Полярные чувства

– Селиверстова, – прочитала дама, – вроде все правдиво. Проходите.

– Вообще подделать любой документ довольно просто, – не удержалась Александра, – но вы можете не волноваться. Удостоверение настоящее. Я частный детектив и оказываю помощь полиции. Но на будущее: не стоит так необдуманно впускать в дом посторонних. Даже тех, кто обещает посплетничать.

– Что?! Я не…

– Я как представитель закона обязана следить за гражданской бдительностью.

Дама замолчала, хлопая не накрашенными ресницами. Александра понимала, что, возможно, как часто говорит Соколов, много умничает. Возможно, не к месту, но сплетницы ее раздражали, даже несмотря на свою полезность следствию.

Наконец, к хозяйке квартиры вернулся дар речи, и она дружелюбно произнесла:

– Я и сама наглая, так что вы мне нравитесь.

Дверь закрылась, а детективу протянули неухоженную руку:

– Александра Юрьевна. Мы с вами тезки.

Девчонка поставила вазу с подсохшим печеньем и после довольно грубо была выдворена с кухни.

– Ни к чему Леське эти разговоры слушать. Пусть лучше к контрольной готовится. А то гуляет все выходные, а об учебе не думает, – зачем-то пояснила Александра Юрьевна и придвинулась к Александре: – Так что там насчет Петрова?

– Я считаю его подставили, воспользовавшись психическим расстройством.

– Да-да, – закивала хозяйка, – я сразу не поверила в его виновность. Убивать женщин он не мог. Хлюпенький, болезненный. Это делал кто-то другой.

– Он мог убить, – не согласилась Александра, – не судите по внешности. Преступники редко выглядят, как атлеты.

– Ну да, я так и говорю. Мало таких вот преступников? Так и что?

– Он мог попасть под дурное влияние, – озвучив фразу, детектив поняла, насколько нелепо та звучит, но ведь именно это она и подозревала.

– Да, больным людям легко запудрить мозги. Я так сразу и подумала. Вы чай-то пейте.

Селиверстова взглянула на ободок чашки в налете, отодвинула и продолжила:

– Человек он не общительный, по крайней мере так говорит его мать, но переехав сюда мог завести какие-то знакомства или, напротив, у него могли возникнуть конфликты. Сами понимаете, новый дом, соседи. Всякое случается.

– Конечно понимаю, – поспешно закивала Александра Юрьевна, – только я вам вот, что скажу. Егора я знала лично – мы всегда здоровались. Точнее первое время, а потом он стал натягивать капюшон по самое лицо и все что-то бубнил себе под нос. Ну, я к нему не лезла. Не здоровается и ладно. Но как-то это подозрительно. Я об этом сразу догадалась. Стала наблюдать. Никого он к себе не приглашал. Во дворе ни с кем не встречался, только однажды я мусор выносила, а он по телефону разговаривал. Подозрительно так.

– Шепотом?

– Кричал! Кричал, что он все сделает, только бы она его полюбила и, прощаясь, назвал того, с кем разговаривал «друг моих ос».

Селиверстова, не сдержав эмоций, подскочила:

– Так почему же вы полиции об этом не сообщили? Почему никому не рассказали?

– Ну мало ли, о чем может общаться больной парень, я же не думала, что это так важно, – пошла она на попятную, – и вообще когда его забирали, меня дома не было. Мне Лесь рассказала. Школу прогуляла, нахалка.

– Это могло повести следствие в другом направлении, – с досадой вздохнула детектив, – и, наклонившись к хозяйке квартиры, уточнила, – а больше вы ничего не припомните? Может еще какие-то поведенческие странности?

Александра Юрьевна нахмурила лоб, вгрызлась в печенье и ответила:

– Обувь.

– Что обувь?

– Я безумно люблю обувь и всегда обращаю внимание на то, кто во что обут.

– Продолжайте.

– Так вот, я как-то из магазина возвращалась, а он как раз из подъезда выходил, и на нем были лакированные туфли. Большие и явно чужие.

– Почему вы так решили?

– Во-первых, он всегда был в черных ботинках. Высоких таких. А во-вторых, туфли эти были ухоженные. Не из дешевых.

– Вы уверены?

– Конечно. На обувь у меня память отменная. Хотите я покажу вам свою коллекцию?

– Нет, – Александра поспешила на выход.

– Подождите! А чай? – кинулась хозяйка следом.

– В другой раз.

– Подождите, я вам все рассказала, а вы мне ничего! Кто на примете-то? И что, получается, маньяк на свободе?

– Получается. Больше рассказать не в праве. Тайна следствия, – и выскользнула на лестничную площадку.

– Леська! По ночам больше не гуляешь! Поняла? И подружек предупреди, чтобы были осторожны!

Селиверстова, не дожидаясь лифта, вихрем неслась наверх. Ключей добыть не удалось, но благодаря обширному кругозору, природному любопытству и буйному подростковому периоду, детектив умела многое из того, за чтобы никто ее по головке не погладил. Например, вскрывать несложные замки. И, в эту минуту, нагнувшись над отверстием и, звеня собственными ключами, она надеялась, что никто не поднимет тревогу. Никто не уличит ее в нелепой попытке обыграть взлом, бренча связкой в кармане пальто. Похоже, сегодня ей везло: на лестнице сохранялась тишина, замок открылся быстрее, чем она ожидала. Привалившись к двери изнутри квартиры, Александра принялась осматриваться по сторонам.

Оливковые обои, полное отсутствие каких-либо интерьерных украшений, минимум мебели. Компьютер на столе – не изъятый, рядом тарелка с овощным салатом – засохшим. Вилка на полу, огрызок батона. А еще опрокинутые ящики со столовыми приборами, выпотрошенный шкаф с одеждой, перевернутое мусорное ведро – переполненное до такой степени, что можно было смело сказать: перед тем, как Егора взяли, мусор он не выносил. Или… но такое предположение казалось очень маловероятным – кто-то здесь жил в его отсутствие.

– Что же именно ты искал? Зачем устроил этот погром? В квартире осталось что-то изобличающее? Но что? И нашел ли ты то, за чем явился?

Надев перчатки, она принялась изучать разбросанные вещи: замызганные свитера – все черные и один потрепаннее другого, обертки от шоколадных конфет – в основном, советских, но встречались и мини версии «сникерса», обрывки бумаги: чистой, измятой. И рекламные листовки. Много листовок. На одних имелись пятна земельного цвета, края других были надорваны, третьи изрисованы человечками с замысловатыми кудряшками из оранжевых и красных волос. И среди них была та, которая особо цепляла взгляд детектива: разноцветное приглашение на открытие пиццерии – точно такое же, как и найденное во рту у двух жертв.

«М-м-м, не только пальчики оближешь, но и ноги проглотишь! – гласили скачущие по диагонали буквы, – каждому предъявившему флаер, любая маленькая пицца в подарок! Спешите, мы открылись! Количество пицц ограничено!»

Селиверстова не сдержала тяжелого вздоха: не то, чтобы она была ярой противницей подобной еды, нет. Иногда заказывала, часто баловалась в школьной столовой, только ту пиццу можно было назвать скорее «лепешка с колбасными обрезками», или «ленивая нудятина», или «сырный бум без сыра» – и все бы они прекрасно гармонировали с содержимым, но именовать пиццей эти «блюда» язык не поворачивался. На листовке все выглядело напротив, крайне аппетитно: жареное мясо, вьющийся спиралью пар, глянцевые помидоры, аккуратно нарезанные тонкие кружки маслин, огурцов и много еще чего на пышном облаке из теста. И все бы ничего, но упоминание о пиццерии в этом деле порядком надоело и вызывало скорее рвотный позыв, а не ожидаемое слюноотделение. Александра отложила листовку и продолжила поиски, переходя в ванную комнату.

Единственной интересной находкой оказался шампунь для крашенных волос и бальзам по уходу за ними же. Селиверстова вздохнула, а затем открыла шкафчик с грязным бельем. Сюда решила заглянуть до кучи. И уже пожалела. Белье не стиралось давно. Очень. Запах стоял ошеломительный, и, если бы не джинсы, комком громоздившиеся на куче нижнего белья, скорее всего закрыла дверцу и бросилась на свежий воздух. Но джинсы смущали. Не вязались они с этим местом. Выглядели словно чужеродный предмет. Все равно, что взять кусок свежего торта и положить на гору мусора. Превозмогая отвращение и, как никогда радуясь наличию перчаток, детектив выудила джинсы и, расправив, с любопытством принялась их рассматривать. В отличие от остальных вещей, они были не просто чистые – новые. Бирка висела на заднем кармане. В том же месте торчал уголок уже знакомой ляпистой расцветки. Догадываясь о находке, Александра вытащила лист и прочитала знакомый заманчивый текст. Внизу под телефонным номером имелась приписка размашистым почерком: «Приходи, когда осы достанут. Помогу». И имя – Андрей Степанович.

«Кажется, ты это искал. Что ж, искал ты, а нашла я, – злорадно подумала детектив, – настало время узнать, что за пиццерия фигурирует в деле и кто ты такой, Андрей Степанович. Кто. Ты. Такой». Сердце между тем забилось как спятивший барабанщик, и, дрожа от переполняющих эмоций, Александра спешно принялась набирать цифры. Уже через пару секунд с ней заговорил певучий голос, подобно зову сирены, заманивающий мореплавателей в свои чертоги: