Будни самогонщика Гоши

Мимо потащились телеги. Их влекли быки, но другие. Массивные, с прямыми рогами, устремленными вперед. Мощными ногами быки упирались в землю, мычали и мотали хвостами. На телегах были навалены мешки из рогожи. Рядом шли погонщики. Они держали в руках вожжи из веревок. К моему изумлению клыков у них не было. Люди как люди. Невысокие, жилистые, одетые в длинные сермяги и поршни. Это я определил, используя знания по истории. На головах погонщиков красовались суконные колпаки. Спиц у колес не было. Их сбили из досок и обтянули железными шинами. Оси массивные, деревянные. Скрипели колеса нещадно. Лень смазать?

Колонна скрылась. Я разжал кулак. На ладони лежала монета, желтая и тяжелая. Золото? Не может быть! Я присмотрелся. На монете имелись знаки, изображения отсутствовали.

Обратно я возвращался бегом. Проломился сквозь кусты, нырнул в проем и вбежал в дом. Там вытащил из шкафчика электронные весы (самогонщику без них никак), бросил на них монету. На экранчике заплясали цифры и высветилась четверка. Четыре грамма? Весы у меня, конечно, не точные, но представление дают. Есть и другие, но доставать лень. И без того ясно – не латунь.

Я бросил взгляд на часы – время есть. Переодевшись, сунул монету в карман и вышел из дома. Запер дверь и вывел УАЗ из гаража. По дороге в размышлял. Итак, что имеем? В мастерской есть проход в другой мир. Именно мир, а не страну. Почему так решил? По приметам. Верховые быки, сплошные колеса телег, одежда аборигенов, их оружие. И, главное, эти клыки. Нет на Земле такой расы. Какие угодно, но не с этими украшениями. Я человек любопытный, читаю много. В Сети шарюсь. Там любой прыщик заметят, не то, что клыки.

Знал ли дед о проходе? Странный вопрос. А кто вывел стеночку у бугра, сделал проем и закрыл его стеллажом? В чужой мир дед явно ходил, и притом – постоянно. Зачем? Вспоминаем. Овдовел дед рано, более не женился. Трое детей, все дочери. Поднять одному трудно, но семья не бедствовала. Мать вспоминала, что у них было все. Телевизор и холодильник в доме, еда и одежда. Все дочки получили образование, причем, отец им помогал. Матери, к примеру, давал сорок рублей в месяц. По тем временам – деньги. Она получала стипендию, так что хватало. Дед помог дочкам построить квартиры, давал денег. Где брал? Зарплата механизатора? Ой, ли! Какой она была в СССР? Сто пятьдесят рублей в лучшем случае. Пусть двести. Мало, чтоб так жить. Дед и себя и не обижал. Дом был лучшим в Дымках, хозяйственные постройки, гараж… А сколько дед давал денег мне? Правда, было это давно, но все же. Отсюда вывод: побочный доход. Откуда? Спросить некого. При жизни дед об этом молчал. Он говорил мало…

Из глубин памяти всплыл рассказ матери. У деда был приятель-цыган. Регулярно наведывался в Дымки. Привозил дочкам конфет, потому и запомнился. У цыгана с дедом имелись дела. Они запирались в доме и о чем-то говорили. Цыган уезжал, а дед покупал дочкам обновки. Тепло… Думаем. Чем промышляли цыгане в СССР? Гадали. Не наш случай. Подворовывали – и это мимо. Торговали всяким шмотьем. Не то. Покупали золото. Горячо… Говорят, сейчас они переключились на наркотики, в СССР с этим было строго. Значит, золото.

Где брал его Иван Павлович? Кажется, знаю. Осталось проверить.

До райцентра я долетел. Проехав центральной улицей, остановил УАЗ у ломбарда и зашел внутрь. Посетителей не было – хорошо. Я подошел к окошку приемщика и протянул монету.

– Посмотрите! Продам, если сойдемся в цене.

Приемщик, лысый дядька лет сорока, взял монету и рассмотрел.

– Никогда не видел таких.

– Я тоже. Досталась по случаю.

– Значки непонятные, пробы нет, – сообщил приемщик и взвесил монету на ладони. – Будем проверять.

Он достал из футляра какой-то камень. Чиркнул по нему монетой, затем взял иглы и стал шаманить ими у черты.

– Высокая проба, – сказал, завершив процесс. – Не менее семисот пятидесятой и не более девятисотой. Точнее не скажу. Так, – он бросил монету на весы. – Три целых и семьдесят шесть сотых грамма. Отбросим на загрязнение… Пять тысяч рублей, больше не дам.

По лицу приемщика было видно, что он жульничает, но я спорить не стал.

– Идет!

Снаружи я выдохнул и вытер со лба пот. Твою мать! За три литра самогона себестоимостью двести рублей я получил пять тысяч. Банку с крышкой можно не считать – копейки. Это не бизнес, а праздник какой-то! У меня триста литров самогона. Главный клыкастик сказал, что возьмет все. Да это полмиллиона!

На улице показался внедорожник. Он катил ко мне, сверкая эмалью. Блестели фары и хромированные детали. Остановившись, внедорожник приветливо распахнул дверцу. Я сморгнул, и видение исчезло. Так, берем себя в руки. Я еще ничего не продал, и не факт, что гешефт состоится. Клыкастые – парни суровые, и оружие у них есть. Дадут самогонщику по кумполу топором…

Обратной дорогой я набросал план. Не нужно думать, что я слишком уж мирный человек. За себя постоять могу. Так-то я добрый, но если наехать… В этом случае бью сразу.

Дома я полез на чердак, раскопал сваленный в углу хлам, вытащил сверток. В комнате развернул. На стол легла кобура и две тяжелые картонные пачки. Патроны 7,62х25 по семьдесят штук в каждой. Она пачка почата. Из кобуры я извлек ТТ, знаменитый пистолет Тульский-Токарев, из кармашка на ней – запасную обойму. Откуда это у меня? Нашел. Нет, честно. Поселившись в доме, я стал наводить в нем порядок. Залез на чердак, разгреб накопившийся там мусор. Под ним обнаружил сверток. ТТ явно не пользовались, весь в смазке. Как он попал к деду? Теперь не узнать. Пистолет новенький, выпуска 1951 года, без потертостей и царапин. Явно со склада. Спуск тугой. Зачем дед его приобрел? В 90-е жить было тревожно, бандитов хватало. А тут одинокий старик…

ТТ, к счастью, не пригодился, а потом о нем, видно, забыли. Валялся на чердаке, пока не попал мне в руки. Почему я не выбросил? Не поднялась рука. Разумеется, я из него пострелял. Протер, в глухом месте выпустил пару обойм, почистил и спрятал. А что? Лежит, хлеба не просит. Найдут? А кто знает? С пистолетом я не хожу. А нет заявления, нет и обыска. Да и не станут заявлять. Своих здесь не выдают – партизанский край. Власть терпят, но не уважают. У меня одного левый ствол? Счас! Если порыться на чердаках… Участковый это прекрасно знает, он местный. Я ему самогон к свадьбе гнал.

Есть у меня и легальный ствол – «Сайга» 12-го калибра со складным прикладом. Автомат Калашникова под охотничий патрон. В магазине – восемь патронов. По мишеням стрелять хорошо. На охоту я не хожу – не люблю убивать живность. Я и скот не держу, чтобы не резать. Для ружья у меня есть стальной ящик – сам варил. Участковый время от времени проверяет, унося каждый раз банку самогона.

Я достал «Сайгу». Разобрал, почистил оружие, снарядил магазины. Их у меня два. Дорогие, гады. Подобьем итог. 32 патрона на два ствола. Остальные возьму россыпью. К «Сайге» плюс 16, больше нет. Гильзы, капсюли, порох – все денег стоит. Патроны я снаряжаю сам. Полграмма «дымаря» к донышку – это для лучшего сгорания пороха, и 1,7 грамма «Сокола»[1]. В красных гильзах – пули, в черных – картечь. По девять шариков диаметром в 8 мм, запрессованных с опилками. Те исполняют роль контейнера, картечь идет кучно. У пули Майера расстояние прицельного боя свыше ста метров. Из «Сайги» на таком расстоянии попасть трудно – ствол короткий. На пятьдесят метров – без проблем. Проверено – и не один раз.

Встал я с рассветом. После завтрака пошел в мастерскую, отодвинул стеллаж. Мне нужно тащить кеги, а для этого сделать проход в зарослях. Но не прямо. Зачем наводить клыкастых на мой дом? Работал я ножовкой и ножницами-кусторезами. Бензопила у меня есть, но шум от нее весь лес. На дороге услышат, захотят посмотреть. А ножовка… В неизвестном мне мире они наверняка есть.

Проход проложил вдоль подножия холма. Кусты здесь росли густо, пришлось попотеть. Ветки вытаскивал в мастерскую, потом – в дровяной сарай. Набралось много. Зимой сожгу. Зато с той стороны не заметят. За лесом следят – вон, какой чистый. Набросаешь мусор, пробудишь интерес. Нет, уж!

Закончив работу, я взял тачку и прогнал ее по проходу. Нормально. Зачем тачка? А как кеги таскать? Они емкостью в 30 литров, добавьте металл… Спину сорвешь. Бросив тачку, я отошел в сторону и заценил вид. Холм, кусты, проход не виден. Его можно найти, если специально искать. Вряд ли станут. Если за столько лет не нашли… Тут, главное, не навести на след. Но остеречься стоит.

Пообедав, я раскроил уголок и стальные листы. Подключил сварочный аппарат. Через час получил дверь. Проем я усилил уголком – кирпич мог не выдержать. Теперь все, хоть кувалдой бей. Стену она сломает, но с той стороны ее не видать. Лаз из другого мира точно по проему. Затянут пленкой, похожей на мыльный пузырь, на солнце та переливается радугой, но не лопается. При проходе расступается. Видна она только с той стороны, с моей – нет. Почему, можно гадать. Я не стал. Как и о том, почему я понимаю язык местных и говорю на нем. Это пусть академики разбираются, им за это платят. А я слесарь, и мне нужно продать самогон.

Утром следующего дня я свез кеги к дороге. Попотел, но что сделаешь – деньги даром не даются. Прихватил банку с вишневой наливкой – это девушке. Наливка некрепкая – 20 градусов. По сути – ликер, ароматный и сладкий. Дамам нравится.

Тачку я отогнал в мастерскую, следы от колес заровнял метлой. Бросил ее рядом с кегами – заберу на обратном пути. Проверил снаряжение. «Сайга», кобура с ТТ на ремне, рядом – нож в ножнах. Обычный, охотничий, не «кизляр». На мне джинсы и сапоги. Свитер, синяя куртка и такого же цвета бейсболка – здесь все носят головные уборы. На тулье – красные быки на фоне желтого круга и надпись Red Bull. Красавчег.

Я рассчитывал ждать долго, поэтому взял сало, хлеб и бутылку с водой. Всякую мелочь рассовал по карманам. Вдруг что понадобится, а отлучаться нельзя – покупателя упущу. Примостив ружье к стволу дерева, я присел на кег. Бросил взгляд на часы в телефоне – девять утра. Ну, это по-нашему. Как со временем в этом мире – бог знает. Но, вроде, не отличается. Утро и здесь утро, если судить по светилу. Вон наяривает…

По дороге проезжали повозки, один раз прорысили всадники на «лосях». Меня они не заметили – я не лез на глаза. Нужных мне я заранее разгляжу. Они мужики приметные, с ними девушка. Амазонка с серебряными клычками… Я почувствовал, что волнуюсь. Это с чего? Нравится? Да уж. Привезти ее к родителям и сказать: «Это моя подруга. Хороша, а?». Мать возьмется за голову, батя вспомнит командный язык… Потом вспомнит знакомого стоматолога, кто возьмется подпилить клыки. Или вырвать.

Я засмеялся. Привидится же такое!

Ожидание затянулось. Я скучал. В голову лезли грустные мысли. А вдруг рыжие не приедут? Вдруг решили задержаться или умотали вчера? Что делать в таком случае? Ждать или везти кеги назад? От последней мысли заныла спина. Я таскал кеги из погреба, затем вез в тачке сюда… А еще жалко денег. Мысленно привык к этому полумиллиону. Вчера сидел в Интернете и читал объявления о продаже машин. Были варианты… Звонить, правда, не стал, решил получить деньги. И вот с ними облом? Грустно…

Ближе к полудню колонна показалась из-за поворота. Пять всадников рысили на «лосях», следом поспешали повозки. Колонна двигалась целеустремленно. По сторонам всадники не смотрели, меня взглядами не искали. Эй, вы что?

Я взял «Сайгу» и выбежал на дорогу. Поднял руку. Всадники остановили «лосей» и схватились за оружие. Главный – за меч, остальные – за топоры.

– Это я, господа! – поспешил я. – Привез нир. Мы договорились.

– Помню! – сказал главный и бросил меч в ножны. – Обещал. Сколько напитка?

– На сто ваших монет.

– Сто? – он почесал в затылке. – Столько нет. Пришлось кое-что купить, – он задумался. – Золото есть в замке. Если хочешь, поезжай с нами, там расплачусь. У тебя есть кхар? – он указал на «лося».

– Нет, господин. Я не езжу верхом.

Дочка главного фыркнула. Другие заулыбались.

– Тогда тебя отвезут в повозке. Я прикажу. День пути. Как?

Мне б подумать тогда… Эх, жаба, жаба! Что с людьми делаешь?

– Еду! – сказал я.

Главный отдал команду. Возчики помогли мне погрузить кеги. Места хватало – возвращались порожняком. Кеги вызвали интерес.

– Железные бочки! – удивился главный. – Почему не из дерева?

– Эти удобнее, – сказал я. – Они не ржавеют. Можно использовать много раз.

– В замке перельем, – сказал главный. – Заодно и опробуем. Бочки верну. Отвезут вместе с тобой.

Я кивнул. Мог и не отдавать – списанный кег стоит недорого, но так лучше. Не придется покупать.