L’antica fiamma

Откроется, и ноет, и крови?т.

…Свою печаль из рукава пустого
мне приживил военный инвалид?

«На ледяной горе был поздний вечер…»

Детство определяет начала духовной жизни человека.

    Л. Н. Толстой

На ледяной горе был поздний вечер,
Посередине прошлого столетья.
Как было не скатиться, словно ветер?
Да отчего не мог бы осмелеть я?
Тот вечер горькой памятью отмечен.
Восторгом звёзд светился небосвод.

Нет, ужасом восторженным, как лёд,
Черневший и змеившийся по склону,
На ямине подкинувший меня.

Вселенский лёд и я, расшибленный, посконный
Мальчишка, безотцовщина, как в сонном
Параличе лежал. И не было огня
Под замершей горой. И не было души,
Которая могла б меня поднять,
Руки, желающей меня и лёд разнять,
Отнять у бездны звёзд, космической глуши,
Обнять меня, мою беду отнять.

«Воображению я всем обязан…»

Воображению я всем обязан,
Оно мой крестик, спрятанный в горсти,
Зарытый в детстве под великим вязом, —
Чтоб век побегам от корней расти;

Убежище, где люди не опасны,
Великодушнее, чем сами есть,
И менее животные, а честь —
Призванный бог для приходящей паствы;

Гнездо, где мысли-птенчики, приплод,
Толкаются на волосок от смерти,
Куда слетают к ним то ум, то сердце,
Выкармливают их на первый взлёт;

Подспудная и сладкая работа,
Сок дерева, текущий под корой, —
Воображение! Мой дом второй,
Надёжный, даже первый для кого-то.

Молодость

Терзания плоти, работа да редкая сволочь тоска.
Прекрасная молодость! Если б не книги, когда бы
Не женские бёдра, ложбины, не вызов груди и соска,
Когда б в ре миноре не грозные Баха октавы…

Восстать из невежества, праха, не это ли значит судьба?
Не это ли стать или быть человеком по воле?
Прекрасная молодость, как же. Она уязвима, слаба.
Познание разве возможно без страха и боли?

Апрель

В. Гандельсману

Вот селезень, красавец и умелец,
Высокий, с изумрудной головой,
Молчит на чаек: что вы расшумелись?
Скрывается под быстрою волной.

Он одинок. Счастливый соплеменник
С подругою в промоине глухой
Уединился. Богоравный мельник
Их осеняет снежною крупой.

Час парности! Утиное гулянье
Окончило свой зимний хоровод,
И самка, словно жертву на закланье,
Молчальника, охрипшая, зовёт.

Невидная, как все её товарки,
Мелка и с?ра, краше ли других?!
Чем зов её неотразим, не жаркий?
Как объяснить природный выбор их?

Говори, память…

В. Н.

Рождествено, река, велосипед
С фонариком горящего карбида
Да юноша вторую сотню лет
всё катятся, и девочка Киприда
В сетях дождя, за белою колонной
Всё ждёт его и пояс теребит…
И вот он, мокрый и влюблённый,