Белый мерседес

– Не уйду, – сказало оно, – мне некуда идти.

– Сверх нахальства, – Крестовский был поражен. Вломиться в чужую комнату и говорить, что будет здесь жить. Он узнал в этом нахале юношу по имени Лео, проживавшего выше этажом и с которым по какому-то случаю познакомился не так давно.

– Мои вещи выкинули из общежития. Мне очень стыдно тебя беспокоить. Но мне в самом деле некуда идти.

Тяжелые испытания научили Лео подбирать отмычки к чужим сердцам. Родион вздохнул и сказал роковую фразу:

– Заноси вещи.

Вечером Лео перенес вещи, а ночью притащил самое дорогое, что у него было свою – Ксю.

Беспристрастные наблюдатели никак не могли понять, что объединяло Родиона, Лео и Ксю. Дача денег отвергалась по причине их полного отсутствия у влюбленных.

Не была принята версия и о любви втроем: его сосуществователи были слишком полны друг другом, чтобы размениваться на кого-то третьего.

И Родион оказался в центре чужих страстей. Он понимал, что ужаснее всего для любви – бездомность.

Здесь нужно несколько слов сказать о Лео и Ксю. Вообще-то у них были имена и фамилии. Лео имел имя Леонид, а Ксю – Ксюша. Они сами придумали себе имена и постепенно все остальные окружающие стали их так называть.

Лео занимался коммерцией – но ему никогда ни в чем не везло. У него были глаза ангела, сердце поэта и прошлое уголовника. Когда-то в юности он взял на себя вину старшего брата, у которого была семья, и отправился в колонию. Теперь же Лео постоянно впутывался в темные истории. Целью его жизни было не больше не меньше – получить Нобелевскую премию по литературе. «Уж тогда, они будут кусать локти, что отказали мне в публикации моих повестей», – говорил он.

Но каждый из фантастических проектов Лео терпел фиаско, и заканчивалось дело тем, что они брали билет на электричку и ехали в Тулу в гости к маме Ксю – покушать досыта.

В общежитии многие не знали, кто такие Ромео и Джульета, но кто такие Лео и Ксю знали все. Они иногда ссорились и расставались, но спустя некоторое время возвращались друг к другу, как лесные олени ведомые шестым чувством. Друзья им советовали пожениться, но это было почти безнадежным делом.

Набор вещей, который они притащили в комнату Родиона, был прост и краток, как правда. У них были: сковородка, чайник, холодильник, небольшой шкаф и раскладывающийся на три части небольшой диванчик.

Каждое утро начиналось с ясно слышимого голоса Ксю из-за шкафа.

– Лео, можно тебя попросить?

Да.

Женись на мне.

– Я женюсь на тебе, когда стану знаменитым, – слышалось в ответ.

– Лео, тебе уже тридцать. Все женщины, которые тебя любили прежде, бросили тебя. Мы уже вместе два года. Разве этого недостаточно, чтобы пожениться?

Лео ел приготовленную яичницу, и уходил по делам, обещая Ксю скоро вернуться на новеньких «Жигулях». И Ксю рвала фотографии Лео, которые хранила в коробке от конфет, потом склеивала и аккуратно складывала обратно в коробку. Иногда она читала учебник.

Однажды Ксю поманил неверный блеск бриллиантов и она исчезла в малоизвестном направлении. Ее не было неделю и, когда Лео уже не знал куда идти и к кому обращаться, она явилась. Поставила в вазу цветок, посмотрела через зеркало на синяк на плече. Крестовский ни о чем ее не спрашивал. Пришедший вскоре Лео синяка не заметил и был счастлив встрече безмерно.

В это самое время Лео запал еще на одну идею: продать американскому миллионеру модели детской одежды, которые он тут же сам и нарисовал. Даже нашелся человек, который в считанные дни брался оформить визу. Но в который раз ему не повезло. Однажды дверь в комнату Крестовского распахнулась и на него двинулась незнакомая монголка, торжественная и непреклонная, как танк или, на худой конец, бронетранспортер. «Я пришла отомстить, – заявила гордая дочь пустыни Гоби. – Тот парень, с которым Лео договорился о визе, визы не оформляет, а рисует! Я уже пошла с такой визой в посольство – еле оттуда ноги унесла. Сейчас к вам явятся из органов облаву на вас делать». Родиону вовсе не улыбалось попасть в облаву, да еще компетентных органов, он уже начинал корить себя за то, что связался с этими влюбленными.

– Ксю! – завопил Крестовский, – Когда вы с Лео прекратите устраивать на моей жилплощади цирк!

Весь вечер и часть ночи вооруженные автоматами люди в форме ждали появления Лео. Под охраной боевого оружия Ксю угрюма молчала, а Родион пытался смотреть телевизор. Лео не было. Не дождавшись его, компетентные органы составили протокол и потребовали, чтобы Лео явился завтра по указанному адресу в назначенное время.

Лео явился через десять минут после того, как ушли автоматчики.

Забегая немного вперед, скажу, что финал этой истории был таков. В один прекрасный день Родион, вернувшись в комнату, обнаружил на столе ключи от дверей и записку. «Спасибо за все! Твои навсегда Лео и Ксю». Вообще-то он ожидал этого. Лео и Ксю наконец-то поженились и им выделили комнату в семейном общежитии. Стало даже как-то сиротливо. Крестовский слегка взгрустнул.

5. На ударной стройке

В принципе можно найти сотни относительно безопасных способов зарабатывания денег. Рыночные отношения предоставляют полную свободу действий и поступков, связанных с той сферой деятельности, которая раньше фиксировалась в милицейских протоколах как спекуляция. Можно, конечно, применить вариант «блюдца с голубой каемочкой», отбросив как анахронизм, скрупулезное добывание компромата на «новых Корейко». Можно заняться извозом или стать «общественным контролером» на наземном муниципальном транспорте, откатав на ксероксе «удостоверение». Однако эти способы требуют какого-то стартового капитала или средств технического обеспечения. «А что делать? – думал Родион. – Если в кармане нет ни гроша, но желание завладеть энным количеством дензнаков становится не самоцелью, а естественным желанием выжить в этой суровой жизни. Конечно, можно использовать свои природные способности, а именно – мускульную силу и выносливость. Здесь принцип простой: бери больше, кидай дальше».

– Каменщик, говоришь? – внимательно рассматривая ладони Крестовского в понедельник утром, задумчиво и лениво говорил почесывая за воротом своей выцветшей милицейской рубахи, майор Добролюбов.

– Так и быть поедешь на КПЗ. Родион вначале даже слегка был ошарашен от этого предложения. Его знакомый предложил ему подзаработать на строительстве дачи. А тут… в КПЗ?!

Мы работаем не «от» и «до», а сколько надо. Согласен? Строить предстояло новую загородную виллу очень большому начальнику, который носил на плечах милицейские майорские погоны и ключи от камер изолятора временного содержания.

Как ему объяснил знакомый, эта шабашка соответствовала прежнему статусу ударной комсомольской стройки, но, конечно же не потому, что возведение дачи для майора имело всероссийское значение. Просто майор оформил развод и свою старую виллу благородно оставлял супруге.

Встав рано утром, он благополучно на загородном автобусе добрался до того места, которое называлось КПЗ.

– Это что, конспирация такая?

– Чудак! – похлопал его по плечу парень в грязной спецовке, которого все называли Серый. – Такая у майора традиция: он все свои места работы называет КПЗ.

Трудовой коллектив, в который влился наш герой, сразу изменил его представления о современной шабашке. Он не увидел здесь угрюмых и заросших щетиной лиц, не было здесь и стойкого запаха перегара. Совсем напротив – с раннего утра стройплощадка, огороженная высоким забором из колючей проволоки, дышала трудовым энтузиазмом. Ровно к восьми ноль ноль – на зависть давно сидящего без работы местного стройтреста – подвозили раствор в импортной полиэтиленовой упаковке. Засучив рукава «сокамерники» Крестовского брались класть кирпич: шутка ли, за каждый уложенный кирпич хозяин платил в твердой валюте четверть доллара, если при этом учесть, что за трудовой день каменщик средней квалификации укладывает в среднем 500 кирпичей. Было легко подсчитать, что даже в Америке не снятся такие высокие заработки. Да, шабашить – не у станка стоять на каком-нибудь акционированном обанкротившемся заводе.

Здешние порядки Родиону объяснил все тот же парень в спецовке, не забывая при этом укладывать кирпичи.

– Раньше милиционерскому начальнику арестанты – пятнадцатисуточники и подследственные дачу строили. Но теперь новые времена, новые отношения. Стало строго. Не так давно кто-то из начальства погорел на этом деле. Вот теперь нанимают за деньги… А знаешь сколько их начальников?

– Много, наверное?!

– То-то. И всем нужны дачи.

– А ты как с майором познакомился?

– Да, подрался на танцах с одним. Тот оказался на больничной койке, а я попал в КПЗ к майору. Светил немалый срок. Но майор помог, дали год условно.

В заключение своего нехитрого рассказа Серый проникновенно произнес: «Хозяин так и сказал, когда освобождали, пойдешь ко мне как бы на трудовое воспитание. Уже третью дачу строю. На первых двух мне как перевоспитываемому только пайку давали, а сейчас уже и платят».

В то время пока Родион и Серый возводили внутреннюю стену третьего этажа, чахоточного вида мужик по отчеству Семеныч выкладывал фасад дома. Это требовало большого умения. Но опыта и умения у Семеныча было не занимать. У него, по сведениям Серого, в активе было уже два досрочных освобождения за ударный труд за колючей проволокой, пять построенных дач. Когда последняя дача была построена, причем два этажа вверх и два вниз, майор был растроган до слез и пригласил Семеныча после освобождения занять почетное место в КПЗ.

Проблема всеобщей занятности здесь была решена окончательно и бесповоротно.

Другое почетное и не менее важное положение в шарашке занимал крановщик – Женька, которому вместе с управляемым им автокраном было присвоено имя «автоКПЗ». Когда-то Женька со своим автокраном трудился в одном строительном управлении. Майору же, всегда что-то строившему, позарез нужна была механизация. Сначала он арендовал кран, а после приватизации предприятий, кран стал его собственностью. Женька почему-то приглянулся майору и тот сделал его личным автокрановщиком. Когда же кран не использовался, Женька был его личным шофером и телохранителем. Не многие майоры могут похвастаться, что у них есть личные автокрановщики, водители и телохранители.

– Ну а бригадир, точно рецидивист. Смотри, все руки в татуировке и какие волосатые. А взгляд?! Бр-р!

– Ты что?! Совсем не разбираешься в людях. – Серый покачал головой, – это бывший милиционер. Вместе работал с хозяином в одном отделении и прежде стерег Семеныча. А вот теперь они делают одно общее дело. Рука об руку.

Наука овладения мастерком, благодаря природной сметливости и, вероятно, той неведомой старой жизни, прошла для Родиона без особых профессиональных затруднений. Бригадир придирчиво в конце смены осмотрел его работу, и удовлетворительно хмыкнув, искренне поинтересовался – не сидел ли тот хотя бы 15 суток. Но, получив отрицательный ответ, разочарованно ухмыльнувшись, заметил, что такие деньги ему платят лишь в порядке исключения, поскольку он на подмене основного состава. Но если Крестовский останется в КПЗ, то тариф ему установят как и Серому в полтора раза меньше.