Черная вдова

– И что ты из нее сделала?

– Пока лежит.

– Знаешь, Вика, – предложил Ярцев, – пошли-ка в дом.

– Я не замерзла.

– Не заметишь, как отморозишь нос или щеки.

А мороз на самом деле густел, щипал лицо. Вербицкая с сожалением оторвалась от своего занятия.

В избе после холода показалось особенно уютно. Рудик сидел у портативного телевизора.

– Прохватывает? – спросил он, когда Глеб и Вика скинули с себя тулупы и устроились у камина.

– Хорошо! – тряхнула головой девушка и протянула к теплу руки. Она блаженствовала.

– Неплохо бы перекусить, а? – предложил Глеб.

– Стоящая идея, – улыбнулась Вика.

– Организуем, – деловито поднялся шофер.

Не суетливо, но споро и ловко он накрыл стол – поставил соленые грибочки, огурцы, помидоры, домашнюю ветчину и колбасу.

– Закусывайте пока, – сказал Рудик и исчез на кухне.

– Расторопный малый, – заметил Глеб.

– Внимательный, – кивнула Вербицкая, уплетая аппетитную снедь за обе щеки.

Все ей нравилось, все ее умиляло. И больше всего – шашлык, приготовленный тут же, в камине.

Болтали о разном и не заметили, как за окном стемнело. Рудик зажег свет. Вика вдруг забеспокоилась за отца и за Семена Матвеевича. Но тут дверь распахнулась, и в дом ввалились охотники. Румяные от быстрой ходьбы, радостные и усталые. Дик выражал свою собачью радость тем, что бросился к Вике и стал лизать лицо.

– Лежать! – приказал Вербицкий, показывая дочке трофей – глухаря. – Красавец, а?

– Чудо! – сказала Вика, оглядывая великолепную птицу, веером раскинувшую большие крылья.

Семен Матвеевич передал Рудику свою добычу – беляка и, потирая руки, сказал:

– Ну, Николай, за стол!

– Заповедь охотника какая? – спросил Вербицкий и сам же ответил: – Сперва накорми собаку.

– Рудик накормит.

– Не-не! Только хозяин, – решительно заявил Николай Николаевич.

Дали есть Дику и наконец уселись обедать. Все еще не остыв от азарта, оба охотника, перебивая друг друга, рассказывали, где и как они выследили дичь и как добыли ее.

– А пес у тебя экстра-класс! – нахваливал Ярцев-старший. – Зайца поднял, навел на глухаря…

– Так он же записан в книге ВРКОС! – с полным ртом ответил Вербицкий.

– А что это такое?

– Всероссийская родословно-племенная книга охотничьих собак, – пояснила Вика.

– Смотри-ка, есть и такая? – удивился Рудик, который сел за стол лишь вместе со своим шефом.

– Надо же вести учет породистым собакам, – сказал Николай Николаевич. – В этой книге – только самые лучшие, имеющие полную четырехколенную родословную, имеющие дипломы за испытание рабочих качеств и высокую оценку по экстерьеру… Между прочим, Дик записан в самую высшую группу из русско-европейских лаек.

– И много таких групп? – полюбопытствовал Глеб.

– Пять, – ответил Вербицкий. – В группе, куда входит и Дик, около пятидесяти собак. И все они имеют по нескольку дипломов первой степени! У моего пса дипломы по медведю, утке, копытным и пушным зверям.

– Значит, многостаночник, – хитро улыбнулся Ярцев-старший. – Что же, испытаем его завтра на зверя покрупнее…

Так, за охотничьими разговорами прошел обед. После еды встал вопрос: чем заняться? Вику разморило. От впечатлений, свежего воздуха, тепла. Она пошла в одну из комнат прилечь.

– Эх, пулечку бы расписать, – мечтательно произнес Николай Николаевич.

– Это можно устроить, – улыбнулся Семен Матвеевич. – Карты есть…

– А третий? – спросил Вербицкий.

Ярцев-старший кивнул на сына.

– Играешь в преферанс? – обратился Николай Николаевич к Глебу. Тот кивнул. – Рискнешь с нами?

– Можно…

– Смотри, мы с твоим отцом имеем приличный стаж, – предупредил Вербицкий.

– На ковер, на ковер, – потер руки Ярцев-старший.

Тут же появилась нераспечатанная колода, бумага, карандаш.

– Только просьба, братцы, – попросил Николай Николаевич, – поменьше курите. – Он показал на сердце.

– Конечно-конечно, о чем речь! – откликнулся Семен Матвеевич, расчерчивая лист бумаги. – По сколько?

– По копейке, а? – неуверенно предложил Вербицкий, кинув взгляд на Глеба: мол, он еще молод и на большее не потянет.

– Боишься, без штанов оставим? – засмеялся Ярцев-старший. – Не будем мелочиться.

– Лично я готов, – усмехнулся московский гость, ловко тасуя карты и сдавая их для игры. – Ну, Матвеич?