Файлы Жоржа Нарси.

Пилот Жорж Нарси. Файлы 1- 3
Анатолий Штольц

Конец третьего тысячелетия… Отставной пилот Жорж Нарси волей случая попадает в водоворот событий, опасных для него и всех, кто его окружает. Бежать, чтобы выжить. Но у каждого пути есть свой конец, и не всегда ожидаемый…

Анатолий Штольц

Пилот Жорж Нарси. Файлы 1- 3

ФАЙЛ 1

Станция "Луна РДС-12"

Из блога Жоржа Нарси, инженер – пилота второго класса Объединённого Межпланетного Флота.

16 сентября 2096 года, Луна, Станция РДС-12

1

… Что такое Станция резервной дальней связи "Луна РДС – 12"?

Это огромная, почти пятьдесят метров в диаметре, капсула Станции, упакованная в трехметровый слой полимеромобетона и надёжно упрятанная в глубине заброшенных шахтных выработок.

Надёжное укрытие, как в могиле – так шутят наши сменные операторы Станции. А по- другому нельзя – атмосферы – то на Луне нет, и метеориты, а попросту космический мусор, постоянно бомбардируют поверхность, в основном мелочь падает, но бывает и крупный кусок ударит, да так, что и разрушить может любое строение, что, собственно, иногда и происходит. Достается даже движущимся объектам, транспортёрам, например.

Станция должна быть максимально защищена и готова к работе всегда, ведь в любой момент может поступить приказ подключиться к глобальной системе дальней космической связи и заменить любую вышедшую из строя Станцию системы РДС. И таких резервных станций только на Луне полтора десятка, а всего в Спейсе ( разъясняю для непилотов: Спейс – это на нашем сленге пространство освоенной части Солнечной системы) – их больше сотни, целая сеть. А связь и навигация в Спейсе – это цена жизни пилотов и пассажиров, а главное – миллиарды и миллиарды кредов, вложенных в корабли Флотов, так что это очень серьёзно, и очень – очень дорого…

А теперь немного о том, что происходит на поверхности. Там, наверху, над пятнадцатью метрами скальных пород вся жизнь делиться на две ровные части: ночь – пятнадцать земных суток, и день – пятнадцать суток. Ночью – темень непроглядная и жуткий холод ниже ста пятидесяти по Цельсию, а иногда и ниже двухсот, а вот днём, наоборот – жара, да такая, что скалы нагреваются до ста и больше градусов. Короче, то ещё славное местечко! Но все – же лучше, чем на станциях на Венере, или колониях на Марсе: там тоже не мёд условия, но чувство того, что Земля так далеко, что до неё нужно лететь месяцами сразу добавляет такую депрессию, которая не снимается практически ничем, разве что приличные заработки скрашивают долгие годы вахтовых смен.

Сердце нашей Станции и источник жизни для нас – реактор. Выйдет он строя, и все – труба: по аварийному расписанию через восемнадцать часов все живое на станции погибнет. Лучше об этом не думать. Хорошо одно – Центральная База находится всего в сорока минутах подлета от нас, если что случится – прибудут спасатели и ремонтники, и все восстановят. Это теоретически, а практически никогда за двадцать лет работы 12-й Станции таких ситуаций не было – уж больно надёжно она сделана. Это пятьсот сороковый проект, из тех далёких 80-х.

Все работой Станции управляет "Дора" – бортовой интеллект Станции. Умная машина, хотя и машиной – то ее трудно назвать – это нейронная сеть, пронизывающая все, что работает или должно управляться на Станции. Управляет всем, кроме людей. Но и нами, она иногда помыкает: бесцеремонно будит, когда нужно вставать на смену, ругается, если ребята вздумают курить в неположенных местах, или не торопятся на завтрак – и так далее, и так далее: нигде от нее не укроешься, если не схитришь, конечно. Но в целом – она умница, всё-таки, и голос у неё приятный – женский молодой голос. Правда с эмоциями у неё слабовато – видно, запрограммирована только на предупреждения и нотации, или информационное общение, да и то с тоном учительницы начальных классов. Меня это даже забавляет – когда есть много свободного времени на смене, я общаюсь с Дорой: мы разговариваем на разные темы, о жизни, об истории, рассказываем друг другу анекдоты, даже о любви пытаемся общаться – но здесь она явно плывёт, или делает вид, что плывёт и не совсем понимает – видно не хочет заходить за выставленные рамки служебной необходимости – она похожа на благовоспитанную девицу – слышу, что знает гораздо больше, что ей тоже интересно, а вот уклоняется от темы – не положено ей об этом разговаривать.

О моей работе начальника смены, кратко: Станция должна работать всегда и при любых обстоятельствах, и на Станции должен быть порядок. Вроде, кратко и все, а на самом деле за этим стоят десятки циркуляров и должностных инструкций, и сотни часов изнурительных ситуационных тренировок – в нашей службе все чётко, как на армейском Флоте, поэтому и берут на эти должности в основном отставных военных. Главное – действовать быстро и адекватно в чрезвычайных ситуациях, если вдруг придётся управлять всем на Станции в ручном режиме.

Ещё в мои обязанности входит сопровождение бригады техников, выходящих со Станции на профилактический осмотр радаров, виртуальное, конечно, сопровождение, в реальном времени, но тоже ушами хлопать нельзя: то породы в штреке потеряют стабильность, то угроза метеорной атаки, то просто разгильдяйство техников – те, бывает, начинают чудить, вырвавшись из тесных объятий Станции, короче, за почти четыре часа еженедельной профилактики радаров дежурному, иногда, крепко потреплют нервы.

Вот такая моя работа, вернее – служба.

… Кстати, о выходе на профилактику: это единственный движ за скучную жизнь на Станции. Раз в неделю два техника выбираются из бетонного чрева Станции и через систему штреков и лифтов в толще скалы, проходят в рабочие туннели, где стоят радары. Что такое радарный туннель? Это круглая нора, диаметром восемь метров, пробитая в толще скалы, в которой на специальных рельсах стоит блок радара – большой стальной цилиндр на платформе, все это чудо техники размером с грузовой камьён, то бишь грузовик с цистерной, большая штуковина, короче. Так вот, эти радары в собранном блоке выезжают на площадки на верхушках скал, разворачиваются в большие чаши, похожие на блестящие селенитовые цветы, диаметром метров пятнадцать. Красивое зрелище это – рождение такого селенитового цветка, сколько раз видел, но каждый раз завораживает. Развернулся радар, выбросил импульс, принял ответ – и сворачивается, потом уползает обратно, в свою нору. На все уходит пятнадцать минут, на весь цикл проверки. И таких радаров – три. Пока по лифтам и штрекам доберёшься до каждого радара, пока выведешь наружу, развернёшь и проверишь, да доберёшься обратно, на Станцию – вот тебе и три часа сорок пять минут, как положено по штатному расписанию. Выход, процедура нелёгкая, хотя и интересная…

....Почему не ставят андроидов на такие станции? Ставили, лет пять назад, на Марсе, да через месяц их работы потеряли сразу две станции: в нештатных ситуациях андроиды не смогли принять правильные ситуационные решения. В результате с пятьсот сороковых станций убрали андроидов и вернули людей: так надёжнее, и дешевле. Слышал, что на новых станциях связи новой шестисотой серии установлены андроиды – симбиоты, полностью интегрированные в инфополе станций, так, те справляются без проблем. Но, до тех пор, пока "пятьсот сороковые" остаются основой сети РДС, у нас будет работа…

А теперь немного о нашей Станции.

На станции есть три уровня: нижний: там расположен реактор, блоки жизнеобеспечения и утилизации, на втором – склады, ремонтный цех, шлюзовой отсек, на верхнем уровне – КП, блок автономного питания "Доры", узел связи, кают – компания, столовая с кухонькой, жилые отсеки (почему-то их пять, видно, изначально, смена была рассчитана на пятерых человек), небольшой спортзал и зона рекреации: зимний сад с бассейном – отличная зона, ничего не скажешь. Вот и вся Станция, ее можно всю обойти минут за сорок…

… О моих напарниках по смене. Рикардо и Хулио, мексиканец и испанец, сапог сапогу пара. Летали на военных крейсерах лет десять, ушли в отставку по вылету в Спейсе, а потом попали сюда, по контракту. Неплохие парни: работу свою знают, подчиняются мне как начальнику смены без проблем – все – таки я флотский майор, хоть и в отставке, как никак, а они – капралы, а вот воинская субординация въедается в человека на всю жизнь. Но если они собираются вместе между сменами – так это просто труба: играют в карты до мордобоя, пьют текилу, жарят мясо и курят так, что в кают-компании стоит сизый туман. Все это запрещено на Станции, но они как-то ухитряются блокировать реальное изображение, уходящее на Базу, а ставят вполне пристойную картинку, хоть и Дора ругается. Да ладно, главное, чтобы порядок во всем остальном был…

… О быте на Станции. С этим здесь все на должном уровне: каюты просторные, климат отличный, серфер объёмный со всеми эффектами, все мелочи продуманы. Все, как в хорошем отеле в Селене (это ближайший к нам крупный город). С едой проблем тоже нет: хочешь – Кок -автомат с хорошим меню ( больше трехсот блюд), хочешь – готовь сам. Продукты, конечно, синтетика и полусинтетика, но очень приличного качества. Мы привозим с отдыха и натуральные продукты, благо в Селене их можно купить без проблем, но это так – побаловать себя, устроить маленький праздник. А как в таких условиях без праздника? Никак…

Вот так мы и живём здесь. Нормально живём.

2

14: 58, 20 сентября 2096 года, станция РДС-12

Пятый час смены Ж. Нарси, шеф – инженера Станции, 39-я минута проверки радаров.

– Кэп, первый радар сложился – это доложился Хулио. – Осмотрели, все чисто.

– Вижу – я осмотрел огромное серебристое тело свёрнутого радара с разных положений обзорных камер. Радар свернулся, все в норме, Дора выдала зеленое резюме на монитор: все элементы убраны, двигатели обесточены, герметичность в пределах расчётных показателей. Все, да не все: не видны оси платформы.

– Рикки, залезь под платформу и проверь оси – там, внизу, камера не работает. Осмотрись там, да камеру эту найди, она уже несколько раз подводит. Запасной блок для камеры есть?

– Блока нет, кэп.

– А ведь говорил же просмотреть камеры в прошлый раз!

– Говорил, помню – сокрушенно вздохнул Рикки, неуклюже присел в своем тяжелом скафандре и, кряхтя, залез под колеса платформы. Вскоре на мониторе появилась картинка платформы радара снизу – это Рикки подключил свою камеру к Доре. – Видно?

– Видно. Проползи вдоль платформы, проверь все. Посмотри камеру – она там, примерно посредине, огонёк там такой должен красный мигать.

– Да, кэп. – Рикки пополз вдоль рельсов, стараясь не поднимать пыль.

– Ну, что? – Жорж нетерпеливо прервал сопение Рикки.

– Да ничего, все норм. А камеры я не вижу, не мигает здесь ничего.

Жорж спросил компьютер:

– Дора! Что с камерой под первой платформой? Проверь и сориентируй, где она находится.

Компьютер вывел на монитор схему: все без отклонений, все в зелёном цвете.

– Дора! Камера ведь не работает, ты что, не видишь?

– Вижу, капитан – ответил приятный мелодичный голос – это Дора. – Но все датчики работают. А картинки нет. Решаю вопрос. Камера спереди по ходу движения Риккардо, расстояние один метр двадцать восемь сантиметров, ориентир – кронштейн крепления кабельной коробки.

– Рикки, слышал? Найди эту грёбанную камеру, может, она просто забита пылью…

– Внимание! Двенадцатая! Угроза метеоритной атаки! – голос дежурного с Базы внезапно прервал диалог Жоржа с Рикки. – Через Периметр прорвался рой метеоритов. Время подлёта к вашей станции – семь минут. Есть крупные. Возможна бомбардировка. Красная тревога! Жорж, действуй!

– Есть! Красная тревога! – мгновенно переключился Жорж. Внутри все похолодело. – Дора! Красная тревога! Действия по протоколу "один"!

– Да, капитан. Приступаю. – ни тени страха, ни тени напряжения, и тени тревоги – как всегда ровный и приятный голос Доры, вроде бы это жена утром накрывает на стол: "Да, дорогой, тебе бутерброд с колбаской или с сыром…как скажешь дорогой…". Вот этим и хорош искусственный интеллект – он не испытывает эмоций, он всегда позитивен и уравновешен. Это раздражает при длительном общении, но не сейчас – когда все должны действовать чётко и быстро, и люди, и компьютеры – для того, чтобы выжить.

Дора запустила процессы глубокой защиты Станции: закрылись массивные створки допзащиты выходов из Станции в систему туннелей и на внешнем выходе.

– Дора! Включи внешние радары и выведи картинку на монитор!