Святые земли

* * *

От: Annabelle.rosenmerck@mac.com

Кому: moniqueduchene@orange.fr

Дата: 27 апреля 2009 года

От кого: от дочери

Дорогая мама,

психоанализ я и так изучаю уже семь лет. Так что спасибо, не надо. Ты снова повторила, до какой степени меня травмировали уход и потом возвращение отца.

Что меня от души удивило – как это ты в сотый раз не припомнила мне тот эдипов случай, когда я, чтоб отметить воссоединение нашей семьи после расставания, накакала себе в ботиночки.

И конечно, вот карикатура-то, сплю со «стариком» профессором, в его-то возрасте.

Тебя больше всего беспокоит, что я, подобно большинству «дурашек» моего возраста, зайду на твою территорию, залезу в твою тарелку. Вот почему ты думаешь, что «для этих дур» лучше, чтоб он примирился с женой и ее химической завивкой, и ты никогда, никогда не думаешь о том, что мне больно и обидно.

Да ладно, хватит рассуждать. Мне больно и грустно. Скоро я вернусь в Париж.

Не хочу ничего знать о неврозах, заставивших тебя полюбить папу, а потом разлюбить. Мне хотелось бы почувствовать в твоих словах любовь, но напрасно.

Аннабель

* * *

От Гарри Розенмерка – Аннабель Розенмерк

Назарет, 26 апреля 2009 года

Дорогая дочурка,

да, моя милая. Спасибо за этот кусочек детства, присланный мне тобой. Делай фотки, не бросай этого. Иногда все вокруг видится лучше, если его уже нет перед глазами. А этот аппарат, который кажется холодным фиксатором жизни, снова делает тебя к ней ближе.

Как я завидую тебе, что там у вас настоящая зима. Здесь даже намека нет на дуновение ветерка.

Но через несколько месяцев и в Израиле пойдет снег. А спустя неделю яркое солнце взойдет над Нью-Йорком.

Так и с любовными печалями. Это заставляет нас грустить еще больше, чем от самих сердечных неудач. То, что они проходят. Что все улетучивается. Уходит в песок.

Будь у меня телефон, мы бы никогда не сказали такого друг другу.

Ничего важного бы не сказали.

Нет у меня розовой патоки, как у лекаря печалей, зато у меня есть розовый поросеночек, я кормлю его из соски, и он вполне сможет послужить тебе утешением. Приезжай сюда, и хотя я уже не смогу предложить тебе сахарных вафель, зато на углу стоит продавец бомболони. Это, знаешь, такие жирные тунисские пончики, тунисцы жарят их в чанах с кипящим маслом, а потом посыпают сахарной пудрой.

В машине мы споем. Мой диапазон на октаву ниже, зато чувство ритма по-прежнему неплохое. Познакомлю тебя со своими друзьями. Марк – англичанин, христианин и ясновидец, Йосеф – раввин и хочет сочинять рок, а самый богатый – Хасан, он садовник у назаретских буржуев, мусульманин и курит сигареты с гашишем.

И представь себе, что все наши обеды начинаются со смефуечков, а все ждут грехопадения.

До скорого, дочурочка моя.

Твой папа

P. S. Прекрати выбирать мужчин одного и того же типа. Научись любить тех, кто любит тебя. Выйди замуж, народи детей и забеременей, как все.

* * *

От: moniqueduchene@orange.fr

Кому: Annabelle.rosenmerck@mac.com

Дата: 27 апреля 2009 года

От кого: Прости

Дочь моя, которую я так люблю,

прости меня, вечно я рассчитываю на твою рассудительность. Я бестактно попросила тебя перестать учиться, чтобы ты смогла влюбиться. У меня по-прежнему ощущение, будто мы говорим на разных языках. Приезжай, я просто приму тебя в объятья, и все станет проще.

И – нет-нет, шестидесятилеток я больше не завлекаю, а нацеливаюсь на восьмидесятилеток – богатеев-инфарктников, чтобы все произошло коротко, но насыщенно, а потом мне бы досталось их наследство!

Случись мне сорвать джекпот – нагрянула бы в Нью-Йорк на распродажу. Вот и не осталось бы у нас с тобой денежек, спустили бы за одно утро, а потом завалились бы перекусить в тот гадкий ресторан, где такие гигантские бейглы с пастрами и повсюду висят фотографии Вуди Аллена (если только это не Мел Брукс?..).

Мама

* * *

От Гарри Розенмерка – раввину Моше Катану

Назарет, 30 апреля 2009 года

Дорогой господин раввин,

я тут получил ваше письмо, в котором вы запрещаете мне шуточки о Холокосте.

Мои родители были в Биркенау. Я был там зачат.

Я никогда не спрашивал, как так вышло.

Я – доказательство того, что можно заниматься любовью, будучи бесплотными, то есть когда не тело, а кожа да кости.

Мама выжила. Я был ее единственной памятью об отце. Она вышла оттуда с немного вздутым животиком. Это я цеплялся за ее кишки. Я родился в Париже через три месяца после освобождения. Мама начала новую жизнь с младенцем и сопутствующим ему юмором. В то время она сочиняла комические скетчи, актеры читали их по радио. Вот бы она повеселилась, узнай только, что я развожу свиней в Назарете! Умерла бы со смеху, если б не умерла от рака три года назад. Я провожал ее тело до самого кладбища в Герцлии и остался здесь, рядом с ней.

А теперь я выскажу вам все, что думаю. А думаю я, что Израиль был основан из-за того кошмара (или благодаря ему), который и назвали Холокостом. Чтобы было на земле такое место, где евреям никто не скажет, что они не у себя дома. Чтобы не умирать тысячами только потому, что их как-нибудь назвали родители или у них не хватает маленького кусочка члена. Я думаю, что, согласись вы на наши шутки над всем таким, – и Холокост понемногу сбросит с себя всю боль Истории. А когда эта чудовищная жестокость растворится в Истории, вы уже не сможете позволять себе оправдывать некоторые действия именем Израиля. Хватит стен. Хватит с такой важностью относиться к этому еврейскому государству. Хватит возносить свиней на сваи. Хватит обиженных палестинцев на границах. Хватит нужды у наших соседей, когда наша молодежь набивает себе брюхо. Хватит ставить под ружье большинство нашего народа. Хватит графы о религии в наших паспортах. Хватит искать оправданий того, что наши дети рискуют жизнью, имея несчастье влезть в скверный автобусишко, чтобы доехать до школы в скверной стране. Хватит оправдывать глупости и наших судеб, и нашего положения. И я говорю вам, господин раввин, – если мы начнем худо-бедно шутить про Холокост, никто уже не станет жить в ожидании Годо. Обернется ли это злом? Понятия не имею. Надо, чтобы такое произошло. Разве поддерживать живую память означает не позволить истории повториться? Определенно нет. Память существует, чтобы забывать. История – чтобы повторяться снова. История евреев, история женщин, история арабов, история людей страждущих, история Красной Шапочки. Ведь бабушка-то не устает точить свои острые-преострые зубы.

Доктор Гарри Розенмерк