Измена. Спустя годы. Бывший, ты не купишь меня!

– Ты не знаешь, что такое плохие дни, Аля, – с угрозой, но как-то задумчиво говорит он. – Не перечь мне больше, чтобы не узнать.

– Не знаю?! – взвиваюсь я. – Я безработная, рощу сына одна, собираю ему денег на операцию, у меня нет работы, да ещё хуже: меня преследует больной на голову психопат, которому ты рассказал, где меня искать, чем похо… поно… пох-херил мои усилия, – заговариваюсь, язык заплетается. – Это тебе не понять с твоими дорогими ваннами на львиных ножках и машинами стоимостью как моя квартира! Ты – золотой…

– Заткнись, – бросает мне Манкиров, и хотя инстинкт кричит мне послушаться, я продолжаю лишь с большим пылом:

– Объясни, зачем?! Зачем?! Что тебе надо?!!

– Считай, что соскучился по тебе, – усмехается мужчина. – Давно не видел. Обнаружил в грязи то, что раньше считал сокровищем. Хочу рассмотреть поближе.

– В грязи?! Я же говорила, я не шлюха!!! Поэтому решил мою жизнь разрушить?! Из интереса?!!

– Сына разбудишь, – замечает Манкиров.

Его лицо расплывается у меня перед глазами, смешиваясь с темнотой. Только белая рубашка, в которую я вцепляюсь до боли в ногтях. Пытаюсь тряхнуть его, потом – дать пощёчину. Вот только Манкиров легко ловит мое запястье и предупредительно сжимает.

Я пытаюсь бить его по твердой груди второй рукой, но с тем же успехом я могла бы бить в дерево. Только больно пальцам. Потом вижу, как он ухмыляется.

Делаю рывок – и вдруг понимаю, что прижата к его мощному торсу так крепко, что не вздохнуть.

Двинуться не могу, таю в этом горячем плену, растекаюсь лужицей, и десятки образов из прошлого разом заполняют мои мысли. Не дыша, лишь бессильно сжимая пальцы, вспоминаю, каким сильным он может быть, как легко может поднять меня, не давая дёрнуться, и…

Тяжелеет низ живота. Я не понимаю, где я и когда я – может, это восемь лет назад?.. Когда этот ненасытный зверь рвал меня на тысячи лоскутов в спальне, раз за разом доводя до пика удовольствия?..

Он тоже замирает, и вдруг отталкивает меня – но лишь чтобы впиться в губы хищным, сминающим волю поцелуем. Его губы на вкус как можжевельник, ягоды, джин и металл, и я не замечаю, как тянусь к нему, как рьяно отвечаю, желая, чтобы его язык проник глубже, заполнил мой рот, чтобы я снова чувствовала себя его…

Манкиров снова усмехается и прикусывает мою нижнюю губу. Затем легко толкает в грудь, и я падаю на спинку кресла, как если бы падала на землю. Он нависает надо мной, мощным рывком раздвигает ноги своим коленом, опирается им на сидение кресла – и останавливается.

Мне хочется скулить.

– Ты все так же возбуждающе пахнешь, – рыча, шепчет он, и мне кажется, что у него звериные клыки.

Хватает мои запястья своей громадной ладонью, снова поднимает над головой. Проще было бы освободиться из кандалов.

Манкиров же просто смотрит на меня сверху, а потом медленно просовывает руку между моих бедер. Я конвульсивно пытаюсь удержать его пальцы, сжимаю ноги, но он только смеётся. Я знаю: он чувствует влагу даже сквозь тонкие брюки и бельё, у меня разве что по ногам не течёт.

Как и я чувствую его налившийся кровью член.

– Раздвинь ножки шире, Аля, – глядя мне прямо в глаза, говорит он. И добавляет: – Не закрывай глаза. Хорошая девочка.

Эти слова отрезвляют меня, уж больно по-собственнически они звучат. Миг быстрого прозрения – я понимаю, какова ситуация, что я и правда как шлюха, а он думает, что я отрабатываю его помощь с Мишей…

И я рвусь из его рук, чуть не сдирая кожу с запястий.

– Убирайся! – рычу я. – Не смей! Я не хочу!

– Хочешь, – усиливает он нажим пальцев на клитор.

И я понимаю, что сейчас кончу, кончу от его рук, глядя этому демону в глаза, и что пути назад не будет… И кричу, лишая себя пика:

– Нет!!!

Слышу, как открывается дверь спальни Паши. Этот звук частично отрезвляет меня.

– Там мой сын, он сейчас… – шепчу сорванным горлом.

Манкиров останавливается. Медленно отпускает мои руки, разглядывая лицо. Я чувствую жар на щеках, груди, но куда больше – в налитом, пульсирующем, жаждущем наполненности лоне.

Хлопает дверь ванной. Похоже, Паша не слышал моих стонов и криков, а просто пошел в туалет. Сквозь мысленные проклятия, сквозь желание продолжить благодарю небеса.

– Аля. – Голос обманчиво-бархатный, опасный. Манкиров берет мою руку и беззастенчиво кладет себе на ширинку, так что я сразу ощущаю, как он возбуждён, и со стыдом вспоминаю немаленький размер, который не всегда могла и вместить-то с первого раза. – Кричишь, надеясь, что я побоюсь ребёнка. Чувствуешь? Так хорошие девочки не ведут себя, Аля.

– Я тебе не хорошая девочка, – выхватываю горящую руку. – Подонок.

– Не хочешь, значит, – тянет мужчина, а я слышу, как тяжело его дыхание. – Вся промокла, ждёшь моей помощи, но играешь в невинность. Брось.

– Я не хочу твоей помощи! – Черпаю силы в собственной злости. – Только чтобы ушёл! Я изменилась, это раньше я готова была ради твоих… тебя на все! Сейчас мне мерзко! Я ненавижу тебя!

Он смотрит на меня. В темноте мерцают белки глаз, влажные зубы. Я ощущаю вкус его слюны у себя во рту.

– Твой выбор, – наконец пожимает Манкиров плечами. Он поднимается, как ни в чем не бывало оправляет воротник, идеальный, как всегда. – Ты будешь умолять меня, Аля.

И выходит, не прощаясь.

7. Под крылом "Зевса"

Следующие три дня проходят одним махом, словно во сне.

Каждую полночь на мой сбербанковский счёт падает одна и та же сумма – пятьдесят тысяч рублей.

Манкиров у меня больше не появляется, не связывается со мной, не звонит, ничего не передаёт. Только в первый день мне от его имени предлагают выбор: устроить Пашу в местную школу, где в первом классе всего два ученика и ведётся постоянная онлайн-трансляция из класса, которую я могу посмотреть прямо из номера – или возить его в его старую школу.

Я выбираю первое, жду подвоха, но подвоха, кажется, нет. Милая женщина средних лет возится с Пашей и Аней, чудесной и немного избалованной светловолосой девчушкой, как с родными детьми, а я в любой момент могу зайти в просторное и красочное помещение класса, а могу включить «школьный» канал на громадной плазме в гостиной и с трёх ракурсов наблюдать, как мой ангелочек выводит красивые буквы в прописях.

Мы завтракаем, обедаем и ужинаем в одном из шести ресторанов, где бесплатно можем заказать все, что угодно. Отношение к нам – как к почётным гостям, стоит только показать ключ от номера. Персонал приветлив, будто я плачу десятки тысяч, а не живу здесь… в качестве кого?

Обо мне все забыли, я никому не нужна. Манкирову не до меня. Хорошо. Когда он вспомнит, может, пройдет уже много времени, можно будет вернуться домой без страха встретить на пороге Мишу…

И трудовую у меня не забрали. Правда, я же подписала договор…

К вечеру второго дня я немного расслабляюсь: даже если бы мне не заплатили за это время, я в безопасности, тепле и сытости, и мальчик мой тоже.

Но как бы я ни старалась относиться к ситуации прагматично, я не могу. Меня гложет, что я пользуюсь благами, которые с барского плеча отвалил мне этот подонок, и ничего не делаю, чтобы их оправдать. Ведь спать с ним я в любом случае не буду, что бы он ни думал.

Я не продаюсь.

И не хочу я сидеть на месте, пока Паша в школе.

.