Неизбежность счастья

– Не боишься прождать слишком долго?

Альварес внимательно посмотрел на женщину, когда-то бывшую его женой.

– А ты?

– Я не боюсь. Когда-то я уже ждала слишком долго. И у меня к ожиданию выработался иммунитет. Можно сказать, у меня есть вакцина от ожидания.

– Может быть, тогда и мне стоит привиться?

– От некоторых болезней прививки не существует.

– Я знаю только две вещи, от которых не существует прививки. И то насчет первой я сомневаюсь.

– Что же это за болезни?

– Смерть и любовь.

Полина усмехнулась не то с иронией, не то с давней затаенной печалью. Она ничего не ответила. В комнату снова ворвался прохладный ветер, неся с собой весть о приближении вечера.

Альварес заглянул Полине в глаза и увидел упрек.

Значит, что-то осталось.

А может быть, может быть, это только показалось ему.

Может быть, все изменилось, и она изменилась, и он больше не умеет читать по ее глазам.

Время – одна из самых сильных вещей на земле. Хотя, конечно, оно и не сильнее любви.

Альварес смял мчащиеся перед глазами картины памяти и сказал так, как говорят, когда хотят сменить тему разговора.

– Да, ты права, что-то я действительно устал за этот год, с фильмом. Ты права.

Полина поднялась с кресла. Поддавшись какому-то внутреннему интуитивному порыву, повернулась к широким окнам, поймала глазами добрый и теплый свет, тронула длинную занавеску и оказалась на белом балконе.

В одно мгновение перед ней пролетело все, что забылось. И скамейка у старого пруда в Подебрадах, и Полабский мост, и его слова, его последние слова тогда, в аэропорту.

Это было шесть лет назад. А сейчас ей казалось, что прошла целая вечность. И одновременно – что все это было только вчера.

Ей вдруг стало странно, что все прошло, развеялось, словно туман над рекой ранним утром. И еще более странно оттого, что она снова видит этого человека и даже говорит с ним.

– Разве может такое быть? – прошептала она сама себе.

– Снова август, черт его подери! – живо воскликнул Алберт, выходя на балкон вслед за девушкой. – Люблю его, что бы он ни вытворял!

Полина улыбнулась, внезапно почувствовав какую-то странную вялость, бессилие перед чем-то великим и свершившимся.

«Так сказал бы Томаш, но не Алберт», – поймала себя на мысли Полина, а вслух сказала:

– А я не люблю август. Время дождей. Иллюзия лета. Месяц-обманщик.

– Да, август – месяц-мистификатор. Здесь, в Байресе он заканчивает зиму. А посмотри вокруг. Какая же это зима?

Полина взглянула ему в глаза. Серебряные, чистые. И слишком глубокие.

«А ведь я любила его», – подумала она, отвернувшись, и вдруг рассмеялась.

– Что? – он повернул к ней загорелое, но при этом каким-то образом не утратившее аристократической утонченности лицо.

– Ненавижу тебя! – весело воскликнула Полина и легонько толкнула Алберта ладонью в грудь. – Ты никогда не оставишь меня в покое!

– Ну, ненависть это слишком сильное чувство, я не достоин его. Тем более, я когда-то обещал тебе…

– Что? – быстро спросила Полина.

Внизу, под балконом раздался звук мотора, к воротам подъехал белый новенький автомобиль.

– Берто! Это я! – раздался уже знакомый Полине женский голос.

– Хм, я не ждал ее так рано, – воскликнул Алберт и удивленно посмотрел на часы.

– Значит, теперь Берто, – улыбнулась Полина и прибавила. – Твоя жена устроит тебе сцену, если увидит меня здесь. – Мне лучше уйти.

– Ну, Мария пока еще мне не жена. И даже не невеста. К тому же она не ревнива. А помолвка у нас назначена только на завтрашний вечер.

Алберт что-то секунду обдумывал, потом посмотрел на Полину, улыбаясь своей чарующей улыбкой:

– Буду рад, если ты придешь. Я ведь так и не обсудил с тобой то, что хотел.

Полина смутилась и хотела что-то возразить, однако Алберт жестом остановил ее. Он подошел к столу и, пошарив в ящике, достал оттуда нечто вроде красивой открытки.

– Вот, – он взял из органайзера ручку и перевернул открытку, оказавшуюся приглашением на вечер в честь его с Марией помолвки. – На два лица на имя сеньориты Полины… – он на мгновение замялся, взглянув на девушку, – ты оставила фамилию или вернула девичью?

Полина улыбнулась, но по лицу ее пробежала едва заметная, невесомая тень:

– Ты же знаешь, я терпеть не могу заниматься документами. Оставила.

Алберт негромко рассмеялся.

– На имя сеньориты Полины Враницкой, – он ностальгически вздохнул и протянул девушке приглашение. Добавил ласково и даже как-то интимно: – Приходи, я буду тебя ждать.

Полина покачала головой, будто сомневаясь.

– Послезавтра я улетаю в Москву.

– Значит, ты точно успеешь провести прощальный вечер в Аргентине в моей компании.

Полина молчала. Время плавилось вместе с мыслями, становясь тягучим и вязким. Внизу послышался шум автоматической подъемной двери гаража – Мария парковала машину. Бывшая писательница сделала над собой усилие и заговорила.