Сатира. Юмор (сборник)

Дядя Отто Гугович категорически требовал приобрести болонку как более гомеопатическую собачью породу.

Жена требовала серого английского дога.

Лизэт – фокса.

Катэт – шпица.

Я – сеттера-гордона.

Павло от выбора породы воздержался и лишь спросил, у каких еще собак бывают искусственные зубы.

В конце концов решили разыграть лотерею.

Номерки тянул Виктор и амкнул сеттера-гордона. Мог сын пойти против отца?

Теперь у нас есть обворожительная сука. Зовут ее Гарна.

Ах, товарищи! Ах, люди!

Если б вы знали, какая прекрасная модная жизнь настает, когда в квартире появляется наш друг собака.

Первый день пребывания у нас Гарной – день повального восторга и радости.

Больше всех восторгался сосед молодой врач Мусий Иванович.

Он клялся памятью великого хирурга Пирогова, что такой рваной раны, какую сделала Гарна на правой ноге тети Лизэт, не видел ни один доктор на земле.

– Не стоните, – успокаивал он тетю. – Это же красота! Класс! Не! Вы посмотрите! Все как на ладони! Вот кожные покровы. Вот фасция. Вот мускулы – musculus gastrocnemius. Вот артерия. Видите – кровь льется. Если струится – значит, артерия, а если б текла медленно, то б была вена.

– Спасайте! – вопила тетя Лизэт. – Перевязывайте! Умираю!

– От такой раны быстро не умирают. От такой раны вы можете умереть не ранее субботы, когда у вас начнется гангрена, – авторитетно успокаивал Мусий Иванович, кончая перевязку. – Прекрасная рана, – продолжал он, неумело пряча трешку в боковой карман. – За пять лет учебы в мединституте не видал такой раны… Иди-ка сюда, собачка, я тебя поглажу… Где она?

– Она вот тут, – послышался из коридора голос Павла. – Доедает вашу вторую калошу.

– Ам-ам, – пояснил Виктор.

– Черт знает что, – смутился врач. – Новые калоши…

– Она ест не только новые, – добавил наблюдательный Павло. – Перед этим она съела боты тети Катэт. А боты очень старые, рваные.

– Паршивка! – влетела из коридора Катэт. – Не собака, а троглодит какой-то. Я же говорила, лучше б шпица. Благородная порода.

– Гарну заперли в ванной.

Вечером к нам зашел знакомый Федор Михайлович. Охотник, собаковод.

Пили чай.

– Прогуливался. Погодка чудесная. Можете представить, какую я сейчас отличную колбасу купил, – говорил Федор Михайлович. – Целое кило. Советую и вам.

– А мы собаку купили, – сказал Павло, схлебывая с блюдечка чай.

– Собаку? – подскочил Федор Михайлович. – Чего же вы молчите?

– Тетя уже кричала, – проинформировал Павло, не отрываясь от блюдечка.

– Показывайте! Я же на собаках собаку съел, – захохотал Федор Михайлович.

Привели Гарну.

– Ого! Неплохой пес. Так-так, – рассматривал ее со всех сторон Федор Михайлович. – Перо[23 - Перо – хвост.] как следует, колодочка[24 - Колодка – корпус.] что надо. Добрячий пес.

– Премированный, – с гордостью сказал я. – Ее мама на всесоюзной сельскохозяйственной выставке…

– На собачьей, хотели вы сказать?

– Именно на сельскохозяйственной съела премированного голландского петуха вместе с перьями и медалью, висевшей на шее петуха.

Но этот дифирамб перебил радостно-звонкий голос Павла, который вбежал в комнату и затанцевал, припевая:

– Наша Гарношта – собашта Съела кило колбасы.

– Видите? Видите? – поймал я за руку Федора Михайловича, высунувшегося в коридор. – Вся в мамашу. Апорт, Гарна!

– Апорт – значит подай, – зарычал Федор Михайлович. – Как же она подаст, если уже проглотила, чтоб она сдохла. Кило ж колбасы!

– А глаза? Глаза! – не унимался я. – Обратите внимание. Ум. Осмысленность. О, вы еще не знаете Гарну!. Хотите, скажет цену вашей колбасы? Гарна! Же ву резон колбаса? Труа рублей а кильо? Гарна! Вуй!

– Гав, – подтвердила Гарна, облизываясь.

– Слышали? Три рубля.

– Два девяносто, – вздохнул Федор Михайлович.

– По талону брали?

– Так.

– Гарна угадывает цены товаров свободной продажи. Класс, братец ты мой! Породочка! С аттестатом собачка! Сейчас покажу. Куда же вы убегаете?

Ужинали мы без Федора Михайловича.

За ужином по предложению дяди решили матрац для Гарной снять с моей кровати.

– Непремированные литераторы могут переспать и без матраца, – сказал дядя.

Я тоже голосовал за.