Осенний дом

Весь мир свернулся в клубок и был отброшен во имя сегодняшнего представления театра масок. Тони не заметил бы обрушения дворца, в котором жил, не то, что… этого…

Он закрыл глаза. Вздохнул. Эйфория давно ушла, отступила перед натиском не самых лучших чувств. Трезв, но голова всё равно почти не работает.

– Это развод, – придавлено признал он. – Я говорил тебе, что не приму подобного. Уезжай сейчас же. К Шерил в Белые Колонны, или к Ретту Адмору в предел – мне всё равно. Просто сделай это сейчас же. Бумаги начнём готовить завтра.

– Хорошо, – ровно сказала Чайна Циан и поднялась. – Я попрошу Мелиссу заняться моими вещами.

– Ей не хватит и года, чтобы очистить мою гардеробную от десяти тысяч пар твоих туфель.

– Их не так много.

– Тысяч пять? – с кривой улыбкой поморщился Тони. – Всё равно многовато.

– Ты не унываешь, – мягко отметила Чайна Циан. Тони поймал любящий, нежный взгляд жены. А затем она просто ушла. Без слов и сожалений.

В таком случае, все эти её взгляды – что это было? Только ли дело в том, что она – перевёртыш, а он – крылатый? Только ли дело в том, что он придавал слишком много смысла каждому её выдержанному, точно отмеренному жесту, каждому полутону её чистого, ясного голоса?

Не думать. Позже, когда всё придёт в норму, он точно сделает правильные выводы.

Ночь. В последние годы он, бывало, ложился спать один – Чайна Циан засиживалась за книгами до утра. И утром, не однократно, просыпался тоже один – жена уже отбывала в университет. Значит, будет не так уж непривычно одиноко.

И действительно, утром не сразу вспомнил, что чего-то не хватает. Самочувствие отличное. Отсутствует тревожность глубоко внутри – это выступление театра масок, прошедшее вчера и удавшееся на славу, сняло всякое напряжение. Но вот дальнейшие воспоминания сделали сложным и тяжёлым каждое движение. Возился с одеждой дольше обычного. Всё – дольше обычного.

Надо спуститься вниз, в гостиную, и рассказать родственникам о том, что Чайна Циан здесь больше жить не будет.

Все уже завтракают. Собрался, натянул улыбку на лицо и вошёл в столовую.

– Доброе утро, клан! – произнёс Тони обычным легким, весёлым тоном.

– Ты опоздал к завтраку, – отреагировал герцог Сильвертон – глава клана Сильверстоунов, – останешься без еды.

– Я и к началу войны опоздал родиться, но в стороне меня не оставили, – парировал Тони и уселся на своё место.

– Наглец.

– …Моё второе имя.

– Реджинальд твоё второе имя, – пробурчал дядя Брайан.

– Ты какой-то не радостный.

– Это ты не радостный. Отбрось лицемерие и скажи, что у тебя не так.

– Это не для завтрака. Это для клансбора.

– Хорошо, после завтрака поговорим.

– А не я здесь решаю такие вещи? – холодно поинтересовался герцог.

– Да какая разница, – с непроницаемым лицом ровно, без эмоций, возразил Брайан. И добавил: – На данный момент.

Тони почти полностью потерял аппетит. Захотелось чего-то… невозможного сейчас.

– Так что ты хотел сказать? – спросил герцог, усаживаясь в своё привычное кресло в белой гостиной. Герцогиня уселась рядом с супругом, и, сложив руки на коленях, обратилась в слух. Остальные родственники вели себя тихо. Не сияющий благостно "почти святой Брайан" и не унывающий Тони, у которого плохо получается скрывать, что у него что-то не так – это очень плохой признак. Очень.

– Вчера я и Чайна Циан вскрыли карты. То, что мы узнали друг о друге, оказалось достойно разрыва брачного контракта.

Все молчали. Герцог, однако, среагировал почти сразу:

– Ты, полагаю, изменял ей. О тебе болтают, что ты не пропускаешь ни одной актрисы. Но ты сказал, что узнал что-то о ней. Чайна Циан никогда не сделала бы ничего плохого. Она, перевёртыш, по своим качествам крылатая больше, чем половина знакомых мне женщин. Она честная и чистосердечная, безыскусная, прямолинейная и добрая. Что, скажи мне, она могла сделать?

Поскольку Тони сразу не нашёлся с ответом, герцог продолжал говорить, свирепея:

– Полагаю, она уехала к Шерил. И, знаешь, даже если тебе будет от этого паршиво, и, более того, как бы тебе от этого не было паршиво, я намерен вернуть Чайну Циан. Она часть клана. Мы дали ей свою фамилию, когда её отец отказался от родства с ней. И, что бы между тобой и ней ни происходило, она должна жить здесь, в Нью-Лайте. А ты мне отвратителен. Такие как ты, не способны удержать ни одну в мире женщину. Притвориться, что ты достоин уважения хоть в чём-то, и удержать жену. Вон с моих глаз.

Герцог умеет разговаривать, отличный дипломат, предводитель крылатых планеты в прошлом; он хорошо знает цену громким фразам, а так же зубовному скрежету и тихим проклятиям, брошенным вслед. И сейчас он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сказал. А Тони, после услышанного, вкупе с явным презрением герцога, оказалось сложно собраться с мыслями.

– Прежде всего, есть нечто, – заговорил всё же Тони, не двинувшись с места, – что клану следует узнать обязательно. У меня есть сын. Его зовут Дэниел Масс, ему тридцать три года…

– Вот оно!.. – прошептал кузен Тони, Шип Валери.

– Ночь Багровых Лепестков? – протянул Даймонд – сын прародителя, Сапфира Сильверстоуна.

– Она самая.

– Знаешь, я, пожалуй, не удержусь, – пророкотал герцог, поднимаясь с кресла.

Последнее, что из увиденного запомнил Тони, кроме разъярённого лица и заалевших глаз главы клана, это тяжёлый кулак герцога, несущийся навстречу.

Моргана тихонько вошла в спальню Тони, где он приводил себя в порядок, пытаясь убрать посеребрившуюся кровь с лица. Отметина на лице осталась – будь здоров.

– Как так вышло? – с лёгким возмущением обернулся он к Красивейшей.

– Ты надолго отключился, а твой дед запретил исцелять тебя. Свеча точно истаяла за это время – теперь только ждать, когда само регенерирует.

– Мог бы и не спрашивать, – сделал вывод Тони. – И сколько такие штуки проходят сами?

– Не знаю. Я же эскортесс, на мне всё за пару мгновений заживает.

– Повезло, – Тони уселся у туалетного столика жены. Все её баночки, скляночки и порошки на месте.

– А ты на войне уж наверняка насмотрелся на раны, но не знаешь.

– Ну, там, бывало, ни одного живого места на теле не было, так что и не замечали… Но, помню, у Джереми, после стычки с Брайаном, была такая же штука, только больше, забавная, в форме крылофитской "Ко". Исчезла за пять дней. Я так сокрушался. Когда исчез тот синяк – то есть.

– Значит… на пять дней нужно придумать что-нибудь… Я принесу краски для лица. Рэйн научил меня ими пользоваться.

– Каждое утро ждать, когда ты вылезешь из постели, чтобы намалевала мне… Помню, что дедуля кулаком вломил… а выглядит, будто ногой. Он точно меня не пнул потом по тому же месту?