Напрягая чресла —
– Сам давно ли ты бывал
Там в последний раз? —
– Батька, Яик я видал
С месяц, как до вас
Вез туда я им харчи
На семи подводах
Вдаль, так просто, без причин
Не погонит воевода —
– А кто в граде голова? —
– Главный – Иван Яцын
Кузьмич лютый был сперва
Нынче – не боятся —
– А служивые отцы
Чтут там чьи наказы? —
– Головленкова стрельцы
Из его приказа —
– А сколь душ в отряде? —
– Батька, не считал
Но, навскидку, глядя
Душ бы сорок дал
Казаков, верно, боле
Нет сомнений тут
Батька, буде божья воля
Городок тебе сдадут —
– Ладно, пей, Никита
Сергей, ещо вина налей
В Яик путь открытый
Что той вести веселей —
Как обычно, утром рано
Только вспыхнула заря
Встал стрелец за капитана
И подняли якоря
Как один, четыре струга
Пятый уж отвоевал
Словно павы друг за другом
Покидают свой причал
А за ними по пятам
Следом ладьи и челны
Сколько их, не счесть и вам
Далеко не все видны
Вот оно Хвалынско море
Вкруг свинцовая вода
Струг качает на просторе
По волне туда – сюда
Подгоняет ветер свежий
Всех, кто встал на паруса
Непривычно ухо режет
Крупных чаек голоса
Берег слева, недалеко
Вдоль и правит капитан
– Что, Никита, здесь глубоко? —
– Пять сажений, атаман
В прошлом годе вез казну
В Яик воевода
И ладья пошла ко дну
Как раз, тем походом —
– Ну, и что, Никита? —
– Мыкались мы долго
Ныряли досыта
Море, чай, не Волга
Нам, однако, повезло
И один молодец
Повязав сундук узлом
Его поднял, наконец
Так, собака – воевода
Туды его в качель
Не поднес ковша народу
За такую канитель —
– Так и есть, Никита,
Глянь ты на бояр окрест
Христианство в них убито
Жаба жадности их ест —
Еще долго толковали
Про житье о том, о сем
Проплывали мимо дали
За качавшимся бортом
Кой – кого зело тошнило
Море чует чужака
Над бортом уже склонило