Огонь, тлеющий под водой

Для освобождения человека.

Для сохранности психолога.

Глубинная часть фундамента состоит из чувства уважения. Необходимо уважать клиента.

Поверхность фундамента – сложнее. Психолог должен работать на границе векторов морально-нравственных представлений. Своих собственных и клиента. Образно, у психолога это похоже на огромный зеркальный веер, отражающий радугу. В этом зеркальном веере отражаются тысячи допустимых для него оттенков морали и нравственности. А у клиента только одно представление. Ну, иногда несколько оттенков. Потому что ему больше не надо. У него есть его жизнь, опытность, воспитание, условия, определяющие его существование. И если картина мира клиента находит отражение в огромном зеркальном веере психолога, терапия будет успешной.

В ином случае это просто бизнес.

Или мошенничество.

Или преступление.

Или психическое расстройство специалиста.

Но не психотерапия, что означает, в моем представлении, оздоровление души. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Анастасия посмотрела на Жана и в очередной раз отразила внутренний свет, исходящий из глубин его сердца. Он улыбнулся в ответ.

– Жан, ты как психиатр что думаешь про психотерапию?

– Анастасия, я обязательно тебе расскажу об этом. Когда буду рассказывать о своей травме. Но не сейчас. Потому что ты начала рассказывать о себе. И я хочу продолжения, – Жан говорил немного медленно, но почти без акцента. Все-таки студенческие годы, проведенные в Российском университете дружбы народов, оставили на Жане Батисте отпечаток клинка, обвитого змеем, и гравировку кириллицы. Он стал отличным психотерапевтом и хорошо владел русским языком.

– Хорошо, Жан. Но ты же как джентльмен дашь мне некоторые преференции? Просто у меня не одна, а несколько травм, о которых я могу тебе рассказать.

– Конечно, – Жан рассмеялся и покачал головой. – Ты же женщина. Более того, ты русская женщина. Русская женщина психолог-хирург! О! Я хочу подробностей!

Они рассмеялись, и у камина стало светлее.

– Тогда я расскажу тебе первую историю, которая случилась со мной в то время, когда я была особенно счастлива…

Анастасия посмотрела в чашку с капучино. Напиток был безупречно готов к употреблению. Всем бы такую мотивацию, подумала она.

Запах кофе и корицы останавливал время, и Анастасия размышляла, с чего ей начать, согревая руки в объятиях фарфорового тепла…

Глава 2.

Смерть ангела

Бульон из золотой рыбки

Жан Батист улыбнулся своей осторожной улыбкой, налил себе чай и стал внимательно слушать Анастасию.

– Какое великое значение имеет ритуал совместного употребления пищи и утоления жажды. Как будто мы насыщаем не только желудок, но и добавляем особые специи в пищу для души. Словно мы не только утоляем жажду, но и медленно, с удовольствием наполняем живительной влагой сосуд ума. Это можно назвать экзистенциональной трапезой, скомпилированной из бренного и вечного. Такой вид ланча возможен только при условии отсутствия у собеседников самого распространенного порока, – глупости. А глупость есть порок человеческий, восьмой грех, в чем я глубоко убеждена, – Анастасия обхватила пальцами фарфоровую чашку и в ответ на ожидание Жана Батиста продолжила свою историю.

Судьбоносные нюансы составляют нашу действительность, как песок – побережье океана. Например, сегодня, когда она решила говорить о травме в психотерапии, пришло интересное осознание. Анастасия вспомнила дату, которую обычно не вспоминала. Почти 13 лет назад, 20 ноября 2003 года, она лежала в больнице и ждала.

Ждала, не имея возможности что-либо изменить.

Ждала уже вторые сутки.

Ждала, когда же умрет ее ребенок.

Ее мальчик. Ее Мишенька.

Умрет внутри нее.

Умрет в ней.

И от этого приходило понимание, что она умирает вместе с ним.

И, наверное, никто не поверит, но – умерла.

Это была абсолютная стопроцентная смерть. Где-то валялось физическое тело. О нем кто-то заботился. Семья. Мама, муж, друзья. Ей потом говорили. Рассказывали, как рассказывают человеку с амнезией. Но сама она этого времени почти не запомнила. Наверное, ангел-хранитель упражнялся в живописи и в какой-то момент решил освоить технику рисования карандашом. А в графике периодически необходимо стирать ластиком кривые линии.

Абсурдность ситуации вызывала такую компиляцию эмоций и чувств, что Анастасии как психологу, на тот момент еще не хирургу, но уже великому экспериментатору, всё казалось дурным сном. Вязкий, душный кошмар, как иногда бывает, когда ты не можешь проснуться.

Потому что еще вчера ее привезли на скорой помощи в больницу и сказали, что начали отходить околоплодные воды. Но, несмотря на такой срок беременности – шесть с половиной месяцев, никто не будет пытаться что-либо изменить.

Сказали ей.

Никто.

Потому что, по их мнению, срок маловат. Шансы на то, что ребенок родится живым, тоже, по их мнению, маловаты. Да и вообще, что это она к ним пристает с разной ерундой и отвлекает всю бригаду медиков от празднования юбилея их лучшего гинеколога. У них там стол накрыт. Водка стынет. Ну а ты, девочка, держись, такое бывает. У тебя же уже есть ребенок.

Ну вот. Значит, повезло.

У других и этого нет.

Всё происходило в таком ирреальном мире, что на вдохе она вдыхала острую боль, а на выдохе – теряла разум. Так и дышала, наполняя каждую клеточку тела, духа, разума болезненным безумием.

Всё случилось слишком быстро. Еще утром она проснулась в отличном настроении. Заботливый муж отвел дочь погостить к маме, живущей в соседнем доме, и поехал на работу. Анастасия вышла на кухню и подошла к окну. Она всегда любила смотреть в окно.

За окном чудила осень.

На берегу реки, которая текла под окном, соревновались камыш и сброшенная тополиная листва. Камыш пытался выделиться на фоне уже тускнеющей воды уверенным строем коричневых початков. Он создавал сизому оттенку речной воды контраст. Река из благодарности добавляла в сизый цвет более глубокие нюансы ртути. Листья тополей, скудно растущих вдоль берега реки, разносились дыханьем осеннего ветра по набережной, пытаясь попасть в воду. Их бледно-желтая никчемность оживляла пейзаж самым парадоксальным образом.

Глядя в этот осенний речной ноябрь, ей хотелось закутаться в теплый плед и уснуть. До весны. Как медведица, впасть в спячку на всю зиму. По весне проснуться, родить своего медвежонка и начать жить. Вот тогда-то, когда Мишенька родится, счастье станет совершенным и приобретет-таки вселенские масштабы.

А как иначе? Ведь так много уже для этого есть.

Любимый муж, второй, а значит, с ним уже однозначно они проживут долго, счастливо, и заколотят их крышки гробов одним гвоздем. Потому что с такой любовью люди не только живут долго и счастливо, но и умирают в один день. Это обязательное условие.

Любимая дочь, умница-красавица, ее маленький котенок пантеры с именем богини, ее Диана. Внешность первого мужа, очень похожего на Стивена Сигала, проявилась у Дианы лучшими моментами. Высокая, с длинными, черными как смоль волосами, красивыми темно-карими, почти черными, глазами, с идеальными чертами лица и стройной фигуркой – Анастасия знала, что растёт красавица и умница. С очень добрым сердцем и тонко организованной душой. Отличная учеба в школе для одаренных детей, победы на олимпиадах. Добрая, чуткая, тонкая в ощущении и восприятии мира, как хрустальный колокольчик. О чем еще может мечтать мама?

Мама мечтала о братике для своей чудо-доченьки. Сила всех предыдущих мечтаний была настолько мощной, что всегда все мечты сбывались. Любая цель бывала достигнута. Желание правило балом целедостижения. Вот и в этот раз понимание собственной могущественности продолжало взращивать селекционную форму тщеславия и гордыни.

Пришло великое искушение, почувствовать себя Богом…