Автоскайп с американским дальнобойщиком. Репортажи, рассказы

Вся его без сомнения чудесная операция с удалением части желудка и пищевода вышла в 250 тысяч долларов, страховка у здорового, цветущего поначалу Дита была минимальная и сразу отказалась платить. Дит оказался банкротом. Но банкротство в США совсем не то, что мы себе представляем: никого без крыши не оставляют и права на работу не лишают. Основой её является запрет в течение семи лет брать кредиты. Но Диту и своей зарплаты теперь хватает. «И главное, что тут помереть не дадут, – добавляет Дит. – Если опасность и вправду есть, прооперируют без разговоров».

охайо. 23 января

То же Охайо, но уже ближе к Озёрам и океану. Дворник работает непрерывно, сметая мокрый снег и струйки воды. Здесь больше серых лесных массивов, в которых зелёные пятна (хвойные), обширные поля, запорошённые снегом, сквозь который щетинкой пробиваются сухие травы. Наше путешествие по одноэтажной Америке продолжается. Иногда кажется, что едешь по какому-нибудь подмосковному шоссе. Но это лишь кажется: за всё время путешествия вдоль дорог не наблюдалось ни одной кучи строительного или бытового мусора, ни одного пешехода и ни одной роскошной виллы.

Живут здесь побогаче (или земля дороже?), ибо всё чаще появляются двухэтажные дома (примерно наполовину с одноэтажными). Если одноэтажный дом, то почти всегда с флигелем…

И так же, как и прежде, не видно пешеходов и тротуаров, и между соседями нет заборов. Дома всё чаще, расстояние между ними сокращается, и мы въезжаем в посёлок. Здесь уж все дома двухэтажные с высокими коньками, крутыми крышами, мелькает белая сельская церковь. Посёлок длится долго, дом к дому. Вот перекрёсток трасс, одновременно и центральная площадь, ждём, пропуская машины. Мелькают как легковушки, так и подобные митиному траки. Митя сообщает, что перед выездом на площадь через улицу висели фотографии местных парней, служащих в армии ныне (ими здесь гордятся). Сейчас их нету – видимо, из-за дождя сняты. На площади есть даже «многоэтажное» (трёхэтажное – первый встретившийся нам «небоскрёб»! ), здания из красного кирпича – здание суда римского пошиба: ступени ввысь, колонны, портик с арочными обводами, что здесь редкость, в стране преобладающих прямых углов и простых форм.

Мы сворачиваем вправо. Посёлок длится, дома, хоть и однотипные, двухэтажные, но не копируют друг друга, подобно хрущовкам в России. Сказал, что за поездки с Дмитрием мы не видели ни одного пешехода и соврал – одного бородатого мужика, выезжавшего на велосипеде навстречу при нашем подъезде к отелю для дальнобойщиков, всё-таки видели где-то в Огайо.

То там, то здесь на частных домах на флагштоках обвисшие от влаги звёздно-полосатые флаги – в США американцы большие патриоты. Дальше у нас небольшая религиозная дискуссия.

– Слушай, – провокационно начинаю я, – вот ты говоришь «любить Бога», и все везде повторяют: «Любить Бога!», «Люби Бога!», а что это такое я не слыхал, чтобы объяснили – есть сто любовей от самой низкой до самой высокой… И главное, я верю в Бога, знаю, что он есть в каждой точке нашей вселенной, но как любить то, образа чего ты даже отдалённо не представляешь, объясни. Любить можно женщину, мать, сестру, отца, друга, кошечку домашнюю, дерево под окном, но как любить то, образа чего нет? Может, только для этого Сын Человеческий послан?

– Ну, эта способность самим Богом даётся, – обрезает меня Дит, и я бы не сказал, что его ответ сильно меня ободрил.

– А вообще, мне Господь основательно вправил мозги этой болячкой, – продолжает Дит, – даже заходил ко мне вполне реальный бес. История такова. После операции дали мне этакую зелёную кнопку. Нажмёшь, вливается морфий. У меня вообще-то ничего не болело, так, одуревание было какое-то, но халявный морфий я пользовал. Сказали, через каждые десять минут можешь. Ну, я и давай. Через день начались слышаться какие-то вздохи, словно кто-то рядом кончал или балдел. Мало-помалу это оформилось во вполне понятную английскую речь. Где-то по правую руку, на расстоянии метра слышался откровенный шопот, мол, хорошо, ништяк и т. п. Я, как понял, кто этот нежелательный визитёр, и словно отрезвел. Смотрю на эту кнопку, а оно увещевает: Do it, just do it! Открытым, падла, текстом. Я ему вслух, по-русски: «Чего? а ну пошёл вон! Именем Иисуса изыди, шпанёнок!» И правда ведь, шпанёнок. Какой-то наркоман, пробудился там и приклеился на мой морфий. Помнишь, были такие у пивных ларьков, что за рубль помогали гражданам затариться без очереди, а потом лезли напролом к окошку. Так вот, вылитый из тех. Как понял, что ему больше не отлепится, и я его откровенно гоню, стал обзывать меня Sissy. То есть тот, кто набожно в церковь ходит, и весь в молитвах, по нашему, вроде бы как ханжа. Повторял это с интервалом секунд в пятнадцать, как бы выбирая момент, что я понадеюсь, что он уж отстал. Я отвечал тем же: Пошёл ты! Потом, зараза, надо ж, что придумал! Стал повторять Paine, боль на меня призывать, чтобы я опять за морфий взялся. Я позвал врача и сказал, чтобы всякий наркотик от меня убрали, а дали бы просто болеутоляющее. Бес тогда стал потихоньку подыхать. Когда кто-то заходил ко мне, он вопрошал: Who is in? Who is here? Словно зрения лишился. Стал он откровенно слабеть. Когда я спал, он меня не дёргал, но стоило проснуться, просыпался и он. В конце концов, он попросту как бы подох и пропал. Вся эта история явилась яркой иллюстрацией духов воздуха, о которых писал Павел. Они, сволочи, бестелесны, и рады попользоваться людской плотью. Лишняя рюмочка до поросячего визга, драки и скандалы, игорная страсть, порнуха, бляди и онанизм – всё их подлые происки. Так что я теперь, как тот исцелённый, которому Христос сказал: «Вот ты выздоровел, иди и не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Теперь, как только чувствую около себя нездоровый интерес: начнут по телевизору бабы раздеваться или драка какая, понимаю, кто через меня на то глазеет, и сразу весь соблазн выключаю, а этих говнюков гоню. И уж не выпивки им, и ничего подобного им через меня не видать. Так что было в моей жизни ещё одно чудо. В январе я просто помирал – рак полностью закрыл пищевод, а дурочки медсёстры забыли, что через трубку в животе моём должна поступать ещё и вода. Был я 284 паунда, стал 153. Я и не знал про то, думал, втекает какая-то жижа питательная и ладно, лежал дома и помирал. Позвонил какой-то финансовый парень, стал меня спрашивать, как меня зовут, когда родился, где живу, я почти ничего не мог ответить. Всё путал. Тогда он вызвал ко мне скорую, меня в тяжёлом состоянии дегидратации отвезли в госпиталь и насилу откачали. Теперь всё позади. Только что меня опять сканировали, никакого рака, Слава Богу, больше нет. Операция длилась 18 часов, делал её какой-то австриец, а американский хирург занимался артериями. Всё сделали по высшему уровню, несмотря на то, что страховка была хреновая и операцию оплачивать отказалась. Вот такие дела.

миссури. 26 января

Мы едем на Северо-Запад, и нам предстоит пересечь Миссисипи. Через Сент-Луис не получится – по данным спутникового навигатора, там пробка, и придётся пересекать её ниже по течению. Местность холмистая, лесистая, снежная пороша вдоль дороги. И как же перед свиданием с Миссисипи не упомянуть о Марке Твене. Дмитрий как истинный христианин Марка Твена недолюбливает за издевательскую иронию над историями Ветхого и Нового Заветов. У Дмитрия христианство своё, непосредственно связанное с этими книгами, которые он изучает серьёзно, связывая с событиями собственной жизни. Не нравится ему ни православие, ни католицизм, вследствие их иерархии человеческой, которая всегда побеждает основной дух христианства – бескорыстие и любовь. С этим не поспоришь: Иосифляне растоптали Нестяжателей, Доминиканцы – Францисканцев, Константинополь уничтожал павликанцев…

– Ну а протестанты? – спрашиваю я.

– Ты понимаешь, американцы как-то так исхитрились вывернуть христианство, что считают тех ближе к Богу, кто Богаче! Но мы же все знаем строки писания, что легче пройти верблюду через игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие. Я верю в священные тексты, а не пасторам. И опять же, там, где собираются люди, сразу начинает формироваться иерархия… собирать какую-то десятину… Где об этом в Библии?

Марк Твен как человек ему не симпатичен, но как писателя, он, безусловно, его признаёт.

– Вообще-то Марк Твен по характеру разрушитель устоев той пуританской Америки. Вот Гек у него спасает негра Джима, дружит с ним, а в то время, ещё до гражданской войны, вообще исключался любой контакт между белыми и чёрными. К сожалению для тебя, поедем из-за пробки не через Сент-Луис, а мостом ниже. Если помнишь, Гек убегает от отца, что тоже – разрушение семейных устоев, плывут в Мемфис? Где якобы нет рабства – на самом деле далеко не так. Ну, а за издевательством над Библией и Евангелием он ещё ответит на том свете, – говорит Дмитрий спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся.

Впереди показываются железные решётчатые фермы моста. В пару секунд мы пролетаем над величайшей из американских рек, и я только успеваю бросить взгляд направо и налево. Ничего себе, вполне приличная речка, не уже Волги в среднем течении, вода мутно-голубая, посреди течения взгляд выхватывает белый теплоход, стоящий поперёк течения с длинным, как комариное жало, бушпритом, низенький и, кажется, если это не моё воображение, с закрытыми колёсами!

– Вот, – продолжил Дит, – а по берегам много металлургических предприятий.

– Сточная канава? – спросил я.

– Не скажи, они даже в ней научились выращивать осетровых с чёрной икрой.

– Ну, вот главное в «Томе Сойере», – возвратился к Марку Твену Дит, – это же Марк Твен создал американский миф! Помнишь эпизод, когда детей завалило в пещере, и все, растерявшись, опустили руки и пассивно ждали гибели, один лишь Том Сойер бегал и бегал с каким-то бумажным змеем по проходам и, наконец, уловил шевеление ветерка, пошёл за ним и обнаружил щель, через которую увидел Миссури! Вот и миф тебе: американец никогда до конца не сдаётся и побеждает зло в одиночку!

– Да, – усмехнулся я, – вот откуда весь Голливуд свихнулся!

оклахома. февраль

– Ну вот, – говорит Дит, – ещё пару часов, и мы дома, в Талсе!

Вдоль дороги жёлтая сухая трава, не ведавшая за всю зиму ни единой снежинки. Здесь юг! Хотя ветви деревьев ещё голые – пора цветения здесь наступит в апреле-мае.

– Дит, – напоминаю я, – а ведь Оклахома была последней независимой индейской территорией на карте США.

– Да, здесь даже есть «Дорога слёз»…

– ?

– Ну, когда вожди подписали предательские бумажки с правительством, индейцы должны были переселиться на тысячи километров на запад. В пути многие дети и старики умирали, но у индейцев правило – никогда не показывать свои эмоции, и воины шли с каменными лицами. И покойников несли с собой. Плакали солдаты, которые вели эти колонны!

Но индейцы здесь ещё есть и как частные лица купили себе участки и живут неплохо, есть смешанные браки. Кстати, и поныне правительство США не имеет права разрабатывать здесь недра. Нефть и всё прочее неприкосновенны. Строиться можете, пахать, дороги проводить, но недра остаются индейскими.

– Ну, будь здоров!

– Будь здоров! – и я оказываюсь вновь в своём кресле напротив монитора, а за окном сыплет густой московский снег.

6 апреля. По штату миссури в сторону оклахомы

– У нас весна! – говорит Дитрих. За лобовым стеклом кабины трака огромное сине-голубое небо, по сторонам хайвэя равнины, начинающие зеленеть молодой травой, группы деревьев – одни вполне одетые в листву, другие (их меньше) не спешат на бал природы и ещё стоят с голыми ветвями. Вдоль шоссе то и дело коробочки одноэтажных зданий – жилые, коммерческие, магазины. Суббота. По газону между двумя полосами шоссе вдали скачет ковбой – каждый отдыхает, как может. Дит видит его лучше, для меня же он слишком далеко и представляет собой точку из нескольких пикселей-квадратиков (кубизм Пабло Пикассо торжествует над природой!), из которой прорастают вниз четыре штриха – ноги кобылы. Температура за бортом 22 градуса цельсия. На дороге много машин, на сей раз кроме траков очень много легковушек: суббота, американцы, как комментирует Дитрих, едут в рестораны или магазины (шопинг), тратить то, что заработали. Америке привит культ консьюмеризма (потребительства). Вот как это случилось по версии Дитриха.

По окончании войны (Второй Мировой) мощно разогревшей экономику страны, огромное количество продукции стало оставаться невостребованным (люди, в основном, были вполне обеспечены всем необходимым для жизни). Тогда появился некто Эдвард Барнейс, племянник Зигмунда Фрейда, который придумал путь, как стимулировать у населения желание приобретать. Это была утончённая психологически рассчитанная реклама! Ему вначале не очень поверили. Первыми решили использовать методы его рекламы табачные кампании. Начали с женщин. Стали приглашать на телешоу известных артисток, общественных деятельниц и т. д. В процессе общения они красиво и демонстративно курили. Результат превзошёл ожидания: доходы от продажи сигарет выросли вдвое!

А мы можем ещё помнить то время в Москве, когда в метро над переходами возникли красочные баннеры, на которых ковбой с мужественной, вызывающей доверие красотой немолодого познавшего жизнь человека, с красноватым загаром на фоне пейзажей Дальнего Запада закуривает сигареты марки «Мальборо» (Штаты к тому времени уже стали практически страной некурящих, и табачные кампании перенесли свою деятельность за рубеж). И дело тут совсем не в особом человеколюбии к собственным гражданам. Просто умеющие всё исследовать и подсчитывать американцы провели массовые медицинские исследования, неопровержимо установившие, что курение ведёт к жуткому повышению ранней смертности от рака лёгких и грудной железы и других раковых болячек и, как следствие, приводит к уменьшению количества работников и потребителей, к убыткам в масштабе страны, перекрывающим выгоды табачных кампаний. Но новую рекламную методу, не идущую вслед за потребностями, а формирующей новые потребности, перехватили другие развивающиеся кампании в сфере машиностроения, электроники, пищевой промышленности и т. д.

Реклама назойлива и вездесуща, совсем как плакаты агитпропа в СССР. Вот впереди замедлил ход трак с белым контейнером, загорелись красные предупредительные огни. Расстояние между им и нами сократилось, и на белых дверцах контейнера можно прочитать чёрным по белому: «Наслаждайтесь кока-колой!..» и далее текст, воспевающий продукт. Кто это будет читать? – Наверное, такие же как и мы водилы и пассажиры в подобных ситуациях будут читать чисто механически, от нечего делать и расчёт на то, что призыв проникнет в подсознание!

Давно ли появились мобильные телефоны? – лет двадцать как, а мы уже не представляем жизни без них! «Представляешь, – делится с некоторой тревогой Дитрих, – я раньше помнил все номера телефонов друзей, а теперь не помню: все в мобильном телефоне, то есть человеческие функции часть за частью передаются электронике!» А мне вспомнились продавщица в московском продуктовом магазине, не знавшая таблицы умножения, которое вполне заменил калькулятор! И какая была беда, когда он вышел из строя посреди рабочего дня! Очередь в кассу почти на целый час остановилась! Конечно с электроникой, с этими айфонами, смартфонами и прочими гаджетами порой беда! « Поработают три года и вырубаются, будто в них какой-то механизм специальный встроен! – ворчит Дит. – Приходится покупать новые версии, не всегда лучшие и удобные… А был у меня электрочайник и сгорел. Пришёл друг, в электрике разбирающийся, стал смотреть электросхему чайника и обнаружил не указанный в ней лишний диод, из-за которого чайник перестал работать: что хочешь, то и думай!»

А трак впереди ползёт всё медленнее и медленнее, блокируя скоростную полосу, и мы можем многократно перечитывать призыв, как девиз: «Наслаждайтесь!…» Очевидно, впереди что-то случилось. Что – нам узнать так и не удалось: путь впереди перекрывается, все три полосы (очевидно, что-то серьёзное), а разметки и семафоры посылают нас в объезд.

И впервые за наши поездки я увидел полицейского. В шлеме, рядом с мотоциклом, он стоял напротив остановленного на обочине трака и что-то выяснял с его водителем. Сценка мелькнула и пропала навсегда, я даже не успел рассмотреть характер одежды блюстителя законов. Вообще в США полицейских не видно, но они чудесным образом появляются тут же, случись что. Однажды Дит что-то не совсем вежливое буркнул на стоянке траков подъехавшему чернокожему водителю и тот сразу куда-то побежал. Через пару минут Дит с удивлением увидел возвращающегося афроамериканского водителя с полицейским – жалобщику вдруг показалось, что Дит ему угрожал! Закончилось всё мирно, но это показатель, что простое грубое слово здесь вполне достаточное основание для вызова полицейского! Любой конфликт и полиция тут же, и никаких выяснений отношений непосредственно между сторонами не требуется, полиция сама быстро разберётся, кто виноват. Последнее время в СМИ России то одна, то другая медийная персона говорит о пресловутом российском хамстве. А я думаю, это от ощущения полной незащищённости, от понимания, что никакая милиция тебе не поможет, вот и два мужика, по пустяшному поводу (кто-то, например, машину поставил не на то место), которые в другой ситуации могли бы пива или водчонки принять и подружиться, обкладывают друг друга матюгами, а то и в драку лезут! Это как бы уже защитный российский рефлекс, увы… Каждый демонстрирует свою агрессивность! Традиция давняя, если вспомнить народную сказку про Шемякин суд.

И вновь о корысти. Всё же, наверное, будет преувеличением абсолютизировать её, как единственный принцип жизни в Америке. Полному разгулу рынка здесь противостоят разумные законы и поправки: обанкротившийся человек не попадает в долговую яму и не лишается права на кров, личную машину и работу. И с платным образованием не так примитивно, как у нас думают. В той же Оклахоме, если доход семьи менее 50-ти тысяч долларов в год, дети имеют право на бесплатное образование в университетах, которых только в этом штате целых четыре! Так получили высшее образование сын и дочь Дитриха ещё до того, как он стал дальнобойщиком и когда зарабатывал меньше указанной планки.

За разговором пролетает мимо какой-то одно-двухэтажный городок и рынок траков, выстроенных вдоль шоссе. «Одно я понял, – смеётся Дитрих, – умереть мне здесь не дадут!».

Уже выключив скайп, я перечитал одно из его писем:

– Западный мир выжил на идеях протестантизма, где» Возлюби ближнего как Я возлюбил вас» реально сработало. Всего-то и надо было – вчитаться в библейские тексты… Срабатывает только Любовь. Именно она обеспечивает динамику западного мира. Я ощущаю на себе. В моем положении полного банкрота я бы гнил в китайской долговой яме или на дальней русской помойке. Здесь же, со мною носятся, лечат, вытаскивают, это при полном осознании моей неплатежеспособности. Звонок: «Ваша страховка не хочет оплачивать операцию, но не волнуйтесь, операция пройдет как намечено.» Дрянная была страховка, а отношение как к вип персоне. Все сделали на высшем уровне и до сих пор носятся со мной. Бог даст, и банкротство мое утвердят, а через семь лет (библейский срок!) я опять выйду чист со способностью брать любые кредиты. Здесь, правда, очень набожная страна. Для очень и очень многих заповедь «Ищите прежде всего Царства Небесного и правды Его, а остальное приложится» – основное понимание жизни.

24 апреля. миссури

Весна! По этой дороге к Сент-Луису мы ездили с Дитом зимой. Вместо зимней скуки (белые поля и серые леса) картина другая – вдоль дороги зеленеющие по-весеннему полупрозрачные деревья и травы, зелёные плавные волны лесов и, конечно, тут и там рекламные щиты, взывающие покупать, покупать и покупать! Одноэтажные небогатые домики для живших когда-то здесь строителей. Но и теперь здесь живут люди не слишком озабоченные своим имиджем. Начинается Сент-Луис – сердце металлургической промышленности Америки (руду везут из Чикаго, далее вниз по Миссисипи… Слева большие плоские здания – заводы тяжёлой промышленности, но не видно ни единой изрыгающей дым трубы! Не Салават, конечно и не Нижний Тагил! Как же они без дыма обходятся? Затем малоэтажные строения и готические шпили церквей тут и там. Пасмурно, дождит то и дело – из-за этого мы не увидели знаменитую арку, символические ворота на Запад Америки. Сент-Луис также малоэтажен, есть группа небоскрёбов, но они в стороне от трассы. А вот и Миссисипи, пасмурным сегодняшним днём она кажется белой, видны железные арки моста ниже по течению – через тот мост мы зимой проезжали… Небоскрёбы… небоскрёбы в Нью Йорке, финансовом сердце США, но Дит не очеь любит Нью Йорк. Кстати сегодня до поездки с Дитрихом у меня комп был вклучен на веб камеру Нью Йоркской гавани и Нижний Махеттен в течении почти 8 часов в режиме он лайн, начиная с 12 часов по 8 утра по Нью Йоркскому времени. В полночь огни и бесчисленные окна небоскрёбов так сияют над заливом, что никакого солнца не надо. К утру огней становится всё меньше и сами небоскрёбы скрывает тьма. В предрассветный час, когда гаснут все огни и чёрные небоскрёбы выступающие из ночи, представляют мрачноватую тревожащую картину – будто в залив выдвинута челюсть с чёрными разной высоты и толщины зубами. Когда совсем рассветает, они приобретают приличный светло-серый цвет.

Кстати попутно Дит рассказал историйку об американских нравах. Однажды в Талсе, где он живёт пошёл с женой в местный театр на балет (Талса бывшая нефтяная столица Оклахомы, поэтому в ней, несмотря на незначительные по американским меркам размеры есть и театр и даже два университета). Так вот садятся они на свои места в театре, и тут появляется пожилая пара. Их места оказываются прямо перед Дитрихом и Галиной. Вдруг пожилой мужчина встаёт со своего места и, оборачиваясь к ним, спрашивает, не помешают ли они смотреть на сцену и если мешают, то пересядут вперёд! Галина, не так давно приехавшая в штаты из Омска в шоке, да и я что-то не припомню в России такой степени вежливости. Сколько раз в кинотеатрах Подольска и Москвы впереди оказывался какой-нибудь громила, закрывающий экран, но и мысли не возникало попросить его пересесть, даже если были свободные места. С нашей точки зрения это дико и было бы более логично, если бы сидящий впереди послал бы вас очень далеко. Тут вдруг вспомнилась повесть Бунина «Деревня», где герои её не раз повторяют и почему мы русские так друг друга не любим.

2 мая. огайо

Слышу вызов по скайпу и включаю связь.

– Привет, Амаяк! Сейчас такое хорошее утро, хочу показать! – доносится из другого полушария голос Дитриха.