–
Атос! Сколько взять?
Тот показал ему два пальца, взял под руку свою спутницу и вышел из очереди.
Мишка принёс билеты. До начала сеанса оставалось больше часа. Убить время решили в кафе. Заняли столик, и ребята отошли за мороженым к бару.
–
Михо, – обратился Зура к другу, – скажи честно, чего ты хочешь?
Мишка потупил взор, как дитя, застигнутое за запретным занятием:
–
Поехали в деревню, – выдавил из себя огромных размеров ребёнок.
Мушкетёр еле сдержался, чтобы не расхохотаться.
–
Зачем?
–
Там … может … нужно помочь … Левану.
–
Езжай.
–
Как!.. А что я скажу? Зачем приехал?
–
Так и скажешь: может, нужно помочь?
–
А если не поверят?
–
Если не поверят, значит, поймут, что ты обманываешь.
–
Я … – Мишка то ли замялся, то ли возмутился. – Я не обманываю!
–
Не лжёшь. Но не всё говоришь.
–
Зура, что делать? – он обхватил шею друга и вжался своим горячим лбом в его прохладный. Они смотрели друг на друга «зрачок в зрачок».
–
Езжай, – благородного мушкетёра поразила сила чувств богатыря. – Там разберётесь со Львом. Только не обижайте друг друга, – он высвободил шею и посмотрел на Мишку в упор. – Я вам этого не прощу.
–
Я лучше голову себе откушу. Если бы Леван смог со мной поговорить, я бы очень постарался его понять.
–
Вот это ему и скажи: приехал учиться. А?
–
Это правда.
–
Тогда езжай.
–
Атос! – слёзы готовы были брызнуть из огромных едко-голубых глаз. – Шени чири мэ! Спасибо! Я … можешь быть спокоен. Ты меня знаешь. Я не ем дерьма.
–
Не нравится – не кушай. Ты мой золотой! Чего мучаешься? Смешно на тебя смотреть. Такой большой и такой нерешительный. Поедешь, повезёшь тонометр для измерения давления и всё, что закажет Лев. Я ему после кино позвоню.
Два луча света лихорадочно рыскали по скалам и ущельям, часто и резко меняя направления. Они то выхватывали кроны деревьев, то освещали лысины скал, то погружались в бездны ущелий, где рассеивались, не достигая дна.
Миша вёл свой BMW по горным ночным дорогам с уверенностью лихого джигита. Он ехал туда, куда стремилась
его благородная, полная романтических надежд душа. На рассвете машина выехала на вершину, с которой открывался вид на соседнюю гору. Мишкина душа запела, когда он увидел на той горе церковь. Мотор заурчал, и машина весело зашуршала шинами по крутому склону горы. Внизу, в долине, мотор глубоко вздохнул и с мощным рёвом, на одном дыхании довёз водителя до калитки.
Заглох мотор. На такой высоте утренний воздух звенит чистотой. Михаил вышел и тихонько, понимая, что в утренней деревенской тишине звуки разносятся далеко, прикрыл дверцу машины. Калитка даже не скрипнула. Дверь на кухню была открыта и, к своей радости, он увидел тётю Нату и Льва.
–
Гамарджобат! – поздоровался приезжий.