По велению вселенной… Я принимаю бой

Вдруг что-то зашуршало в зарослях кустарника неподалеку от нас, и он с невероятной скоростью запустил метательный снаряд.

– Ах!

Я видел кровь, хлестнувшую из ее плеча. Царапина не была глубокой, сердце даже не треснуло, но этого было достаточно, чтобы окрасить ее зеленую тунику в темные тона.

Она стреляла вслепую, пока тот изворачивался, покуда были силы.

Протяжный свист! Расщепление сухой древесной коры! Шуршание свежих листьев и травы! Одни звуки сменялись другими. Бег и стрельба. Крики и вздохи. Играла быстрая, но ритмичная музыка. Сердце невольно побаливало, на лбу появилась испарина, а в голове ничего кроме пустоты. Я тяжело дышал и пытался понять, что происходит. Одни события слишком быстро сменяли другие. Вроде бы знал, но верить в это не хотелось. Я на настоящей битве! Это совсем не то же самое, что хлестать деревянную палку с тряпичной оболочкой. Здесь боль не моральная, а физическая.

Дрожащими руками, непослушными пальцами, я все-таки нащупал дарованный мне кинжал. Это выглядело глупо, но ничего другого я сделать не мог. Я не должен стоять как вкопанный и следить за всей котовасией.

Соперник был габаритен и тем неуклюж. Если я правильно понял его тактику, у меня есть шанс… Я погнался за ним, замахнувшись металлической штуковиной, а Саша, вторила мне позади: – Нет! Не делай этого не…

А ведь я почти догнал его, но лишь хаотично рассекал воздух. Я будто боялся подбегать к нему и тем более задеть. Я боялся его. Я боялся получить в ответ.

Наконец я смог ухватиться за его кафтан и даже повалил на землю, пусть и сам упал следом. Теперь я фиксировал ногами его руки. Ему было неприятно и больно. По скрюченной физиономии видно, пусть и прятал ее от меня.

Тот что-то хотел сказать мне, но не мог. Зелье действовало. Даже мычание было беззвучно. Будто громкость голоса стояла на нуле и рот широко не раскрыть.

Я старался дышать глубоко и ровно, но тем самым дрожь по телу становилась еще заметнее. Я даже умудрился поцарапать себе палец, когда занес кинжал над головой. Я не мог выглядеть перед своим поверженным врагом слабым, не хотел позволять ему считать, что у него есть шанс. Потому терпел боль.

Пошел дождь.

Он впервые испугался, когда капли задели его лицо. Он смотрел то на меня, то на небо. Черт, он что-то знал… Он будто понимал причину и следствие. Я был зачинщиком непогоды, ему кто-то сказал так, и теперь он убедился в этом лично.

Сам не знаю, как пришел к этой разгадке. Будто что-то внутреннее подсказывало мне на фоне услышанного мною сумбура. Нет, это не чтение мыслей. Я помню про «миелофон», но это не значит, что я не могу чувствовать чей-то эмоциональный фон.

– Держи его! Не устраняй! – Крикнула Саша, догнав нас. А я даже не думал о подобном. Позади бежали Мара, Игорь и Инга. Точнее было бы сказать – последняя нехотя плелась, крепко обняв арбалет, словно грудного ребенка.

Я сам не понял, как моя рука дрогнула. Я, к своему стыду, обронил оружие… Только сейчас понял, что мне ничего не стоило отнять у него хотя бы одно сердце. Что же держало меня? Не знаю, но что-то до боли знакомое.

Вот теперь в моей голове всплывала похожая ситуация, но в руках был не металл, а что-то чуть более мягкое. То, что потом разбилось у меня в щепки, и потом ощутил в руках горстку пепла.

Я помню, что мог контролировать свои силы, и я мог защититься, но…

– Хорошая работа! – Подбодрил меня Игорь, пока пленник кряхнел подо мной и старался выбраться. – Ты справился с заданием.

Я смутился, но без радости. Какой там… Меня спасла моя неуклюжесть. Это не более чем везение. Да и то, все можно было сделать аккуратнее и хитрее, без лишних действий. Я больше тормозил процесс, нежели пытался что-то сделать.

– Можешь слезть с него. Никуда он не убежит. – Поддержала Саша.

Я встал, Игорь тут же обездвижил налетчика, сделав рукой какие-то круговые жесты.

– Что с остальными?

– Скрылись. Непродуманная у них тактика. Нет, чтобы еще кого-нибудь выдвинуть на передний план, да разделить ходы, так они сплотились покрывать одного.

– Я смотрю, вы ранены? – Заметила Мара, достав из сумки лютню. – Подставляйте свои руки ко мне поближе. Сейчас спою.

Только хотел спросить: «Что за?…», как Саша шепнула мне: – Глаза сильно не щурь, а то обидится.

Та прочистила горло и принялась проверять струны: – Я все слышу… – Саша приняла непонимающий вид, но губы сжала, – кхм-кхм, итак, эмм… Великая песня-а-а, раны исцели-и-и. На святой подви-и-иг воинов благослави-и-и! Спаси от вечной но-о-очи и проливных дожде-е-ей! Вместе эту песню-у-у петь нам веселее-е-ей!

Я смотрел на эти потуги стеклянными глазами. Лицо не то побледнело, не то наоборот – побагровело. Сам не понял. Но челюсть, не открывая рта, сама соскользнула куда-то вниз. Саша толкнула меня локтем в бок. Я тут же на свой стыд осознал свою некомпетентность.

Она продолжила: – Мда, от такой сырости, конечно, инструмент чувствует себя плохо. Но получилось, как получилось. Извиняйте!

Лютня отправилась обратно в инвентарь, а я только сейчас заметил, что царапины не стало. Да и от Сашиного ранения осталась лишь прорезь на ткани, да и она вскоре зашилась обратно.

– Она и ткань лечит?

– Скорее возвращает в исходное состояние. – Зевая, ответила Инга. – Кхм… ну типа… время вспять поворачивает для отдельных частиц и предметов. Даже код самостоятельно вскрывать не надо. Такая специальная команда, которая заменяет излишние манипуляции. Процент здоровья только вернуть не может и события. В общем, трудно объяснить. Лучше «спасибо» ей скажи.

– Ах, точно, спасибо Ма… – но та уже ушла.

– Не беспокойся. – Саша положила свою исцеленную руку мне на плечо. – Потом выразишь свою благодарность. Она сама себе на уме, но не очень любит слова. Лучше делом доказать.

Тем временем Игорь сосредоточился на своем деле. Мы отошли подальше, чтобы не отвлекать и без того нервирующего дела.

Я спросил у девчонок: – А почему нельзя создать что-то подобное? Что-то заменяющее одним кодом кучу работы.

– Артефакты? – Спросила Инга. – Они и так существуют, но они либо вручную, либо ментально созданы человеком…

– Да, – поддержала лучница, – как выкованный меч в камне, или сердце дракона, которого можно увидеть, только потеряв все.

– Угу. – Продолжила та. – А значит, на это нужно время. Это – во-первых. Во-вторых, такие вещи имеют… ммм… как бы сказать, узкой направленности. Лютня тоже. Она делает хорошую работу, но всякие индивидуальные недуги она точно не исправит. Да и умение пользоваться всякими магическими штуками – тоже тот еще талант.

– Получается, – немного погодя понял я, – стирание этого самого хаоса тоже индивидуально?

– Никак иначе. – Всплеснула руками Саша. – Бывают «причинные вредители» одни и те же, например, задевающее кем-то слово, после чего страдальцы мозгом плывут, но это шанс один на тысячи. Мы не можем позволить себе тратить время на безделушки, которые нам в итоге не понадобятся.

Инга устало зевнула: – Ага. Как там? Труд – высшее благо.

«И это она-то трудится?»…

Я все думал о том взгляде своего оппонента. Это не было случайностью. Не могло им быть. На него в тот момент словно нашло озарение. А ведь дождь длился недолго, не успев оставить за собой больших по размеру луж.

Молчание затянулось, и я решил открыть очередной диалог: – А что было бы, если бы я его устранил?

– Ну, во-первых, он бы исчез. Во-вторых, его выбило бы из игры, и он зажил обычной жизнью, или начал все заново, забыв о том, что было раньше, проснувшись на месте сохранения или просто дома. Зависит от его личного выбора.

– Забыв? Как я?

– Нет, у тебя… как-то по-другому, что ли… Ты не помнишь вообще ничего. У них нет памяти об устранении.

– Ох… Я и не подозревал, что у меня настолько сложный случай.

– Хм, ну, смотря с кем сравнивать. – Вступилась Инга, натирая свое оружие. Зачем? Она же его не использовала… – Вот она помнит, как со мной боролась.