О геологии, происшествиях, случаях на охоте и рыбалке. Книга 2

Полешкин посмотрел на ополовиненный мешок, на Нюкжина, потом сказал:

– Ну вот! Пора еще одного заваливать.

Сказано было слишком категорично. Того, что оставалось могло хватить надолго. Но что верно, то верно: присутствие гостей для запасов мяса оказалось чувствительным. Да! Все ели мясо, принимали его в дар, везли в поселок, – и никто /!/ не спрашивал: как его добыли?

Наконец лодки осели от груза. Пообедали. Суп, вареное мясо с макаронами, чай. Андрей еще намазал толстый ломоть хлеба печеночным паштетом.

– Последнее. Что каплю оставлять? – сказал он, как бы оправдываясь.

– Ешь, ешь… – подбодрил его Герасим. – Все меньше груза.

– Так он же сам становится тяжелей, – сказала Светлана.

– Ничего, зато лишнего места не занимает.

Они шутили. Обычное дело, когда все ладно.

– Готовы? – Спросил Нюкжин.

– Порядок!

– Тогда – по местам!

Полешкин, Ася и Светлана сели в лодки, Нюкжин и Андрей задерживались. Андрей ждал, когда первые лодки отплывут, полагалось держать определенную дистанцию. А Нюкжина задержало красное пятно под ногой. Сначала он подумал, что Ася мыла мясо и испачкала камень. Потом вспомнил, что кухня от лодок далековато, да и прибрежная полоса обсохла только ночью.

Он нагнулся. То был сердолик-кровавик, прекрасный экземпляр с полуладонь. Ополоснул его и поверхность высветилась сложным кольцевым узором.

«Вот так, – подумал Нюкжин. – Красоту ногами топчем».

Но красота камня тревожила. Сердолик кровоточил в руке, как открытая рана. И Нюкжин вспомнил, как Полешкин вскрывал брюхо сохатого.

Агат

«Суть проблемы не в том, что человек добывает пропитание, а в том К А К он его добывает?!» – подумал он.

А Герасим, словно почувствовал, что о нем, спросил:

– Что там?

– Сердолик. Красивый.

– На других косах тоже будут.

– Вероятно. Но этот – памятный.

Нюкжин сунул находку в карман, столкнул лодку на воду и занял  место на корме. Прощальным взглядом окинул берег. Да! Прекрасная была жизнь на Сердоликовой косе. Природа воздала им за старое, за новое и за три года вперед! Но не слишком ли бездумно пользуется человек дарами Природы?

А солнце уже кружило над головой, било в глаза, светило в затылок, заходило сбоку – река крутила, путала, и он сосредоточился на маршруте.

По солнечной сердоликовой реке, вдоль солнечных сердоликовых кос они плыли к высоким обрывам в рыхлых породах, которые, по мнению Лугового, являлись продуктом переотложения коры выветривания. Но мнение это предстояло еще или утвердить, или опровергнуть.

= = = = = = = = = = = =

ЗАГАДОЧНОЕ ОБНАЖЕНИЕ

Дров было в изобилии и Нюкжин отметил, что крупные бревна можно распилить и обеспечить кухню дровами надолго.

Он уже думал, как поставить лагерь. Двум требованиям – вода и дрова – коса удовлетворяла. Однако, если уровень в реке поднимется, то убежать некуда.

«Вода падает, – подумал он. – Дождь не предвидится. По крайней мере сутки переждать можно.»

Он оглядел косу по-хозяйски, прикинул, где встанут палатки, где расположится кухня. Посмотрел, что направо от лагеря, что налево…

Правый берег прятался в тени, но Нюкжин все же разглядел, что породы там сильно трещиноваты, красновато-бурые и в верхней части берегового обрыва похожи на глины с бордюром из полос зеленого и белесо-серого цвета. Так выглядели коры выветривания – продукт химического преобразования пород.

«Нет худа без добра, – подумал он. – А то проплыли бы ходом».

Чайник уже повторно выплеснул в огонь тонкую струю кипятка.

– Поешьте, – предложила Ася. – Через полчаса будет готово.

Герасим только что завалил сохатого и, пока его разделывали и перетаскивали, они все здорово намаялись за день. А огонь костра привлекал. В казане булькали макароны. На горячих угольях шипела смазанная маслом сковородка, рядом, на дощечке лежали крупные куски вымытой печенки. Но Герасим сказал:

– На полный желудок много груза не поднимешь. А чайку выпьем.

Андрей с сожалением посмотрел на сковородку, но возражать не стал. Только оглянулся – как остальные?

Нюкжин думал так же как Герасим. Светлана в разговоре не участвовала, она зарисовывала привал. Ее внимание привлекли лишенные коры бревна, которые служили и за скамейку и за стол.

Полешкин и Светлана ставили женскую палатку. Герасим выбрал хорошее ровное место недалеко от кухни. Оттяжки он закреплял с одной стороны за сучья тяжелого бревна, с другой – за колышки, вбитые в песок. На кухне он уже успел соорудить постоянный вместительный очаг. Успел он и разгрузить лодки и вытащить их на галечник. Рядом, вразброс лежали мешки и ящики.

Большую палатку еще предстояло поставить, и все-таки Нюкжин испытывал чувство умиротворения. Грязная работа позади. Завтра они осмотрят правый берег и поплывут дальше. А сейчас…

– Можно подавать? – спросила Ася.

– Конечно!

Они расселись вокруг костра на бревнах и ящиках и завороженно следили, как Ася накладывала в мисочки печенку и макароны. Печенку она приготовила мастерски – сверху нежная корочка, а внутри сыринка с кровью. А к макаронам неведомая подлива.

– Самые витамины! – прокомментировал Герасим. – Мясо и рыба – овощи Заполярья.

Он говорил напыщенно и получалось не столько торжественно, сколько смешно. И щеки у него сейчас были как у хомяка, за ними ушей не видно.

Но и Нюкжин с аппетитом поедал печенку с макаронами, заправленными мучной и так же удивительно вкусной подливой.

Прямую конкуренцию им обоим оказывал Андрей. Он вообще слыл великолепным едоком.

– Жаль, кишки выбросили, – сказала Ася. – Я бы сделала ливерную колбасу.