проплывая над бездной,
средь галактик ночных городов
деревушки забытой созвездье.
Мне мерещится пламя костра.
Ребятишки в ночном у загона.
Тишина.
Предрассветье.
Роса.
Ржут в поскотине сытые кони.
Я сейчас одного подзову
и за гриву —
рывком незабытым.
Догоняй меня, время, – ау! —
Ахнув, кинется луг под копыта!
Только ветер в ушах
запоет,
зазвенит над зеленым затишьем…
Гаснет искоркой мой самолет.
Как завидуют мне ребятишки!
1975
«У костра вкусна уха…»
У костра вкусна уха.
Речь красна у пастуха.
За пастушеской сторожкой
Ночь сиятельно-тиха.
Этой ночью сон не в сон,
Хоть как будто снится он —
Из коровьей загороды
Колокольцев перезвон.
И в наплывах тишина,
Словно землю – свет луны,
Вновь меня переполняет
Чувство отчей стороны.
Как весенняя трава,
Корневым чутьем жива, —
Снова я, воспрянув, слышу
Родниковые слова!
А пастух ведет с подходом,
Словно песню, что берег:
«Рыба посуху не ходит.
Ты, милок, поди, продрог?
Ну-ка разом, разом, разом,
Чтоб не грызла грусть-тоска,
От коровки белоглазой
Молочка отведай-ка!»
Засыпаю в свежем сене.
Все еще костер горит.
Все еще пастух Арсеня
Над стаканом говорит!
1980
В лугах
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал…
А. Фет
Я вздрогну спросонок,
открою глаза,
От инея в сене хрустят волоса,
Сентябрьским туманом луга
затопило,
И, кажется, наземь сошли небеса —
Так близко и страшно
пылают светила!
Лежу на стогу у небес на виду.
Любуюсь-гляжу на большую звезду,
Которою трону рукой,
если встану.
Под утро
к загону на ощупь бреду.
В загоне мычит потревоженно стадо.
Костер у избушки остыл и потух.
Косится ворчливо Арсеня-пастух:
«Ну как не ругаться,
скажи ты на милость,
Пойди, соследи-ка ты этих пеструх —
Телушка-шалава взяла – отелилась!
Но будет, по видам,
коровка добра…»
Туманом стекая по стенкам ведра,
Густое молозиво чиркает тонко.
Я грею теленка, обняв, у костра
И звездочку глажу на лбу у теленка.
Курчавым сияньем исходит она —
Не в недрах Вселенной,
а здесь рождена —
Мне звездочка эта дороже небесной.
Она и потом,
в суете городской,
Приснится с улыбкой,
а может, с тоской,