–
Хорошо. Спасибо! Я понял.
Они пожелали ему удачи и вернулись домой.
На обратном пути Миша рассказал подробнее:
–
Ремонтники старались быстро сдать машину и не зажали болты заднего левого колеса. Мне это приснилось, но так отчётливо, как будто я лежал под грузовиком. Как он ездил эти дни? Колесо могло слететь. А на наших серпантинах – это явная смерть.
К десяти часам сборы были закончены. Расселись в отдохнувший и обновлённый BMW, выехали со двора. Лев пошёл запирать ворота.
Из-за поворота выехал зелёный грузовик и остановился возле Мишки.
–
Стойте, ребята! – закричал Автандил, спрыгивая из кабины на землю. – Вы куда?
–
В Тбилиси, – ответил Миша
–
Нет! – воскликнул Авто. – Никуда вы не поедете. Сегодня у меня день рождения, и вы мои самые дорогие гости!
–
Хорошо, хорошо! – успокоил его Леван.
–
Вы мне жизнь подарили! Я сегодня снова родился.
–
Рассказывай, – строго сказал Лев.
–
Утром пошёл в парк. Подошёл к машине. Осматриваю колёса. На левом колесе нет трёх болтов. Меня пот прошиб. Если бы я поехал! А? На повороте. На спуске. Представляешь! А я ведь вам не поверил. Спасибо! Вы мне жизнь подарили.
–
Слава Богу! Молодец, Михо! Ты понимаешь, что произошло? – Лев весело подмигнул Михаилу.
–
Вовремя сон приснился.
-
Нет. В результате духовного тренажа у тебя развилось ясновидение, во всяком случае в том, в чём ты профессионал. Это действительно левое колесо, и на нём осталась всего одна гайка. Это не сон, а настоящее ясновидение. Сон обычно намекает на событие. Часто во сне люди видят не само событие, а неконкретное указание на него. Бывает, что видят аллегорию. Ты же видел конкретный грузовик, конкретное колесо и конкретное состояние. Это ясновидение. Я тебя поздравляю! Ты меня поразил. Молодец!
Они проехали перевал и в блестящем настроении покатили по шоссе к Зестафони. Мишка включил радио. То, что они услышали, поразило их, как гром среди ясного неба: в Тбилиси войска разогнали мирную демонстрацию, в результате чего погибло много людей, сотни раненых, отравленных газом ещё не всех выявили.
–
Вай мэ, швило! – воскликнула Има, прижимая к себе лежащую у неё на коленях головку Леночки. – Несчастье в нашем доме!
–
Только на грузинском! – приказал Леван. – Сейчас в Тбилиси переполох. Несчастье. Больницы, скорей всего, забиты ранеными. В онкологию вести её я не хочу. Лучше всего в хирургию. Михо, сколько до Зестафони?
–
Минут двадцать.
–
Хорошо. В Зестафони найди междугородный пункт. Позвоню доктору Гураму. Может, он что-то посоветует.
–
Прибавь звук, – попросила Ната. – Дай послушать.
Они ехали молча. Ловили каждое слово. И каждая
новая весть отзывалась в их сердцах болью, набатом беды била в мозги. В их прекрасном и добром городе, на их родном проспекте – кровь их близких. Катастрофа случилась без предупреждения. Это шок. Он поражает душу, лишает разума.
Миша остановил машину у обочины дороги и выскочил из кабины. Он обошёл машину. Присел на корточки возле заднего бампера, уткнулся лицом в ладони и задёргал плечами. Через минуту Михаил встал во весь рост. Расправил плечи, вытер лицо, высморкался и залез в кабину.
Леван сидел на своём месте с закрытыми глазами.
–
Швило! Гули мимдис*, – тихо сказала Има.
*Гули мимдис – сердце заходится (груз.).
Лев открыл глаза и повернулся к ней. Натали Арье сидела бледная и тяжело дышала.
–
Где вода? – Миша подал ему бутылку. – На, Имуля, попей. – Она сделала несколько глотков. Лев распахнул дверь машины. – Дыши!
Через несколько минут бледность сошла со щёк старой женщины, и они продолжили путь.