Хочешь жить – умей вертеться

– Два года, – резко ответила она. – С момента, как не стало мамы. Последний раз мы были там через полторы недели после похорон.

Дэвид закрыл глаза, словно его пронзила сильная боль, потёр виски, затем медленно разомкнул глаза и посмотрел на дочь.

– Да, именно. Мне было тяжело приезжать туда, там всё напоминает о Ванессе…

– А теперь, значит, легко?

– Не кипятись, дочка. Я всего лишь хотел сказать, что мне хочется вновь ощутить ту атмосферу… которую создала Ванесса. Хочу заново оказаться там, словно ничего не произошло.

Кэролайн молчала, обдумывая сказанное.

– Елены не будет. У неё много работы, да и я не уверен, что везти её туда было бы хорошей идеей. Так что только ты и я.

Кэролайн грустно улыбнулась, поднялась с места и подошла к отцу, обняв его за шею. В нос ударил запах пены для бритья и зубной пасты.

– Я люблю тебя, папочка.

Его грузная рука аккуратно легла поверх её ладоней.

– И я тебя. Больше всех на свете.

После завтрака Кэролайн всё же поспала несколько часов, но, проснувшись, поняла, что это было зря. Всё тело ломило, глаза то и дело слипались. Но нужно было идти. Переодевшись, Кэролайн подошла к двери в комнату отца и ненавязчиво постучала.

– Да?

– Пап, я побежала. Буду поздно, – она чмокнула его в колючую щёку.

– Хорошо. Только будь осторожна.

Клаус встретил её возле дома. На улице сыро, шёл мелкий дождь со снегом. Густой туман затягивал улицы. Сегодня Кэролайн предстояло неизвестное ощущение от неизвестного наркотика, обещающего жёсткие галлюцинации и незабываемый трип. Она долго пыталась отказаться, но Клаус наотрез не воспринимал отказы. Было много разногласий на этот счёт, но убедить Клауса в том, что он в чём-то не прав, казалось, невозможно. Пришлось согласиться.

– Привет, – улыбнулся он и поцеловал Кэролайн, когда она вышла из подъезда.

– Привет. Давно ждёшь?

– Только подошёл.

– Хорошо.

– Стафф у меня на кармане, можем пойти ко мне или прогуляться, как тебе больше нравится.

– Тут сыро, – угрюмо констатировала Кэролайн. – Пойдём лучше к тебе.

– Без проблем.

– А что за стафф-то? – поинтересовалась Кэролайн, когда они переходили дорогу.

– Очень интересная штучка под названием дурман.

Кэролайн остановилась и недоверчиво взглянула на Клауса:

– Ты сейчас серьёзно?

– Абсолютно.

– Ты где его достал? Зима на дворе.

– Это связи, детка, – подмигнул он.

– Клаус, мне как-то не по себе, – призналась Кэролайн.

– Да расслабься ты. Я буду рядом.

Он провёл пальцами по её шее, притянул к себе и крепко поцеловал.

– Я люблю тебя, – блаженно шепнула Кэролайн.

– И я тебя.

Стоило только зайти в квартиру, как в нос ударил стойкий запах табака. Клаус часто курил прямо в помещении, и казалось, что от этого запаха уже не избавиться. Кэролайн сняла куртку, и внимание Клауса тут же привлёк блестящий на её шее кулон.

– Это откуда? – спросил он.

– Купила неделю назад, но забыла о нём. Вчера нашла.

Клаус не ответил. Они молча прошли в комнату. Повсюду валялись следы прошлых посиделок: где-то пустая банка пива, где-то смятые вещи и грязные тарелки. Кэролайн тяжело вздохнула, окидывая взглядом помещение. Каждый раз, приходя к Клаусу, она упрекала его бардаком, который в последствии сама же и убирала. Но сейчас её это не волновало. Кэролайн открыла окно и, облокотившись о подоконник, закурила. Прохладный воздух окатил лицо, горечь табака обожгла горло. Клаус встал напротив, сунув руки в карманы.

– Где ты была этой ночью? – невозмутимо спросил он.

– Я же сказала, нужно было помочь отцу.

– Посреди ночи?

Кэролайн устало закатила глаза:

– Ты же знаешь, что у него сейчас проблемы с ногой. Ему нужны были лекарства.

– Врёшь, – отрезал Клаус. – Ты была с Джереми, да?

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же умолкла. Глаза Клауса сверкали злостью. Кэролайн часто видела его таким, но до сих её трясло от одного такого взгляда, способного, наверное, испепелить любого.

– С чего ты взял?

– Тебя видели, Кэролайн. Я же сказал тебе не общаться с ним! – вдруг крикнул он. – Тогда какого чёрта ты творишь?!

Она молча подняла руку, чтобы затянуться, но Клаус схватил её за запястье, и сигарета упала на подоконник. Тонкий дымок от горящего уголька медленно потянулся вверх.

– Если я узнаю, что ты общалась или виделась с ним, я его так разукрашу, что мать родная не узнает, – прошипел он. – Ты меня поняла?