Ах, как люди легко вершат
Того, что не должны.
Решают, там, где не имеют права.
Со страшным горем зарыдала Наири.
Она упала навзничь, а Хачатур,
Несмотря на сломанные кисти, пытался
Её с земли поднять, но не устоял, упал.
Он был, как полотно белый.
Их обратно в подземелье поволокли.
Сил не было идти.
От рыданий тряслись плечи Наири.
Она впервые испытала истинную боль,
Боль за своих детей.
А Хачатур был опустошен,
Всё, что он мог сделать,
Так это обнять её за плечи.
Она сейчас в своём горе
И никого на свете не слышит,
Надо дать время успокоиться.
А Клеопатра принимала ванну,
Для неё сейчас будут танцы танцевать.
Утром следующего дня,
Она велит на площадь привести
Наири и Хачатура. Клеопатра
Уже поняла, что те не скажут
Ей ничего о сокровищах.
Но в ней кипела гордыня
И хотелось унизить, и сломать.
Обойдя вокруг своих пленных,
Она презрительно усмехнулась,
Но встретив обратное презрение,
Исходившее от Наири,
Клеопатра гневно заговорила:
– Значит, муж тебе дорог.
Жаль детей твоих я не пытала, –
Громко стражнику она сказала:
– Повесить его! –
Взглянув на Наири добавила,
– Что же ты будешь делать
Без него, рабыня? -
И громко истерично засмеялась.
Как не хотел мой Хачатур,
Одну оставить любимую жену.
Он попытался вырваться, но
Тело всё болело и его, как пушинку
К виселице повели.
Клеопатра же молча измерила взглядом,
Мою несчастную Наири.
– Если встанешь на колени
И будешь целовать мне ступни,