Колесо Фортуны выпадает дважды

Я недовольно посмотрела на него. Да, он совершенно несерьезно относится к моим раскладам и видится мне (предсказываю без всяких карт), пришел просто меня развлечь. После переезда в Россию, думаю, что от сильных эмоций, мне все чаще стали сниться кошмары, о чем я успела посетовать моему принцу.

– Хорошо, со следующей недели я приступаю к службе, расскажи мне, как сложится грядущая неделя.

Я вздохнула: гадать людям, не верящим – дело неблагодарное, еще и карты могут привирать. Я, наверное, до конца жизни буду верить, что это было случайностью. Что не я виновна в том, что произошло. Я буду пытаться в это верить.

– Дом сгорит? – Владимир усмехнулся, глядя на Башню.

– Дом сгорит… – тупо повторила я, переводя взгляд с Башни на Мага, а затем на Дьявола.

– Плохое что-то видишь? – он нахмурился.

– Башня говорит о полном крахе былого, Маг – чистый лист, а Дьявол – соблазн. Так сказать, у тебя все впереди, но есть риск свернуть с тропинки и…

– Вас понял, постараюсь не кутить! – расхохотался Владимир, снова откидываясь назад.

Карты все читают по-разному. Я почему-то увидела в этом дурной знак. Дурной знак и темную магию. Поспешив убрать пугающий расклад, я обронила еще одну карту – Повешенного. Карта гармонии для меня имела совсем иное значение – буквальное.

Я думала об этом весь следующий день и, придя в церковь, никак не могла сосредоточиться. Я так глубоко погрузилась в расклад, что наверняка показалась священнику страшной дурой. Карты вытеснили из разума все русские слова и я не могла понять ни единого слова.

Мрачная русская церковь. Мне не нравилось все, что происходило со мной со вчерашнего вечера. Трагичные святые смотрели на меня с икон, точно зная, какие темные тайны я скрываю. Маг и Дьявол – темное магическое вмешательство. А может нет ничего дурного? Может это я – то темное вмешательство?

– Крестить вас будем православным именем – Ксения Игоревна… – мерно рассказывал священник.

Как я могла не подумать о том, что имя придется сменить?

– Дочь моя, ты выглядишь печальной, али брак тебе не по душе? – старый отец Митрофан, прежде прохаживавшийся со мной вдоль стен храма, остановился.

Хотелось провалиться сквозь землю. Возможно, выйти замуж за Найта!

– Владимира люблю… – я старательно припоминала слова. – Но имя есть судьба. Как можно его изменить? – я подняла глаза на священника.

– Твоя судьба нынче меняется. За мужем ходить будешь, судьбу русской примешь…

Быть может, Башня – это про меня? Не будет больше Роксаны Грей, дочери английского барона, выросшей в уютной квартирке в Париже? Отчего-то подумала про Антуана. Мы играли в морской бой, сидя в гостиной Кроунов. Он подмигнул мне, и очередной мой фрегат был ранен, мое сердце было подбито.

– Моя невеста, баронесса Роксана Грей.

Только услышав собственное имя я поняла, что Владимир представляет меня кому-то. Череда событий. Балы. Приемы. Встречи. Знакомства. Подготовка к свадьбе с иностранцем – дело тяжелое.

Я подняла взгляд на невысокую стройную даму, украшений на которой было больше, чем во всех моих шкатулках.

– Не огорчайтесь, дорогая, все мы впервые попадаем в свет и страшно здесь теряемся.

Снисходительный тон женщины, имя которой я прослушала, мне совершенно не понравился. Едва ли я и в самом деле поняла, что именно она сказала, отчего-то всякий считал себя право имеющим меня экзаменовать на знание русского языка. Но я уж точно не была окончательной дурой и по контексту или обстановочке вокруг догадывалась, что именно от меня хотят. Вот, к примеру, нынче мы приехали на благотворительный прием, чтобы я успела познакомиться с еще большим числом петербургской знати. От такого количества показов я начала ощущать себя каким-то выставочным образцом.

Очевидно, мне говорили что-то относительно этого приема, к тому же, я страшно сегодня рассеяна. Предположив, что мне указали именно на потерянность, я улыбнулась, переведя взгляд на Владимира, и, словно не ощущала никакого смятения, медленно заговорила:

– Не думай… те, что я совсем не понимаю, что вокруг. Моя добрая учитель была хороша в русской культуре. К тому же, я бываю в больших домах с… да, с шестнадцати лет…

Да, с Владимиром наедине говорить было проще. Как бы я ни хотела казаться сильной и отважной, мне было ужасно волнительно.

– Вы чудесно говорите на русском, – вновь этот неприятный тон женщины, имя которой вылетело из моей головушки также просто, как и все нужные слова. – Но предложу продолжить на французском, вы ведь говорите?

Я подавила желание фыркнуть или закатить глаза. Говорю ли я на французском? Будет вам всем известно, что на языке моей матери я говорю даже лучше, чем на родном английском! Хотя, является ли английский мне родным, если с самого рождения я жила в Париже? И вновь я улетела в какие-то свои размышления. Бедный Владимир! Он окончательно разочаруется во мне. Как невеста, я должна быть его фасадом. А я, хоть никогда и не отличалась красотой, но всегда была остроумна и сообразительна, а теперь? Как говорится, ни фигуры, ни мозгов…

Закончив беседу с той неприятной женщиной, я наконец отошла в тень ниши. Страшно, если во всей империи местечко мне найдется только в темном углу. Владимир отправился за напитками, оставив меня в полном одиночестве. Я прикрыла глаза, но быстро об этом пожалела: показалось, что рядом со мной кто-то есть. Чья-то фигура. Темная. Как в кошмаре. Почудилось, что вот-вот она начнет шептать мое имя. Главное не оборачиваться. Не оборачиваться…

– Сдается мне Александра Дмитриевна из вас все желание бывать в нашем обществе высосала? – немного грубый женский голос.

Я открыла глаза и обернулась. Высокая, плечистая женщина с рыжими седеющими волосами.

– Мы с вами одной породы, мисс Грей: обе рыжие. А рыжим, как еще со средних веков повелось, держаться вместе следует! – она заливисто расхохоталась.

Именно что расхохоталась, а не миленько захихикала. Хотя, едва ли такой взрослой женщине к лицу хихикать. И смех у нее был искренним и задорным, так не смеются на приемах.

– Я Пелагея Макаровна…

– У вас красивое имя, – впервые заговорила я.

– О, редко здесь такое услышишь, – вновь рассмеялась женщина.

Я заметила Владимира, который спешил ко мне с бокалом.

– Что же, едва ли чувствую в себе силы познакомиться с князем Преображенским лично. – Пелагея кивнула. – А вам, любезная мисс Грей, желаю всяческой удачи в нашем змеином царстве.

– Рокс, неужто с тобой любезничала сама госпожа Дубовая? – Владимир проводил мою собеседницу взглядом.

– Есть что-то удивительное? Страшно приятная женщина.

Владимир кратко пожал плечами, очевидно, не желая меня разочаровывать.

***

События дальнейшие стали для меня и вовсе неописуемым калейдоскопом эмоций. Все началось с того, что Владимир подхватил меня на руки и внес в дом. Я так удивилась тому, что кто-то вообще смог меня поднять, что даже не смутилась этому пассажу.

– Поставь меня на пол! Надорвешь спину! – в прихожей опомнилась я.

– Перестань, моя провидица! Я так счастлив, что судьба свела меня с тобой! – Владимир закружил меня по холлу, а затем чмокнул в лоб.

Он прижал меня к сердцу и я почувствовала, что стала самой везучей женщиной. Он любил меня. Любил так, как не любил никто прежде. Я почувствовала, что у нас и в самом деле свадьба.

Наконец, я огляделась. Просторный дом, меньше того, в котором жила сестра Владимира, больше того, на который я могла рассчитывать. Я знала, что Владимир давно не делит дом с семьей, так было и в Лондоне, но почему-то меня это удивило. Меня удивило, что теперь и я могу назвать себя хозяйкой. Неужели теперь и в самом деле моя жизнь в России?

– Роксана Преображенская, добро пожаловать в твой новый дом! Позволь провести тебе демонстрацию комнат.

Я прошла за ним в гостиную.

– Только ныне я Ксения…