Забытые чувства

Мне срочно нужно принять решение насчет того, о чем сообщила Елена. Всю дорогу сюда я обдумывала возможные варианты, и самый выгодный – это заключить сделку с Этерно. В нашем мире это всегда означает брак. Вот только кого я отдам на растерзание Мартинелли? Одну из дочерей капо? Смогу ли я настолько пасть? Да и примет ли та сторона такие условия? Возможно, потребуется нечто большее. Что-то, чего у них нет.

В холле перед лестницей мы сталкиваемся с Агатой. Женщина молча кивает нам и проходит мимо. Вот это было странно. Агате, как правило, всегда есть, что сказать. Неужели она боится? Хотя учитывая, кто собрался в гостиной, это неудивительно. Отец приглашал всех капо только в особых случаях. Когда готовилось крупное дело. Или же на похороны членов семьи. Особняк был в безопасности только из-за него. Сейчас же…

Включив свет в кабинете, я замираю.

Почему кресло развернуто к окну? Я точно помню, что оставляла его не в таком положении. Может, Агата убиралась?

– Что будешь делать? – спрашивает Эдда, закрывая за нами дверь, и я двигаюсь вперед к длинному столу на шесть человек. – Нужно созвать всех капо. Ты должна решить, что делать с Сандро.

Еще пара шагов…

Твою мать.

Так вот, почему кресло было развернуто к окну. Мне оставили подарок.

Кулаки непроизвольно сжимаются. Чудовище внутри поднимает свою уродливую голову.

– В чем дело, Ника? – раздается голос Бьянки, а следом за ним небо сотрясает раскат грома. Настолько сильный, что в тишине кабинета слышится потрескивание оконного стекла.

В кресле отца, в моем кресле сидит Энцо, мой консильери. Его голова неестественным образом склонена набок. Пустые черные глаза смотрят перед собой. Горло перерезано. Кровь все еще тонкими струйками вытекает из раны, пропитывая черную рубашку. Значит, его убили совсем недавно. Буквально перед нашим приездом. Схватившись за спинку кресла, я разворачиваю тело лицом к сестрам.

– Merda. – выпаливает Бьянка. – Да они издеваются.

– Это провокация. – отстраненно добавляет Эдда, нахмурившись. – Хотят проверить, есть ли у тебя яйца.

Скорее доказать всем, что у меня их нет.

– Что будешь делать?

Оторвав взгляд от тела, я смотрю на сестер. На Бьянке черные кожаные штаны и укороченная куртка, под которой спрятано два пистолета. Эдда в брючном костюме и черной водолазке.

– Ты вооружена? – спрашиваю вместо ответа на ее вопрос.

Сестра тут же кивает и расстегивает пуговицы пиджака, демонстрируя свою кобуру для ножей.

– Приведи Агату. – прошу Бьянку.

Она хмурится, явно не понимая зачем, но все же покидает кабинет. Эдда подходит ближе к столу.

– Ты помнишь свое первое убийство? – спрашиваю сестру, развернув кресло обратно к окну. Она кивает, убрав руки за спину. Ее взгляд становится холодным, отстраненным.

– Это был тот ублюдок, который приносил мне еду в клетку.

Значит, ей тогда было одиннадцать.

Я включаю лампу на столе отца. Затем еще одну у кресла рядом с камином. Потом выключаю общий свет, и кабинет погружается в полумрак. Подсвечен лишь длинный стол для капо и пространство перед ним у входа. Эдда, стоящая слева от стола почти сливается с тенями.

– А я не помню. – спустя какое-то время признаюсь, возвращаясь на свое место за стол. – Должно быть, таким образом мой мозг защитил себя от разрушения.

Забавно, что ночь смерти сына я запомнила в деталях.

Как только открываю окно, чтобы впустить свежий воздух, дверь кабинета распахивается.

Агата не видит тело, а потому кажется спокойной, и возможно, немного подавленной. Видимо, дело в смерти отца. Как никак она всю жизнь прожила в этой семье.

– Агата, ты видела кого-то незнакомого в кабинете или перед ним? – спрашиваю, снимая шляпку с головы.

– У кабинета нет. – тут же качает головой женщина. – Только Энцо, он сказал госпоже, что оставит здесь копию завещания.

Бьянка с Эддой переглядываются.

– Но еще какой-то мужчина пролил виски на рубашку. – вдруг вспоминает она. – Я проводила его в ванную комнату, ту, что дальше по коридору.

– Как он выглядел? – тут же спрашивает Эдда.

– Это уже не важно. – качаю головой, бросая шляпку на стол. – Можешь идти.

Агата кивает и тут же скрывается за дверью.

– Ты не собираешься искать виновника? – недоумевает Бьянка.

Я поправляю волосы, затем перчатки.

– Бессмысленно отрезать хвост, когда мне нужна голова.

Чудовище внутри раскрывает пасть, зарычав, и на моих губах растягивается холодная, жуткая улыбка.

– Кровавое заявление. – хлопает в ладоши Бьянка.

Открываю верхний ящик стола и достаю пистолет. Снимаю его с предохранителя. Да, я не помню, кого именно убила впервые, однако хорошо запомнила выстрел. Он был точным.

– Бьянка, будь добра, позови всех капо и их наследников в кабинет.

Она с энтузиазмом кивает и тут же скрывается за дверью. Эдда принимает позицию справа от стола в тени рядом с книжным стеллажом. Теперь ей виден весь кабинет, но никто не сможет разглядеть оружие в ее руках.

Я остаюсь стоять рядом с креслом, убрав одну руку с пистолетом себе за спину.

– Подай знак, когда мне нужно будет действовать. – просит сестра, и я киваю.

Раньше нам не приходилось работать вместе. Наш легальный бизнес никак не пересекается. А нелегальный…Скажем так, мы тайно выполняли разные поручения отца, и он никогда не просил нас работать вместе. Будто бы намеренно разделяя, чтобы мы научились действовать в одиночку. Только сейчас я понимаю, насколько он был не прав. Наша сила в единстве. Не будь рядом со мной сестер, я бы скорей всего уже лежала в могиле рядом с сыном.

Дверь кабинет распахивается. Бьянка влетает первой, и подмигнув мне, лениво проходит к столу, размещаясь слева от меня. Тени, созданные лампами скрывают и ее, но не так как Эдду.

Сегодня все капо наконец узнают, почему весь легальный бизнес Сан-Франциско принадлежит нам.

Сначала появляется Бернардо Герра, за ним Мартино Конте (капо Лас-Вегаса), дальше братья Риччи (капо Лос-Анджелеса) и Паоло с Риккардо (капо Сан-Франциско). Их шесть старших сыновей остаются у дальней стены рядом с дверью. Выгодная позиция, чтобы застрелить меня или же сестер. Значит, нужно действовать на опережение. Я бросаю короткий взгляд на каждого. Самый младший примерно моего возраста, но все как один выглядят более настороженно, чем их отцы. Наверное, дело в том, что обычно собрания проводятся без них.

Бернардо Герра окидывает кабинет своим цепким взглядом, подмечая, что с нами нет охраны. Вообще никого. В его глазах, как и в глазах остальных, мы лишь три женщины, у которых нет шанса против двенадцати вооруженных мужчин. Именно по этой причине наши навыки оставались в тайне, а всех, кто хотя бы догадывался, отец убивал на месте. Все ради этого гребанного момента.