядели друг на друга. На ее лицо падали лучи заходящего солнца, и под ними оно казалось еще румянее. Доверчивы были ее глаза, но сквозило в них тревожное, робкое выражение. Ее пальцы слегка вздрагивали.

– Вам холодно, ? спросил Таранов и взял ее тонкие пальцы. Они были холодны.

На что она прошептала ему:

– Тепло… Мне уже пора.

– Как жаль.

– Мне тоже.

– Обещайте, Иван Михайлович, что приедете на следующей неделе? Как раз Милена со Станиславой должны приехать. Обещаете? Мы с вами так редко видимся!

– Обещаю, ? произнес твердо Таранов.

5. Дела житейские

Неделя пролетела быстро в делах и заботах и была лишь отмечена тем, что в Тарановку заезжал Разгуляев.

Днем во время обеда собака во дворе злобно зарычала, пару раз гавкнула. Потом неожиданно в подоконник открытого окна раздался неприятно-резкий стук палкою. Таранов аж вздрогнул. Досадливо нахмурился, вытер губы салфеткою и подошел к окну.

– Дома, дружище? – узнал он голос Разгуляева.

Таранов сделал вид, что очень рад, и отвечал:

– Дома, дома. Ну, что ж вы там, Пал Палыч, стоите, заходите без церемоний!

– Обрати внимание, собака при виде меня сама уходит в будку.

Во дворе была огромная злая собака. Когда приезжал Разгуляев, собаку поначалу загоняли в будку, чтобы она не лаяла. Потом при виде Разгуляева собака по собственной инициативе пряталась в будке. Того это очень забавляло.

Разгуляев проворно взбежал на крыльцо. Красное с испариной лицо его казалось измятым. Маленькие глазки были заплывшими. Голос у него сегодня был хриплый. Скинув с себя плащевую накидку, он сел к столу.

– Водка есть? ? оживленно спросил Разгуляев.

– Как не быть! Пелагея принеси графинчик с водкой.

– С утра не выпил ? день пропал, – произнес гость, потом опрокинув еще стопку, потянулся за закуской. ? Эге, у тебя огурцы! Славные! И редиска, ? еще лучше.

Таранов налил еще стопку.

– Что, Пал Палыч, трубы горят?

– Горят.

– Ездили куда вчера?

– В том-то и дело, что никуда. Сидел дома и трескал водку.

– В компании какой-нибудь?

– Один, брат, по-фельдфебельски. Столько вызудил, что и вспомнить скверно. Моя мечта выпить столько, сколько я не могу выпить физически.

– Это Пал Палыч невозможно. Смешно даже говорить.

– Вся моя жизнь ? смешной случай.

– А сейчас пьете с горя или с радости?

– С раздумья, дружище. Если бы я не пил, ничего в этой жизни не понял!

– Ой ли?

–Знаешь, что самое ужасное в жизни?

– Откуда!?