Сатира. Юмор (сборник)

Б вызывал В и повторял то же:

– Надо работать. Помните, что труд создал человека!

В вызывал Г и говорил то же самое… И так до Я.

Я не имел заместителя и ему некого было вызывать. Он работал молча.

Однажды Я сделал очень важное открытие. На радостях он сказал:

– Я открыл!..

В ту же минуту его перебил М:

– Что это за порочный индивидуализм! Что это за яканье в нашем тесном и сплоченном коллективе? Мы все трудимся на благо института, трудимся коллективно, сообща, а ты своим безответственным яканьем противопоставляешь себя коллективу.

Я смутился и начал оправдываться:

– Но я же в самой деле открыл…

М снова перебил:

– Не Я, а Мы! Мы! Понятно? Мы открыли, то есть коллектив. Или ты намерен противопоставить себя целому коллективу? Не забывай, что наш коллектив сплоченный.

Я знал, что коллектив в институте довольно сплоченный, и потому поспешно согласился:

– Ладно. Пусть мы открыли.

– Это уже другое дело, – сказал М. – Но впереди наших имен под открытием придется поставить и А. Неудобно. А – доктор, многие годы возглавляет институт… Нет и нет, ни в коем случае его не обходить. Еще подумают, что мы игнорируем начальство.

– Ну что ж, поставим и А, – тяжко вздохнул опечаленный Я.

М почесал затылок и зашептал:

– Но ты же знаешь, что, сказав А, надо говорить и Б. Все же Б первый заместитель, неудобно обходить…

Приписали Б.

– Все это хорошо, – снова сказал М. – Но выходит, что мы обидели В. А он так же работает в нашем институте, как мы с тобой. Потом…

Потом, чтоб не обидеть Г, поставили под открытием и Г, за Г – Д и так далее до Я.

Обиженный Я начал протестовать.

– Что вы делаете, ведь я открыл! Я!

На общем собрании сотрудников «Алфавита» крайний и закоренелый индивидуализм Я был единогласно осужден и не менее единогласно был заклеймен как явление, не совместимое с духом и принципами коллективизма.

А сказал:

– Мы должны развивать здоровый дух здорового, сплоченного коллектива, а не зоологические инстинкты отдельных заскорузлых индивидуалистов наподобие Я.

Собрание единогласно постановило: здоровый дух здорового коллектива развивать и впредь… Под открытием Я подписались все, от А до Я. Правда, поначалу Я тоже хотели было вспомнить в числе авторов открытия, но, принимая во внимание его «крайний индивидуализм, несовместимый с коллективизмом», Я из списка исключили.

Премии за открытие получили А, Б, В, Г и так далее до самого Я.

До Я. Потому что Я получил не премию, а строгий выговор за «крайний индивидуализм и себялюбие», что, как известно, не совместимо с принципами здорового, сплоченного коллективизма…

В. Срибный

Жертва спорта

Это чп произошло на центральной улице города минут за двадцать до окончания футбольного матча между местной командой «Металлург» и приезжим «Колосом». Репортаж о редком состязании слушало немало болельщиков, но дослушать им не посчастливилось…

В корзину с пирожками, которыми торговала продавщица гастронома, сперва упало отрезанное ухо, а потом хлопнулся коренастый мужичок, вес которого равнялся весу первого искусственного советского спутника.

К счастью, пирожки были свежие и потому значительно амортизировали падение. Только повидлом залепило глаза ближним покупателям.

Потерпевший был весь в повидле, а из бывшего уха лилась кровь. В кармане его пижамы нашли два билета в оперетту. Последнее обстоятельство подсказывало, что потерпевший в тот день был в хорошем настроении и не собирался кончать жизнь самоубийством.

Минут через десять после того, как скорая привезла потерпевшего в больницу, машину снова вызвали к тому же дому, из которого выпал первый потерпевший. Оказалось, карету скорой подали жене прыгуна. Это была весьма миловидная дамочка с ямочками на щеках и еще теплою после парикмахерской модною прической.

К сожалению, она не могла ни слова сказать: она была без сознания. Ее платье было измято и без единой пуговицы. Все это только усложняло работу оперуполномоченного милиции.

На квартире потерпевших он застал такой ералаш, будто футболисты провели здесь небольшую разминку. Однако его наметанное око сразу же заметило на полу окровавленную бритву, которая тут же была изъята как вещественное доказательство.

Плод отчаянных усилий медицинского персонала – Лариса Алексеевна, так звали потерпевшую, скоро очнулась. Правда, взглянув на свое платье и вспомнив о билетах на оперетту, она потеряла самообладание, но ненадолго. Испив воды, Лариса Алексеевна поведала про все, как было.

В этот вечер она с мужем, Герасимом Фомичом, собиралась в оперетту. Оба были в наилучшем расположении духа. Вернувшись из парикмахерской, Лариса Алексеевна надела новое платье и начала поправлять новую прическу, а супруг сел бриться. Посмотрев на часы, он вскинулся на ноги и включил репродуктор. Передавали репортаж о первом футбольном матче. Поняв, что нашим уже забили гол, Герасим Фомич заволновался.

– Этого не может быть! – выкрикнул он, намыливая щеку с таким пылом, что залепил мыльной пеной нос и рот. Отплевываясь, бормотал; «Эх, надо было пойти ил стадион!»

Когда наши игроки атаковали гостей и сравняли счет, Герасим Фомич подскочил от радости: «Мальчики, дайте им еще одну штуку!» После второго гола в ворота гостей он даже затанцевал, приговаривая: «Так их, так их, родненькие мои!.. Наклепайте хорошенько им!»

Но это был последний возглас мужа. Вскоре радиокомментатор, видимо, тоже подскакивая перед микрофоном, печально пробормотал, что и гости забили гол.

– Куда же вы смотрите! – завопил Герасим Фомич. – Игрочишки несчастные, а не футболисты. Зазнались!

Когда нашим забили третий гол, руки у него задрожали. После четвертого он так кричал, что посинел, а глаза у него сверкали, как у сумасшедшего. Он намылил левую щеку, а брил сухую правую. Когда радиокомментатор застрочил: «Пивень отобрал мяч… передал Петросяну… тот погнал к воротам гостей, передал Комарову… Ура! Эх, отбили! Все наши спешат на защиту своих ворот», – Герасим Фомич сорвался со стула и с криком: «Что это за Комаров? Нового купили… Слабаки, что ж вы делаете? Мы ж дали вам квартиры!», – отхватил себе правое ухо и бросился к окну.

– Я хотела задержать Герасима, да он сбил меня с ног и, хватая руками воздух, выскочил в окно. Стой он в воротах, я уверена…

– Верно, – с негодованием подтвердил уполномоченный, – слабаки! Им с детским садом играть… – и замолчал, вспомнив, что отклоняется от сути дела.

Отвечая на вопрос оперуполномоченного, давно ли Герасим Фомич увлекается спортом, Лариса Алексеевна рассказала, что однажды на охоте ее муж увидел живого волка и, чтобы не дразнить зверя, бросил заряженное ружье и, наверное, побил рекорд в беге. Последние пять лет занимается футболом. Сам, правда, не играет, ибо после того, как бежал от волка куда глаза глядят, у него одышка.

– Почему же ваш супруг не пошел сегодня на стадион? – сурово спросил уполномоченный.

– Потому что прошлой осенью в решающем матче защитник харьковчан разбил ему очки, отправив мяч на двадцатый ряд трибун. Теперь он считает, что лучше болеть за наших футболистов у репродуктора. К тому же врачи запретили ему ходить на стадион. Они думали, что спасают его, но забыли, что есть радиоприемники и телевизоры.