Мозаика судьбы

– Линдочка, я просто беспокоюсь. Но если ты настаиваешь, то я просто приеду тебя встречать чуть попозже. Будь осторожна, целую!

Линда склонилась над сумкой, убирая свой большой телефонный аппарат, когда кто-то коснулся ее плеча сзади. Она обернулась, и мы оба увидели милого молодого человека в очках, которые придавали ему немного неуклюжий вид.

– Гарри, что ты здесь делаешь???

Но глаза принадлежали не Гарри, а Полу. Происходило что-то дико странное. Эти двое второй раз влезают в мою судьбу, на место паники пришло чувство раздражения. Неужели он решил умереть снова вместе со мной, и вообще, как скоро это случится? На меня нападут террористы или я поскользнусь на лестнице и разобью голову??

– Я пришел снова попробовать тебя отговорить!

– Не начинай, пожалуйста, мы друзья, мне тяжело с тобой расставаться, но теперь я начинаю новую жизнь.

– Тебе не обязательно улетать, ты можешь перевестись в другой университет!

– Во Флориде меня никто не знает, а здесь на каждом шагу знакомые. Тем более там Келвину дают место. И вообще я думаю, мы переедем оттуда в другую страну в скором времени. У нас с ним есть планы.

– А если я скажу…

Он замялся, переступая с ноги на ногу. Объявили посадку на наш рейс. Я знала, что это наш рейс.

– Ну же, Гарри!

– Я в тебя давно влюблен!!! Мистер…Келвин испортит тебе жизнь!

Линду как подкосило. Она крепко сжала в ладони билет, и осипшим голосом сказала: «Ты должен был сказать это раньше. Намного раньше. Ты мог изменить наши жизни. Теперь, когда моя уже сломана, ты просто не имел право такое говорить!»

Она со слезами на глазах быстро направилась к нужному выходу. Я так хочу заставить ее обернуться, я хочу последний раз взглянуть на бедного Гарри, который был так не похож на Пола, который мне так понравился. Этот молодой человек не был сгустком какой-то сильной энергии, скорее, наоборот, в нем была милая беззащитность.

Далее последовала долгая посадка в самолет. Я чувствую, что Линда в глубокой печали, некоторые импульсы ее тела бросали ее назад. Но она очень сильная, и, сопротивляясь сердцу, она гнала прочь мысли о том, что есть шанс переиграть все прямо сейчас. Я начинаю догадываться, что за история была у этих трех людей, но почему-то совсем нет желания копаться в голове у бедной Линды. Для меня намного интереснее осматривать все вокруг.

Больше всего меня удивил сам летный транспорт. Сейчас…то есть в мое время, такие, наверное, увидишь только в музее или на картинке. У него есть крылья. И он стоит на земле. Не висит изначально в воздухе, а стоит колесами на земле. Зачем самолету вообще колеса? Внутри самолет был неуютным. Сиденья плотно прилегали одно к другому, личное пространство было вообще не предусмотрено. Проходы узкие, окна маленькие. Нас как будто загнали в жестяную банку.

Линда плюхнулась на сидение, и закрыла глаза. И тут произошло что-то странное. Она как будто увидела меня в своей голове. Или я увидела ее в своем сознании. Я не могла объяснить, что это было, но я четко видела нас со стороны. Мы были как два лица, смотрящиеся в зеркало и видящие и себя, и второе отражение. Но Линда не испугалась, она мне улыбнулась и приветливо кивнула. И тут мне показалось, что это была не Линда и не я, а кто-то третий.

Я не успела проанализировать всю картину, которую увидела, как Линда открыла глаза. Рядом с нами уселась женщина средних лет, она выглядела очень испуганной и сразу вжалась в свое кресло. Встретив наш взгляд, она выдавила улыбку и сказала: «Очень боюсь летать. Но вот невестка родила внука, так пришлось перебороть себя».

Линда понимающе кивнула и решила наблюдать за стюардессами, помогающими расположиться пассажирам. Погода за иллюминатором совсем не ладилась, мы еще долго сидели в непонятном ожидании. Крылья самолета было видно из моего окна, их уже довольно сильно припорошило снегом. Линда вздохнула, и начала бессмысленно листать какой-то журнал, который лежал в специальном отсеке в кресле напротив. Я начала уставать, было тяжело держать контроль, продолжать сознавать нас с ней как отдельные части целого.

Лампочка сверху резко замигала и запищала над головой, это еще больше взвинтило, Линда же спокойно пристегнула себя каким-то не очень надежным, на мой взгляд, поясом. Женщина рядом сделала то же самое, еще и подергав его на всякий случай.

Мужской голос из ниоткуда сообщил нам данные о нашем полёте и пожелал приятного путешествия. Машина начала шуметь, потом медленно поехала…на колесах!! Я полностью отвлеклась от Линды, все действо заняло меня настолько, что я не замечала, как она взволнована. Спустя пару минут нашей езды, машина вдруг как будто оттолкнулась от земли и начала медленно подниматься вверх. Мне захотелось закричать, как маленький ребенок, от восторга. Линда повернулась к окну, из него был виден аэропорт. Машину слегка трясло, я посчитала, что так и должно быть. Прошло всего несколько минут, как тряска стала совсем другого рода. Женщина рядом уцепилась рукой в подлокотник, костяшки побелели. И я поняла – вот оно. Сейчас случится. Все произошло резко и внезапно. Нас тряхануло, свистящий звук режущий слух, удар, Линда вскрикнула и ударилась головой об окно. Мы потеряли сознание, очнулись в чем-то обжигающе холодном. Что-то прозрачное, неприятное, застилало глаза. В области головы был, наоборот, пожар. Хотелось кричать, но воздуха не было. Мы в воде, поняла я, но не Линда. Она боролась, отчаяние охватывало ее волнами. В голове билась мысль: «Так не должно быть».

Я так хотела успокоить ее, погладить по голове и укачать на волнах. Я чувствовала, что ей только кажется, что она борется, но ни одна часть ее тела уже не двигалась. Она медленно тонула. Мне нужно было выбираться, но тут я поняла, что не могу себя вытолкнуть из тела. Нахлынула паника, я как будто билась в закрытую дверь, пытаясь вернуться в свое сознание, но Линда вцепилась в меня. Она мысленно кричала, мне становилось страшно, темнота и глухота накрывали нас, но мы не отключались. Мне плохо…я не хочу оставаться…

Оливия Браун. Нью-Йорк. 2032 год

Фуууух…я могу дышать…где я?

На глазах еще была пелена, кто-то холодными пальцами вцепился в запястье, белый халат…неужели опять?

– Беатрис?

Я знала, что она меня спасет.

– Беатрис, уведи меня

Я надеялась, что белый халат это именно Беатрис, и все поверят, что я в порядке, раз могу ее узнать. Холодные пальцы разжались, теплая белая рука приобняла меня за плечи и повела куда-то. Пелена с глаз не сходила, и когда я по шуму поняла, что рядом никого нет кроме белого халата, я сказала: «Я ничего не вижу, ты можешь мне помочь?»

Халат зашумел баночками, потом прикрыл мне глаза и завязал сверху прохладной повязкой.

Шепот: «Отдохни немного, я скоро вернусь».

Я откинулась на место, где предполагаемо должна была быть подушка. Неожиданно ощутила что-то соленое на губах…ох да я вся в слезах. Представляю, какое зрелище я всем устроила, просто замечательно.

Дверь скрипнула, и я встревожено спросила: «Беатрис?»

– Нет, это Пол. Я решил проверить тебя, ты выглядела совсем разбитой.

– Подходящее слово для моего случая. Ты ведь знал меня и там! Все еще не хочешь встряхнуть тут всех, чтобы выяснить, что за чертовщина? Два раза это уже не совпадение!

Я приложила руку к повязке, подумывая ее снять, потому что разговаривать с темнотой не доставляло мне удовольствие.

– Не снимай, думаю еще рано.

Я почувствовала тепло рядом с собой, он сел так близко.

– Как ты умер?

– Я был на мосту в тот момент, все видел. Ваш самолет упал в реку, многие были еще живы. Я бросился в холодную воду, воспаление легких и через неделю я умер в больнице. Мне пришлось изрядно покопаться в мозгах этого парня, я ведь был с ним только в больнице, но почему-то чувствовал, что снова будет связь. Решил проверить и все выплыло. Я…он очень тебя любил.

– Не меня, а Линду.

За дверью послышались шаги.

– Еще увидимся.

– Но…

Теплый голос Беатрис пришел на смену голосу Пола: «Можешь снимать».

Я сдернула повязку, поморгала пару раз, и белый халат превратился в обеспокоенное лицо.

– Что, черт побери, опять произошло?

– Это я вас всех хотела спросить! Я, как ты и советовала, напрягла все силы, чтобы отделиться, а она…не могу это объяснить, но чувство было, будто она за меня пальцами схватилась.

– Теперь они интересуются тобой еще больше, хотят наблюдать за тобой отдельно.

– Отдельно? Нет, я хочу с…группой.