Зауряд-врач

Выскочивший адъютант распахивает перед генералом дверь. Тот легко соскакивает на траву. На правом боку шашка. Кавалерист? Генерал смотрит на меня. Невольно вытягиваюсь.

– Что тут произошло?

– Немцы напали на лазарет. Я с ранеными организовал оборону. Стреляли, бросали бомбы. Потом казаки подоспели.

– Неплохо бросали! – Генерал смотрит на трупы немцев. – С десяток положили.

– Еще там с пяток, – указываю на луг. – Тех подстрелили.

– Сколько вас было?

– Пятеро раненых и я. Трое погибли.

– Потери один к пяти. Лучше, чем на фронте. До штыковой дошло? – Он смотрит поверх моей головы. Ах, штык у меня в крови.

– Пырнул недобитого немца. Пытался стрелять.

– Орел! Имя?

– Зауряд-врач Довнар-Подляский.

– Врач?!

– Перед тем как меня перевели в лазарет, служил вольноопределяющимся в Могилевском полку.

– Понятно, – кивает генерал и смотрит на адъютанта. – Вот что, Тимочкин. Остаешься здесь, перепиши имена отличившихся. Героев нужно наградить. Потом догонишь. Возьмешь коня – вон их сколько! – Он указывает на луг. – А я поеду.

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Вернутся казаки, оставь здесь охранение. Вдруг немцы прорвутся!

Автомобиль уезжает, за ним устремляется конвой. Вместе с Тимочкиным идем к лазарету. Из ворот выбегает Леокадия.

– Валериан Витольдович! Николай Карлович ранен!

Сую винтовку ошарашенному адъютанту и бегу в лазарет. Нахожу Карловича в операционной. Сидит на табурете, лицо бледное. Мундир снят, рядом суетится дантист. Сквозь марлю повязки видна кровь.

– Халат и руки помыть!

Быстро облачаюсь и мою руки. Отодвигаю дантиста в сторону и разматываю бинт. Что имеем? Огнестрельное ранение плеча. Кровь выплывает из раны толчками. Не брызжет и цвет темный. Артерия не задета. А кость?

– Пошевелите пальцами!

Карлович подчиняется. Нормально. И по проекции раны заметно, что кость не пострадала.

Леокадия подает мне баночку с йодом. Мажу вокруг раны. Прикладываю марлевые салфетки и бинтую. Заправляю кончик под повязку и прикладываю к ней ладонь. Короткая вспышка. Карлович заметил и вопросительно смотрит на меня. Надо отвлечь.

– Как вас угораздило?

– К окну подошел, – морщится он. – Хотел посмотреть, что происходит. Вот и поймал пулю, старый дурак!

– Вы не старый и совсем не дурак! Вон сколько раненых спасли!

Улыбается бледными губами. Доброе слово и раненому приятно.

– Теперь вы главный хирург, – говорит тихо.

Осторожно поднимаю его с табурета. Леокадия подскакивает, кладет здоровую руку раненого себе на плечо. Вдвоем отводим Карловича в кабинет. Сестры застилают диван, взбивают подушку. Освобождаем доктора от одежды, кладем и укрываем одеялом.

– Идите! – говорит он. – Один полежу. Нечего тут сидеть – рана легкая.

Выходим.

– Принесите ему чаю! – говорю сестра. – Сахара побольше. Ему надо кровь восстановить.

Кивает и убегает. Идем коридором. Навстречу несется казак в плоской фуражке. Замечает нас и подскакивает.

– Ваше благородие! Тимку ранили, кровью истекает. Спасите, век буду Бога молить!

Замечаю в коридоре санитаров с носилками. Подбегаю к ним. На носилках – казак без сознания. Лицо бледное, глаза закрыты. Щупаю пульс – частый, но с хорошим наполнением. Левый бок в крови. Поднимаю мундир – повязка пропитана кровью. На нее пошло нижнее белье. Индивидуальные перевязочные пакеты здесь есть, но пока не распространены.

– Раненого – в операционную!..

Спустя час выхожу в коридор. Навстречу бросается тот же казак. Глаза шальные.

– Будет жить! – киваю. – Я ему селезенку удалил.

– А як жа?..

– Без селезенки люди живут. Не волнуйся, казак! Сядет в седло Тимка, причем скоро. Не удалить не мог – селезенку пополам развалило. Как это произошло?

– Герман палашом ткнул. Я его срубил, а потом гляжу – Тимка за бок держится и с седла ползет. Успел подхватить… Перевязали как могли – скорее сюда. Думал, не довезем. Брательник он мне. Так жить будет?

– Гарантирую. У меня еще никто не умирал.

– Благодарствую, ваше благородие! Примите, не побрезгуйте!

Сует мне что-то в руку. Часы, наручные. Большой, серебряный корпус, красивый кожаный ремешок. На циферблате надпись – «Longines». Швейцарские. Ремешок затерт – носили. Наверняка трофей. Придираться не будем. Часов у меня нет – почему-то не оказалось в вещах Довнар-Подляского, которые привезли из роты. Возможно, не было, а может, и приватизировали. Застегиваю ремешок на запястье. Вот и взятки брать стал.

– Спасибо, братец! Как зовут?

– Урядник Болдырев!

– Не беспокойся, Болдырев! Присмотрим за брательником.

– Мы тута на лугу встали, – говорит он. – Велели побыть у лазарета. Вдруг герман наскочит? Зовите, коли что.

Киваю. Болдырев уходит. Слова его напомнили об адъютанте. Иду искать. Нигде нет. Встречаю Кульчицкого.